Ты сушишь волосы под рок-н-рол, а не под фен,
и строишь планы высотой как Бурдж-Халифа.
Авантюристки у тебя есть мощный ген,
а у мечты твоей до космоса орбита.

Поёшь охотно песни в ду́ше и в душе́,
нет в мире дел, тебе чтоб были не подвластны,
не признаешь стандартов серость и клише,
лишь эксклюзив, неординарность и контрасты.

Серьезной можешь быть, заботливой... ты ж Мать!
и перед зеркалом кривляться, как девчонка,
как Шварц железо улыбаясь поднимать,
и байк седлать как королева-амазонка

И в то же время можешь стать вдруг дамой-шик:
иконой стиля - Одри Хепберн и Грейс Келли,
или внезапно… кожа, берцы, дробовик,
все потому, что платья вдруг осточертели!

Стрелять по банкам? С парашютом прыгнуть вниз?
С ночевкой в лес и Heavy Metal под гитару?
Всегда азартна и легко идешь на риск,
и не боишься ты ни чёрта ни Сансару.

Ты - белый мрамор, ты же - лёгкий крепдешин,
в тебе соседствуют полярные понятья,
твой сильный дух, как мощность авиатурбин,
и мягкость пуха - твои нежные объятья.

Твоя забота, словно клетчатый плюш-плед,
как шоколадные конфеты к чашке чая,
ты повышаешь у меня иммунитет,
я обожаю всей душой тебя, родная!

Натуль, ты помни, для тебя весь этот мир,
живи на полную и достигай вершины,
иди вперед всегда – на солнце ориентир,
пусть не пугают судьбы тропы-серпантины.

И если в жизни вдруг запутанность, бардак,
на всё апатия, и с ног усталость рубит…
знай, солнца пыль, что на твоих ладонях это знак:
Ты Лучше Всех и твое Солнце тебя Любит!

---

Порою, понять мне девчонок не просто,
а ты для меня всегда – девочка-космос!
Твой мир – сто галактик, стремленье – комета,
щедрость огромна, как наша планета,
идей – миллиард, как космической пыли,
а сил – как шумов во всём космо эфире.
Что-то внутри тебя есть неземное,
душа твоя - это магнитное поле!
Яркая ты как созвездий скопленье.
И как ты попала в моё измеренье?
Задор оптимизма в тебе, как путь Млечный,
порою не верю что он бесконечный.
А в общем, ты соткана вся из улыбок,
порой из побед, иногда из ошибок,
Заботы, огромной любви, обнимашек…
О Космос! Спасибо, что создал Наташек!

---

В день Рождения прекрасной девочки)))

С праздником тебя, Полечка!

---

C новеньким годиком!

Люди! Друзья! Враги! Форумчане!
Важные очень и просто сельчане!
Читатели, критики, беты, коллеги,
Начальники-сволочи, душки-соседи!
Кудрявые парни и с плешью кусочком:
Пусть к вам заявится Ангел в носочках!
Леди! В гостях, во дворе или дома
Вам я желаю Санту крутого!
Семейным желаю Снегурку и Деда,
И чтобы стояло, и чтоб по колено!
Чтоб часто и густо, с утра и до ночи,
Чтоб страсти так много, что нету аж мочи!
Всех поздравляю! И в год Петуха
Благополучье пусть жмёт вам бока.
Юные вечно Оксаны и Кати:
Будьте здоровы, счастливы, богаты!
Милые Саши, родные Сережи:
Будут пусть рядом кто всех вам дороже!
Славы и Дани, Андреи и Кости:
Дом - полной чашей, а в нем всегда гости!
Светочки, Тани, Полины, Наташи:
Цветите и пахните, будьте всех краше!
Гиви, Абрамы, Фархады и Брэды:
Вам я желаю великой победы!
Беллы, Ясмин, Сулико, Анджелины:
По вам чтобы сохли крутые мужчины!
Большим, невысоким, пухлым и тощим:
Утроить счёт в банке, прибавить жилплощадь!
Кого позабыл, не назвал, не хотел:
А может быть, просто ты осточертел?
Старайся, товарищ, и в новом году,
Возможно, тебя я всё ж упомяну?
А всем остальным - не дырявого неба,
Ровной земли и сытного хлеба.
Назло всем врагам, огню, трубам и водам:
Будьте счастливы и всех с Новым Годом!

Побольше всем сахару! Крошечку соли...

Целую всех.
Нежненько.
Ваш снежный Олли.

---

Жизнь в блюзовых тонах... (вся правда о том, как думалось, чувствовалось и писалось)

сама крошечная история трёхлетней давности вот здесь ficbook.net/readfic/1390181

а тут будет лишь "голос за кадром", то есть -
Жизнь в блюзовых тонах (без купюр. И без монет. Ну, и без логики)

(в рамках какого-то неизвестного мне флешмоба спасибо, Love Kaktys!)


Вся правда о том, как думалось, чувствовалось и писалось.

Итак.
Был вечер.

дальше тутачки

Было прохладно. Было желание отравиться. Может, это музыка из колонок так повлияла, а возможно, что просто внутреннее состояние.

В комнате и, правда, играл блюз, но это было не то, о чём я упоминал в рифмованном тексте. Ребят из «Canned Heat» сложно было впихнуть в строчки стиха, но именно их психоделическая помесь эмбиента и транса заставляла меня в тот вечер медленно двигаться по квартире, шурша старыми тапочками по паркету, слегка покачивая в такт головой, выдвигая вперёд подборок и пытаясь сделать руками «волну». Да, это был «On The Road Again».

Мне действительно было ужасно плохо. За окном действительно шёл дождь, форточка действительно была открыта, и я действительно находился в какой-то прострации. Незадолго до этого я прочёл что-то лёгкое и слегка чудаковатое о джазе, написанное моей подругой. Это не было вызовом, но у меня появилось непреодолимое желание написать что-то в унисон. Или в резонанс? Ну, или ещё в какое-то красивое слово.

Карандашом (тем более жестким) я, конечно же, не пользовался. У меня дома только цветные (хотя бумага формата А4 есть). Про него упомянул лишь для эффектности. Да и стулом я не шумел (но симпатично вписалось, да?), он у меня на пяти колёсиках. Кстати, классный пример противоречия с народными поговорками – пятое колесо очень даже в тему! О чём это я? Ах да, блюз…

Я вообще много в текстах вру. Допустим, когда рассказываю, что было утро, на самом деле уже глубокий полдень, а я всё ещё в кровати и вокруг меня много непонятных вещей, самые приличные из которых: коробка от пиццы, носки, мобильный, пустая бутылка, фаллоимитатор сиреневого цвета и кот. Хотя нет, судя по тому, что животное вытворяет своим языком – это неприлично. Но вернёмся к творчеству.

Писать длинные тексты мне сложно. Так же, как короткие стихи. Соединить первое и вторе воедино, наверное, это лучшая моя идея. Не уверен, что она именно моя, но в тот вечер я готов был расплакаться от радости, что эта мысль пришла мне в голову. Тем более, что меня всё ещё продолжало мутить и колбасить, мне было хреново не по-детски, поэтому писать траги-эпичный версификат с привкусом блюза – это поистине гениальное решение. Тем более, что девочка-джаз, а по совместительству моя подруга, уже была оповещена, что я готовлю ей ответную литературную гранату. Она ждала. Возможно, даже покусывала мизинчик.

Тему выбирать было не нужно, тема – это всё моё хреновое состояние. Меня штормило и я готов был умереть после каждого написанного абзаца. Поэтому и ставил практически после каждого - трототочие. А вдруг бы силы меня покинули, и я бы больше не вернулся к тексту? А вдруг я бы решился и что-то с собой сделал?!

Но я, хоть и жутко эмоциональная сволочь, но слово сдержал и сквозь зубы, сцепив пальцы и расчесав от напряжения свой небритый подбородок, всё же закончил текст. Прожил его по полной. Каждой клеточкой организма и каждым квадратиком своей пижамы в клетку. Прочувствовал весь накал эпитетов, до резких болей внутри себя. Слёзы наворачивались на мои глаза, а левая нога трижды подворачивалась, когда я прохаживался в размышлениях от стола до дверей балкона. Но когда всё кончилось, я наконец-то выдохнул. Аж занавеска качнулась. Исполнил своё обещание, текст был написан. Я его показал своей подруге и ещё десятку полуночников, какие случайно оказались в тот момент на сайте, и сразу же ушёл.
Ушёл и закрыл за собой дверь.
Больше я туда не вернулся.
Только на следующий день, когда пищевое отравление просроченной колбасой всё же прошло…

---

Азбука для взрослых. Буква - Б

Буква - Б

Добродушный бегемот!
Умиляется народ.
И не знает люд совсем,
Любит он БДСМ!

Кто не любит штучки-дрючки, особенно если душа и тело просят погорячее? Правильно, игры любят все. А уж плохие мальчики – и подавно. И тут им на помощь приходит волшебный фей под именем БДСМ – ноги во власти чёрной кожи с металлическими клёпками, торс – в перевязи бондажа, с длинным стеком в правой руке и с растрёпанным флоггером в левой.

Любой, даже самый романтичный и мягкий человек в определённый момент устаёт от мимишности, и вот тогда в нём просыпается интерес: как из стульев соорудить станок для флагиляции и какова технология изготовления розг? Где можно заказать школьный костюмчик взрослому мальчику 52 размера с выпирающим брюшком, или как правильно накладывать бондаж, чтобы оставались красивые яркие следы? Можно ли заменить специальные верёвки для связывания сабмиссива на обычные бельевые, купленные в хозмагазине или спёртые во дворе с площадки для сушки? Нужны ли наручники с опушкой и кукольными ключиками или можно обойтись своим брючным ремнём? Шибари - это эстетика или просто надёжность? В общем, кружок «умелые ручки» отдыхает. И вот вы, вчерашний интеллигент, уже сегодня стыдливо прячете глаза от вопросительных взглядов соседей, потому что из вашей квартиры ночью разносились неоднозначные звуки…

Кстати, о «школьниках». Вспомнилось: когда мальчик Петя пришёл домой и увидел папу, который примерял его школьную форму - он понял, что ночевать будет сегодня у бабушки. Но это так, отступление. А в общем, ваша жизнь может круто поменяться, и в один прекрасный момент вы вдруг осознаете, что нижний и верхний это не только ваши соседи по подъезду, но и распределение ролей в постели.

Главное в культуре БДСМ – это не доминирование или унижение, не садизм или мазохизм, не кляпы, ошейники, поводки или клетки. К слову, кто-то, случайно заметив у вас множество поводков в кладовке, может даже поинтересоваться – а где собачка-то? Но сейчас не об этом. Основное – это доверие. И как говорят специалисты в этой области: любой, начавший с условного согласия, мечтает дойти до абсолютного владения. И как высшая степень катарсиса – лайфстайл. Для этих счастливчиков БДСМ - это образ жизни, а не просто роль в постели или сексуальная ориентация. Они воспринимают доминирование и подчинение как философскую доверительную систему, которую они сделали одним целым с повседневной реальной жизнью.

Но нам, простым смертным и не обременённым упругой философией, достаточно вполне земных игр с воском, льдом или дыханием. Хотя переусердствовать можно так, что потом придётся скрываться не то что от соседей, а от полиции собственного государства. Так что – осторожность прежде всего.

Прищепки и зажимы - это приятно, ярко и неординарно, но не забудьте о них потом, иначе отвалятся вместе с ненужным уже на тот момент органом, и вы будете скрываться уже от медэксперта и адвоката жертвы.

Хлыст, пожалуй, самый распространенный атрибут БДСМ доминирования, но всё же нужно помнить, что вы не жокей, погоняющий гнедую лошадь. И, кстати, не забудьте о стоп-слове. Придумайте что-нибудь оригинальное. Но вашему доминанту будет приятно, если этим словом будет: хочу ещё, Мастер…

Экспериментируйте! Владейте и властвуйте над теми, кто терпит и принимает. Но не забывайте пополнять аптечку мазями, бинтами и пластырем.

И напоследок народная мудрость: терпение и труд всё перетрут.


продолжение до самой "Я" можно прочесть
на ФикБуке: ficbook.net/readfic/4269122
все иллюстрации к буквам: ollaris.wix.com/olli#!---/c1uwi
видео-Азбука на ютюбе: www.youtube.com/watch?v=tv_uxpCxGYo

---

Азбука для взрослых. Предисловие

Рейтинг: NC-21
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Юмор, Психология, Философия, Пародия, Эксперимент, Злобный автор, Стёб, Стихи
Предупреждения: BDSM, Насилие, Нецензурная лексика, Групповой секс, Секс с использованием посторонних предметов, Зоофилия
Описание:
Азбука и есть. Никаких тайных смыслов. Просто буковки от А до Я. Чисто экспериментальный буклет. Тираж маленький, но наполнение большое.
И - да! Именно для взрослых! Детям вход воспрещён! Хотя издание с картинками))
Посвящение: Тайным эротоманам и явным извращугам

Примечания автора:
Редакция как всегда благодарит за безвозмездную, то есть дармовую помощь художника, который проникся буквенно-эротичным смыслом сухих статей и соблаговолил оживить книженцию иллюстрациями. И наш первый экземпляр за подписью главреда/наборщика/писателя/издателя/водителя отправляется Лису!

Здравствуй, дружок!
Ты уже большой мальчик и знаешь все буквы, ты ими здорово умеешь пользоваться и даже научился складывать из них разнообразные слова.
Ты многого в жизни смог достичь благодаря умению произносить эти самые слова и даже наловчился собирать их в занятные предложения.
Ты многое успел узнать, но ещё больше тебе только предстоит познать.
И вот сегодня пришло время познакомиться тебе с азбукой для взрослых и не очень, самостоятельных и инфантильных, активных и чуточку вялых, высоких и мелких, подтянутых и с брюшком, одиноких и парных людей.
Эта азбука не простая, ну, и не золотая, конечно же.
Но, возможно, тебе для полного счастья, упругой любви, сочного удовольствия и твёрдой радости не хватало именно этих знаний?
Тогда – добро пожаловать!
Давай же вместе будем учить наш слегка волшебный, но вполне пригодный для твоей личной жизни алфавит.

P.S. Все статьи носят сугубо развлекательно-познавательно-веселящий характер, и редакция не несёт ответственности за ваши домыслы и фантазии, а также никоим образом не стимулирует ваше возбуждение в обозначенных направлениях интимного досуга. Посему весь коллектив снимает с себя всё, что надето, и умывает руки, ноги, лица, подмышки и прочее, дабы возложить именно на читателя все его похотливые желания, вызванные прочтением этого материала.

Но в то же время мы будем очень признательны за ваши пожертвования и комментарии в тему, дополнения к каждой главе в виде собственного виденья, а также за народное творчество, выраженное в наскальных рисунках, бальных танцах, эпосах или просто перечне недостающих на ваш субъективный взгляд моментов Азбуки.

Всем спасибо за внимание и приятного времяпрепровождения. Желаем зачитать до дыр.

Буква - А

Аист очень удивился
и за букву спрятался,
что так парень изогнулся?
Бля! Автофелляция!

Казалось бы, чего проще, взять на букву «А» самое доступное и первое, приходящее в любую взрослую и в меру пустую голову – анальный секс. Но! Не всем он доступен, а в некоторых случаях не всем приятен. Хотя непонятно почему… Можно было бы начать изучение с анилингуса или андрофилии, но нет, мы не ищем лёгких путей. Так что для знакомства с буквой возьмём что-то более интересное и даже немного вычурное, и это будет - автофелляция.

Как сказал один профессор: «погуглил я, и да узрел, что сие есть круть несусветная! Вот тепереча моя жизнь обрела цель истинную!» Не мешало бы каждому погуглить, чтобы, так сказать, обогатиться для расширения кругозора и возбуждения интереса.

Данная «поза алфавита» не просто забавно выглядит со стороны, но и жуть как полезна для вашего здоровья. Но всё же перед началом изучения нужно как следует разогреть ваши вялые мышцы, а проделывать всё обязательно на голодный желудок, иначе ваши котлеты и зельц не дадут вашему же организму сложиться в необходимую позицию. А получить без толку растяжение и боли в спине никому не хочется, ибо всё задумывалось именно с целью кайфа несусветного, а не больничного на неделю.

Ещё есть очень важный момент: нужно иметь поблизости то, с помощью чего вы плечи свои аполлоньи сможете пригибать к своему же тазу. Для этого всё же лучше что-нибудь использовать, а не тянуться до усеру, а то удовольствия, к сожалению, никакого не получится, даже если и удастся дотянуться до самого конца. Некоторые специалисты в этом виде спорта советуют использовать дверные проемы, ванну, в которой тоже можно сложиться в необходимую для получения кайфа конструкцию. Также подойдёт расстояние между стенами в узком коридоре коммуналки или между тяжелой мебелью у вас в комнатушке. Как говорят заслуженные сталевары страны, лозунг которых «Наша сила в плавках!»: используйте подкладки-утолщения под голову и задницу, и ваш член непременно уткнется вам в глаз! В общем, алгоритм таков: загибаетесь с утра, проделываете удовлетворительно-раскрепощающую процедуру, и на весь день ваше тело заряжено фееричной разрядкой. Как восторгался классик: в теле такая приятная гибкость образовалась…

Конечно же, многие парни по молодости тоже что-то подобное хотят попробовать, но чаще всего ничего у них не выходит, потому как либо длины не хватает, либо гибкости. А может, ума?

Скажем вам одно, если нихрена не получается, не отчаивайтесь. Тут есть два выхода: либо попросить партнёра об этой услуге, поскольку ему-то точно сподручнее будет, либо просто довольствоваться видео народных умельцев, у которых и длина, и растяжка позволяют демонстрировать данную позу. Но не завидуйте. Не всем же акробатами быть. Хотя, если бы в цирке показывали такой номер, мы бы сходили и посмотрели. Всяко не хуже воздушных гимнастов и клоунов. Так что дерзайте! Лавры испытателей никому не помешают, а вот разнообразить вашу личную половую и накроватную жизнь все эти манипуляции точно помогут.

И напоследок – народная мудрость: чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не руками.

---

Красный Шап

Жанры: Слэш (яой), Романтика, Юмор, Пародия, Стёб
Предупреждения: Нецензурная лексика
Размер: Мини, 6 страниц, 1 часть
Описание:
- Снимай штаны, Шапка! Буду фокусы показывать!
- Как грубо, волк. Ты мне для начала лучше сказку расскажи.
- Не трынди, парень, я тут не лектором а лаборантом числюсь, так что могу только практические занятия провести...

Иногда действительно лучше согласиться если не на мишкину шишку, то хотя бы на волчью кочерыжку, а то ведь можно и вообще голодным остаться. В общем, всё как в сказке. В сказке со счастливым и немного кривоватым концом.

Посвящение: Шапкам, Кепкам, Панамкам и Капюшонам! Заодно, но не в последнюю очередь, той золотой голове что их носит))




***
- О, Красный Шап? – волк плотоядно облизнулся, и в его глазах заметно блеснула искра интереса. – Куда путь держишь?

- Да так, к родственнице иду, - пожав плечами, ответил парень и тут же добавил: - Несу продпаёк.

- Ууу, снова пирожки? – обречённо простонал волк. – Хотя я с радостью променяю их на булки!

- Ну чо, так-то тоже вполне годный вариант, - согласился парень в красной толстовке с капюшоном на голове. - Я тогда и дровосеков звать не буду.

- Дровосеков?! – изумился волк, но, взяв себя в руки, лениво протянул: - Нууу, разве что групповушку пожелаешь. У них брутальности хоть отбавляй, да и оружие присутствует…

- Не-не-не! Никаких групповушек, мне религия не велит.

- А зоофилию чо, приветствует? – хриплым баском рассмеялся волк. – Ладно, не хочешь группу поддержки, значит, не будем никого звать. Учти, сам отказался! Я тут ни при чём.

- Ну, разве что бабка из шкафа подглядывать будет, - подмигнул Красный Шап и продемонстрировал волку открытую искреннюю улыбку. Волк-то очаровашка.

- Бабка?! Какая нафиг бабка? – выпучив глаза, волк уставился на парня. - Не!!! Женщин в кадре не нужно, а то у меня всё упадёт!

- Ну, моё дело предложить, твоё отказаться, - спокойно ответил парень и, наклонив голову и натянув край капюшона на глаза, чтобы хоть как-то скрыть свой смех, заверил: - Тогда шкаф с бабкой на улицу! Пожилой женщине полезен свежий воздух.

- Фух, - выдохнул со свистом волк, почувствовав явное облегчение, но его блаженство продлилось недолго, парень предложил новый вариант.

- Или ты её все-таки съешь?

- Нафиг?! - снова изумился волк и, поперхнувшись своей же слюной, закашлялся. - У меня от старого мяса изжога будет. Потом бочку воды выпью. Не-не-не! Я лучше вегетарианцем побуду!

Красный Шап, скромняшка и паинька, поправил висящую на локте корзинку и вытянул ногу, чтобы носком поковырять лесной дёрн.

- Я вот спросить хотел, - несмело начал он и поднял взгляд на волка. - А чо это у вас такой длинный язык?

Волк снова поперхнулся. Парень оказался не так-то прост, да и расслабился малец, стал вопросы какие-то задавать.

- А это от частого римминга! – заумно ответил волк и, дабы продемонстрировать мастерство, начал языком болтать как лопастями мельницы: то по губам, то между зубов, а то и вовсе пытаясь до носа достать.

- А что это? – после пары минут гипнотического созерцания волчьего языка парень снова оживился. – Рим… рум…

- Снимай штаны, Шапка! Буду показывать! - лихо скомандовал волк и азартно потёр вспотевшие ладони.

- Как грубо, фи, - буркнул парень, но потом уже громко добавил: - Не, так сразу не хочу! А ты мне для начала расскажи сказку про это странное слово.

- Не трынди, парень, я тут не лектором, а лаборантом числюсь, так что могу только практические занятия провести.

- О как? А я подопытным кроликом для практических занятий в лаборатории как-то быть не планировал, - стыдливо проговорил парень и снова ковырнул носком землю.

- Так запланируй, чо ли! – волк с недоуменным лицом развёл руки в стороны.

- Ага! Вот так сразууу, - по-детски протянул Красный Шап, спрятав руки за спину и склонив голову набок. - А чо мне за это будет?!

- Хм... - задумался волк и почесал свою щетину на подбородке. - Будет... охотничья сосиска между булок! И заметь, с майонезомммм… - последнее слово он так растянул, что у парня самого невольно слюна во рту собралась, и он с булькающим звуком её проглотил.

- Хот-дог, что ли? – уточнил Шап. - Не, я фасфуд не ем.

- Вот же морока, - пробормотал волк. - Так я не быстро, я мееедленно могу, - снова протянул он слово, потому что ему казалось, что так он выглядит не настолько устрашающим.

Красный Шап задумался. Он поставил корзинку на землю, потом стянул капюшон на затылок и почесал пальцем кончик носа.

- Что еще можешь предложить? – поинтересовался он у волка. - Разнообразие блюд в меню?

- Ага, разнообразные, - кивнул волк.

- Это уже интереснее, - почему-то обрадовался парень.

- Могу палки-ёлки, могу шишки отобрать у мишки, - начал перечислять волк.

- А скорость их подачи? – перебил парень. - Тоже варьируется?

- Дык, всё по желанию клиента, - опешил волк.

- Так чем ты там собирался меня угощать, шишкой?

- Ей, - мотнул головой волк. – Чо, напугал я бедного Шапика?

- Конеш, мишкиной-то шишкой!

- Тогда не морочь мне голову! Соглашайся на волчью кочерыжку!

- Нууу… - протянул парень. - А язык будет? Мне бы в комплекте.

- Так в чём вопрос?! Укомплектуем! – волк снова потёр потные ладохи и опять начал плотоядно лыбиться. – Так чего хочешь, развратная твоя душа?

- Всё хочу, - не задумываясь, ответил парень. - Причём много и долго!

- О? Да ты явно не промах, Шапик! – радости и удивлению волка не было предела. - Раз хочешь, значит, получишь! И вообще… слушай, оставайся жить у меня, а?

- А можно? - теперь и глаза Красного Шапика заблестели.

- Можно, тебе всё можно, - великодушно отмахнулся волк и прищурил глаза. Но тут парень его снова удивил, ни с того ни с сего выкрикнув: «Ау!»

- Эй, ты чего? Лесу, что ли, аукаешь?

- Тебе!

- Дык, я тута! – удивлённо пожав плечами и разведя руки, недоуменно сказал волк. Парень казался каким-то странноватым, и волк даже стал его слегка побаиваться.

- Звукоизоляция тут у вас в лесу ни к чёрту, - знающе заявил парень. - Придется над этим поработать.

- Э! Чего работать? Не надо тут ничего работать! Лес как лес.

- Сказал, надо! – довольно грозно и с повелительными нотками в голосе рявкнул парень. - А то, боюсь, на звуки дровосеки всё-таки прибегут.

- Нда? – почёсывая затылок, задумался волк, но потом вдруг обрадовался какой-то мысли и хлопнул в ладоши: - А мы можем вдвоем косолапому рыло начистить и отжать его берлогу! – он явно был рад своей задумке, и на его лице отражалось всё многообразие мыслей. Всех… двух. – А вот дровосеки сюда ни ногой, можешь не бояться. Была тут у нас история прошлым летом… но об этом потом.

- А я напомню, - тут же предупредил парень, - и ты мне расскажешь.

- Ночью! - выкрикнул радостный волк и тут же устыдился своей реакции. – Ну, это если ты со мной останешься.

- Можно. Но только не у медведя, - начал капризничать Красный Шап. – У него плохо, там воняет.

- Чего это? – изумился волк и от неожиданности икнул.

- Ты что, вообще ничего не понимаешь? Он же, гад, всю зиму в спячке под себя ходит! – словно глупому ребёнку пояснял прописные истины Шап волку. – Или он у вас в памперсе?

- Не, - пожал плечами волк. – А чо тогда? В дупло, что ли? Так я туда не помещусь. Мда, дилемма.

- Ага, в дупло только часть тебя поместится, - поддержал опасения волка парень.

- Чревато, - загадочно заметил волк.

- Пробовал? – загорелся парень и приготовился слушать занимательную историю.

- Неа, представил, - хмыкнул волк. – Хватило.

- Слушай! – внезапно взбодрился Красный Шап. - Тут егерь обитает на опушке.

- Ну?

- Чо ну?! Может, его турнем? И отправим к моей бабке жить!

- Ну, в принципе, можно, конечно, - разулыбался волк и потёр свои кулаки. - Чего ж не турнуть хорошего человека?

- Вот и я о том, хорошие они ж, ну… - парень замялся, но решил закончить ободряюще: - В общем, хатку мы нашли!

- Угу, - оскалился волк. – А я так погляжу, ты загорелся!

- Да не, пытаюсь разговор поддержать, не особо чет выходит, - грустно пробормотал парень, а глаза волка полезли на лоб.

- Чего не выходит-то? Я ж сам позвал тебя жить к себе!

Парень задумался, а потом резко стянул капюшон своей красной толстовки и скинул её совсем. Следом на землю полетела футболка. Через каких-то двадцать секунд на краю поляны стоял парень с голым торсом, в джинсовых шортах и кроссовках на босу ногу.

- Я теперь не Красный Шап, а Маугли!

- Уже? Быстрый ты, однако.

- Ну, а че?

- А я теперь кто, Балу, что ли?

- Не-не-не! – запротестовал парень.

- Каа?

- Я Маугли назвал себя, - снова начал пояснять парень.

- Я понял.

- Потому что тот с волками жил! – торжественно произнёс парень, но, увидев непонимающий взгляд напротив, вздохнул: - Не тупи, Вова! Ты остаёшься волком!

- Ааа! – просиял улыбкой второй парень: - Значит, я Акела!

- Ну, слава богу, дошло! – облегчённо вздохнул парень и улыбнулся. - Самый красивый и мудрый волк.

- Да, я такой! Еее! – начал изображать прыжки волка новоявленный Акела. Он веселился и накручивал круги вокруг своего Маугли. - Акела промахнулся!

- Я те промахнусь! – пригрозил Маугли. – Учти, не будет рядом зверья, которое прицел тебе будет сбивать.

- Прицееел, - ещё громче заржал Акела.

- А чо? Ружжо есть!

- Я сдохну от смеха! - не унимался парень.

- Не надо, просто смейся, Вовка!

- Я сказал - надо!

- Так ты мне живой и пристреленный под меня нужен!

- Значит, заточим под тебя, - уже успокоившись, добавил парень. – И всё-таки хочу тебе сказать, родной, что нельзя так ржать!

- Почему это? Мне нравится веселить тебя.

- Потому что весь настрой сбился к чёртовой бабушке!

- Так я подниму!

- Ладно, поднимешь, горе моё луковое, а сейчас пошли раскладывать вещи и разжигать костёр. Мы ж на шашлыки как-никак приехали! Вот поедим, искупнёмся в озере, тогда можем снова в волков поиграть.

- Не, хочу в русала!

- Ладно, значит, после обеда на очереди подводный мир. Так и запишем. Но только, чур, без задержки дыхания! Я хочу быть сухопутной черепахой!

- Они раз в семь лет спариваются.

- Да? – задумался парень. – Ну, тогда в кроликов поиграем!

- Договорились!

И парни, подняв с земли футболку и толстовку Маугли, захватив лукошко с бутербродами и фруктами, которые они привезли с собой на пикник, отправились на противоположную сторону большой поляны, где стояла машина, а их друзья уже начинали устанавливать палатки и стаскивать дрова для костра. День предстоял весёлый, вечер обещал быть интересным, а вот ночь могла получиться такой, как они себе сами придумают.

---

Крутые Пупсы

Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Юмор, Флафф
Размер: Мини, 14 страниц
Описание:
Порою нам совершенно не важно, что остаётся там, за стенами нашего собственного счастья, когда здесь внутри мы по-прежнему дети. И мы верим, что свой собственный мир можно запросто сохранить, достаточно лишь нарисовать его на бумаге или просто загадать желание на ночь.

-----ЧИТАТЬ-----

Давай. Давай утром проснёмся и никуда не пойдем. Давай включим старый кассетник с затёртой песней и будем очень медленно и лениво просыпаться. Может, не спеша позавтракаем? Я знаю, ты бы хотел блинчиков из моих рук и сладких поцелуев. Я отлично готовлю и то, и другое! Давай…

А давай устроим дома бардак! Выбросим всё из шкафов или просто построим халабуду из стульев и покрывал, как в детстве! А может, включим на полную громкость музыкальный канал и будем вторить движениям подтанцовки, одновременно голося текст хитовой песни? Может…

Я бы хотел вырваться с тобой из дома и потеряться где-то в прошлом. Мне хочется утащить тебя на край воспоминаний и там дурачиться, пока не устанем, чтобы на какое-то время забыть, что мы взрослые. Хочу спрятаться с тобой в крошечном мире, подвешенном, как яблоко, между небом и землёй. Хочется…

P.S. Никита, если ты всё это читаешь, значит, я не порвал листок, значит, у меня было это чёртово время тебе писать, и, значит, меня уже нет. Я ушёл! Уехал. Так что не жди.

***

Мужчина продолжал сидеть на краю дивана ещё какое-то время: упершись локтями в колени, обхватив руками голову, зарывшись пальцами в волосы и безучастно глядя на исписанный отчётливым и чуть островатым почерком листок, который спланировал на пол и теперь лежал у его ног. Сколько времени прошло - он не знал. В коридоре пять раз бомкнули часы. Он словно только этого и ждал: поднялся, прошёл в спальню, наскоро переоделся, выглянул на балкон, окинул взглядом пустое нутро шкафчика, понимающе кивнул головой и пошёл в коридор. Постояв перед зеркалом в прихожей ещё пару минут и вволю наразмышлявшись, он снова кивнул головой сам себе и, подхватив ключи с тумбочки, вышел из квартиры.

Машина плавно покачивалась на неровностях загородной трассы. Как только мужчина покинул черту города, дышать стало легче. Достала уже жара, наложенная на усталость от работы, которая возникла в погожий летний день под священным названием «суббота» совершенно не вовремя и оказалась растянутой от «всего на часик» до полного упора. Именно поэтому он вернулся домой лишь к пяти, и именно поэтому призом ему было «письмо счастья», которое так и осталось лежать на полу комнаты.

Что там было? Спокойное ленивое утро? Да, такого порою очень не достает. И как прикажете его получить? Уволиться? Хотя… Иногда кажется совершеннейшей глупостью работать ради того, чтобы получить зарплату и потратить её на отдых. Может, проще не уставать до такой степени?

Дальше. Бедлам в доме? Да запросто! Он мог это себе позволить! У него был и дом, и вещи, при помощи которых можно устроить этот самый беспорядок. В принципе… Если двоим хорошо именно в бардаке, то кому нужен этот домашний уют и безукоризненная стерильность?

Что там ещё? Удрать в воспоминания? Забыть о взрослости? Да легко! Хоть сейчас! Тем более что каждый иногда мечтает вернуться в детство…

***

Ванька любил свои белые ночи, и хоть они ничем и не отличались от тех, что бывали в городе, но всё равно они его завораживали. Каждый раз, как Никита появлялся в посёлке в начале лета, парнишка в первый же день утаскивал друга из дома на долгую прогулку, отпросив у его тётки и порою пропадая до полуночи.

Дружили они не так давно, всего третье лето, с тех самых пор как младшая сестра мамы Никиты развелась со своим мужем и съехала от него, купив старенький домик в этом посёлке. Тётка поселилась на соседней улице от родителей Ваньки, та шла параллельно, и если пробежать тропкой через огород, можно было выйти на задний двор Ванькиного дома. Так что они были практически соседями, и как только Никита приезжал из города, друг тут же появлялся у ворот, а уже вечером они бежали гулять по посёлку: то забирались в колхозный сад, непонятно, зачем, но с огромным желанием посидеть на деревьях, то шли к клубу посмотреть, как танцует местная молодёжь и как зажимают за клубом девчонок, а то и вовсе подавались к окраине посёлка, чтобы, кашляя и сплёвывая, покурить за старой школой.

- Айда на речку! Тебя-то отпустят? – повиснув на заборе и упершись сбитыми коленями в доски, Ванька щурился уходящему в объятия к горизонту солнцу, которое всё ещё слегка выглядывало из-за густой кроны старой груши во дворе соседа.

- Конечно, ты ведь лучший друг! – заверил Никита, а если по правде, то и не запрещала ему тётка никогда и ничего. - А чё там на речке?

- На речке... пахнет классно. А ещё можно жечь костёр. Или на рыбалку ночную сходить! С удочками.

- Понятно, что не с динамитом, - отмахнулся Никита и улыбнулся.

Обычно они бегали купаться на колхозное озеро, там и не так глубоко, чтобы очень, да и ближе к дому, всего-то к лесочку пробежаться. Тётка отпускала туда своего племянника, а вот на реку не велела ходить, там и вода холодная, и ям подводных много, да и берег довольно заросший, чтобы там можно было пацанам безопасно купаться. Речка огибала посёлок подковкой, и чтобы до неё добраться, нужно было дойти до окраины и только там сворачивать к реке. Но мальчишки с каждым годом становились всё старше, и не мудрено, что в какой-то момент почувствовали себя совсем взрослыми, чтобы отправиться уже на «взрослую реку», а не на «детское озеро».

Так они и сделали в тот день. По-быстрому собравшись, взяли с собой две самодельные удочки да старое Ванькино одеяло, завернули в него пару сорванных с куста розовощёких помидорин и четвертинку белого батона. Накопав в саду толстеньких земляных червей и сложив их в жестянку, они отправились на рыбалку. Пробежав по улочкам посёлка до развилки с полуразваленной автобусной остановкой, парни свернули с дороги в овражек, а там уже до самого берега реки шли спокойно и всю дорогу болтали.

- Щас закинем удочки, разведём костёр, и дело пойдёт!

- Куда? В школу? – хмыкнул Никита, который никогда ещё не был на рыбалке и смутно верил в то, что на их удочки сможет попасться хоть что-то. В его понимании рыба могла быть либо в консервной банке с томатным соусом, либо селёдкой на блюде с луковыми кольцами. На крючке он её видел лишь по телевизору.

- Смейся, смейся, - снисходительно отреагировал Ванька. – Тут, знаешь, сколько рыбы водится?! Ого-го!

- Главное, чтобы не иго-го, - уже откровенно начал смеяться Никита. – Вот прям не знаю, что же нам делать-то, если тут рыбёшки сами за удочку дёргают, причём всем семейством да на одного червяка!

- Вот увидишь! Я колокольчики повешу, а сами можем спокойненько лежать около костра и…

- Звёзды считать? Я бы тогда загадал желание…

- Их ещё не очень-то и видно, - хмыкнул Ванька и поднял голову к дымчато-синеватому небу.

- А чё тогда? Помидоры лопать?

- Вот ты проглот!

- Ну, не целоваться же, - засмеялся Никита.

- А чё, нет? - вроде как совершенно спокойно проронил Ванька и подфутболил оставленную кем-то в траве пустую полторашку.

- Ну, прям-таки целоваться, - напряженно хмыкнул Никита. – Девок у вас тут мало, что ли?

- Может, и не мало, но дуры они все и выпендрялы. Без романтических свиданий или поездки в район на дискотеку и за ручку с тобой не посидят, не то что в губы дать поцеловать.

- Ну, ты даёшь, Ванька! Значит, как им, так поездка в город и посиделки за ручку, а как мне, то сразу - пошли целоваться на речку?

- А я чё? Я ничё! – огрызнулся Ванька и тут же, засмеявшись, толкнул друга кулаком в плечо. Никита тоже несильно буцнул в ответ кулаком, и мальчишки вприпрыжку побежали к берегу.

Река блестела матовой гладью и в опустившейся белой ночи выглядела довольно таинственно. Старые раскидистые ивы устало склонялись тонкими ветками к воде и выглядели огромными клетками, внутри которых мог бы прятаться кто-то неизвестный, а большие лопухи казались отпечатками ног великанов на фоне густой зелёной травы. Ярко-жёлтые кругляшки одуванчиков могли бы запросто быть золотыми монетами, которые рассыпали те самые великаны. И только одинокий куст черёмухи, усеянный белыми мелкими мухами-цветками, был совершенно обычным.

- Падаем тут? – поинтересовался Ванька и тут же бухнулся в траву, растянувшись и раскинув руки. После жаркого дня прохлада травы приятно обняла голые ноги в шортах и часть спины под задравшейся майкой. – Хорошо тут, а как пахнет!

- Жаль, в этих кустиках рыба не водится, - Никита мигом стащил свои штаны, оставшись лишь в плавках и футболке, и тоже упал рядышком, развалившись и раскинув широко руки. – Купнуться бы нужно. А ты вообще удочки собираешься ставить-то?

- Я ж обещал клёв, - немного высокомерно заявил друг и сел, глядя на вечернюю гладь тихой реки.

- Вань, скажи, а ты бы просто стал целоваться? – вдруг задал вопрос Никита, перевернувшись на живот и уставившись куда-то в гущу черёмухи, под которой парни и устроили привал.

- Нууу… - многозначительно протянул Ванька и сорвал высокую травинку осоки, чтобы взять её в рот и зажать зубами, но прежде ответил тихим голосом: - Если бы ты не настаивал на чём-то большем.

- Я?! – закашлялся Никита и тоже поднялся, сев немного в стороне от друга. - Ты готов пойти у меня на поводу?

- Угу, сам бы не решился, - немного смутившись, пробормотал Ванька и шумно выдохнул.

- Ой, скромник, какой скромник, - улыбнулся Никита.

- Но вообще это не очень хорошо, что такой, да? - озадачился Ванька.

- Почему это - нехорошо?

- Ну, не знаю.

- Это нормально и совершено естественно. Ты ж всегда таким был, правда? Сколько тебя помню, - заверил друга Никита.

- Значит, целовались бы? – парень повернулся к товарищу, и было видно, что лицо у него пунцовое, а глаза сияющие.

- Угу, обяза-а-ательно! – наиграно сообщил Никитка, растягивая гласные, и снова откинулся назад. Он упёрся локтями в землю и запрокинул голову, высматривая в сумерках летней ночи еле прорезающиеся, словно зубы у щеночка, звёзды. – Ещё и плавками терлись бы друг о дружку.

- Ух ты…

- Пока бы у кого-то из нас чего-то не выскочило из них! – он фантазировал и улыбался, болтая ногой, которую закинул на свою же ногу, согнутую в колене.

- А когда выскочило бы? - упорно продолжал допрос Ванька. – То чё?

- Чё-чё, грабли на плечо! Глупо было бы прятать назад.

- И ты бы… дал мне… потрогать?

- Неа, я бы сам попросил тебя об этом! – воодушевлённо фантазировал Никита и всё продолжал болтать ногой на колене.

- Блин...

- Ну, правда, а чего мне - самому себя трогать, что ли? – почти искренне удивился парень и замолчал.

- И чё, и чё?

- Я бы тебя как друга! Попросил, в смысле.

- Стрёмно.

- Тебе?

- Угу.

- Отказал бы?

- Нет, конечно! Взял бы... в ладонь, - сипящим голосом проронил Ванька.

- Иии? На меня сразу же глянул бы?

- Не сразу. Сначала бы смотрел на него… Когда ещё так в открытую... А потом сжал бы и тихонько качнул туда-сюда, вот тут бы и глянул.

- Тогда уже и смотреть-то было бы не нужно. Я бы тааак застонал…

- Чёооорт!

- Ты бы сразу понял, что мне это нравится.

- И откинулся бы на спину?

- Не, сначала я бы на локтях привстал посмотреть, что ты там делаешь. Как сейчас! – и они оба уставились на плавки Никитки. Они стыдливо топорщились как раз по центру.

Потом было что-то не совсем понятное им обоим, но очень уж удивительное. Смеяться почему-то расхотелось, фантазии как-то разом закончились, и Ванька как-то робко подсел к другу. Он очень медленно положил голову ему на грудь, словно на ощупь, будто опасаясь, что сейчас его столкнут на землю. Но не столкнули. Это уже было не плохо. Потом он протянул руку к плавкам Никиты и накрыл бугорок под ними ладонью. В груди буйно трепетало сердце. Причём и в своей собственной, и в той, к которой Ванька прижимался щекой. Пальцы сами собой поддели резинку голубеньких плавок друга и несмело скользнули под ткань, чтобы тут же тихонько пробежаться пальцами по горячему и мягко-упругому чему-то. Никита выдал какой-то непонятный, но очень тоненький звук, а Ванька начал неспешно подрачивать его быстро твердеющий ствол и дышать открытым ртом.

Практически сразу же, по детской наивности, Никита попросил не переставать это делать. Ему было пофиг, что это странная просьба, и должно быть стыдно говорить парню о таком, его не волновало, что это странным образом возбуждает, причём с огромной силой, а финиш приближается с ещё большой скоростью. Об этом он тут же сообщил другу.

- Я бы очень хотел увидеть финиш! - простодушно сознался Ванька, улыбнувшись и чуть ускорив движение.

Никита разрядился очень быстро. Вряд ли он тогда понимал, что нужны хоть какие-то ухищрения, чтобы продлить удовольствие подольше и получить больше. Это с возрастом люди приобретают плохие привычки – подстраиваться, изображать и казаться.

Как только всё закончилось, Никита поднялся и… убежал. Как оказалось, удочки проверять. Ванька лишь улыбнулся ему вслед и откинулся на спину, продолжая лежать в траве. А Никита бегло осмотрел снасти, не касаясь их и не понимая, что вообще в них можно поправить, отбежал чуть подальше от этого места и шумно вбежал в воду с фырканьем и стеной брызг. Ему казалось, что у него жар поднялся от всего происходящего, поэтому купание сейчас необходимо было просто катастрофически.

Наблюдая всё это и понимая, что с рыбалкой на сегодня покончено, Ванька пошёл к воде. Удочки, и правда, уже ни в какой помощи не нуждались, поскольку вся рыба была беззастенчиво распугана Никитой. Подойдя к тому месту, где купался нарушитель спокойствия, Ванька сделал шаг к воде, чтобы лишь руку ополоснуть, но купаться так и не полез. Он усиленно думал о том, что... тоже так хочет, но сказать об этом ни за что не решится, постесняется.

- Эй, там! На берегу! Чего пятки мочим? – ребячился Никита и продолжал нырять и фыркать. - Чего не залазишь в воду? Она же тёплая!

- Не хочется, - лениво отмахнулся Ванька, а сам подумал, что это ж раздеваться надо, а у него стояк в шортах.

- Не дури, залезай! - вынырнув в очередной раз и помахав руками, позвал Никита

Ванька только на секунду растянул губы в улыбке, тут же снова стал серьёзным и упёрся, продолжая повторять, что не хочет. Правда, он снова и снова улыбался, продолжая пялиться на барахтающегося в воде друга.

- Ну и дурак! Водичка классная! Может, передумаешь? - провоцировал Никита, но Ванька продолжал изображать истукана на берегу, одёргивая свою майку пониже, прикрывая шорты. - Вот ты морока... - пробормотал Никита и пошёл к берегу, разрезая воду.

Выйдя на траву, он тут же начал сам стягивать с Ваньки одежду: сначала потянул майку кверху, заставив поднять того руки над головой, а потом и за шорты дёрнул. Всё это время друг, не откровенно, но пытался всё же прикрываться ладошками, одновременно вереща – «отстань!»

- А у тебя тоже такое! - удивился и тут же обрадовался Никита.

- А чего ему другим-то быть? – пропыхтел Ванька и уже более расслабленно опустил руки по швам, но потом скрестил их невозмутимо на своей загорелой груди.

Деревенские всегда намного раньше становились «поджаристыми», и Никите это очень нравилось. Сам он загорал частями – ниже шорт и ниже рукавов футболки. Да ещё и с полосками на ногах от вьетнамок. А вот Ванька был ровненький по цвету, и Никита с улыбкой его разглядывал: плечи, руки, живот и… плавки, которые топорщились не хуже, чем у него каких-то десять минут назад.

- Лезь в воду, может, полегчает? - Никита решил по-доброму поддержать друга, поэтому ничего крамольного в этом предложении не видел.

- Гад, - буркнул в ответ Ванька, зыркнул из-подо лба как-то обиженно и полез в воду.

- Ну, вот и славно, - остался доволен Никита и тоже ринулся на глубину.

Они оба немного поплескались в речке, Никита всё целился накинуться на спину Ваньке, пытаясь повалить и потопить. Но в какой-то момент он решился и вроде как несмело предложил кое-что другу.

- Ты это… ну… я тоже могу тебя подержать… если хочешь, - начал он. - Но с уговором! Что никому!

- Ого! – то ли с удивлением, то ли с восхищением издал возглас Ванька. – Ну, раз такое дело, тогда… пошли на берег, - довольно серьёзно прошептал он, будто сообщая пароль секретному агенту.

- Серьё-о-озный какой, - протянул с улыбкой Никита, но тут же скомандовал: - Валяй! Веди!

Они друг за дружкой вышли из воды и пошли по берегу. Ванька всё оглядывался, проверяя, идут ли за ним, а когда видел, что Никита следует по пятам, довольно улыбался.

Привёл он своего друга под тот самый кустик, велел стать на коленки около себя, сам же опустился на колени напротив. Без лишних объяснений мальчишка взял ладонь друга, приспустил свои трусы и сунул Никитину ладошку туда. И уже здесь он, почему-то совершенно не стесняясь, смотрел ему в лицо. Никита же чувствовал, что сгорает со стыда, и вот сейчас ему точно не до шуток. Он был жутко сосредоточен, в отличие от своего друга.

- И чё? Чё мне с этим делать-то? – пыхтел Никита, морща лоб и сводя брови.

- Потрогай! – осмелевший Ванька расставил ноги пошире. - Яйца тоже!

- Тоже мне, командир нашёлся, - бубнил Никита, но трогал, как его просили. – Но вообще-то ты прикольный.

- Блин, я балдю! – растянул губы в улыбке Ванька.

- Даже не сомневаюсь! – фыркнул Никита.

- А теперь сделай, как себе делаешь...- наставлял довольный парнишка.

- Не выдумывай! - тут же взвизгнул Никита. - Ничего такого я себе не делаю!

- Ой ли!

- И только попробуй кому-то сказать! Прибью! - тут же пригрозил он. Всё, на что его хватало - это угрозы и жуткое сопение.

- Вот сейчас побегу на радио городское!

- Отловлю и закопаю! – добавил сосредоточенный Никита, но всё продолжал одной рукой трогать друга ниже пупка, а свободной - кулак показывать в знак подтверждения угроз.

- Никогда себе такого не делал? – вроде как искренне удивился Ванька. – Совсем?

- Не твоё дело, умник, - серьёзно и с нахмуренным лбом прогундосил Никита и всё продолжал трогать стоящий торчком приборчик друга, а второй держать его за яички.

- Ну, сейчас как раз моё, - снова разулыбался мальчишка. Он явно наглел, видя, как друг стремается. - Мне тебя учить, или сам сообразишь?

- Ну, ты у нас учёный, вот и учи, - хмыкнул Никита.

- И научу, - по-простецки ответил Ванька. Он обхватил чужой рукой свой стояк и начал неспешно надрачивать. - Вот так делай... Можно чуть крепче и быстрее, только не перестарайся…

И Никита делал. И как только друг от всего этого начал сопеть, он расслабился, начал чуть улыбаться, но, скорее, от удивления, чем от собственного удовольствия. Он снова почувствовал себя старшим и более опытным. Пусть и всего на пару месяцев.

- А почему не перестараться-то? – невинно поинтересовался он у Ваньки. - Ты не хочешь, чтобы закончилось?

- Ну, на всякий случай, - сглотнув, ответил паренёк и снова приоткрыл глаза, глянув на друга. - Вещь ценная, чтобы ты не забывал.

Потом он остановил Никиту, перехватив запястье, попросил разжать ладонь и похлопал по ней своим стояком. Затем довольно ловко залупил головку и смазал выступившую смазку ему на руку.

- Это чтобы не на сухую... - шёпотом объяснил он, водя по раскрытой ладошке друга несколько дольше, чем необходимо.

- Ты как будто всю жизнь этим занимаешься, - искренне восхитился Никита и сглотнул довольно громко, да так, что аж головой кивнул, но раскрытую ладонь продолжал держать так, как велел друг. Про его выпученные в этот момент глаза и стекающую с уголка рта слюну можно и не упоминать. Всё это было лишь ещё одним подтверждением, что самому Никите происходящее явно было интересно и приятно.

- А теперь снова сожми! – потребовал Ванька слегка осипшим голосом и ухватился за плечи друга.

- Ага! – тут же кивнул тот головой и послушно сжал.

У Ваньки было победоносное выражение лица, ему было безумно кайфово командовать Никиткой, впечатление на него производить. Именно поэтому он придержал кулак товарища и сам начал толкаться в него.

- Вот ты мелкий засранец, - хмыкнул Никита, но не отдёрнул руку.

- Ага, - довольно подтвердил Ванька.

- Напомни-ка мне - сколько годков тебе, мальчик? – издевательски подначил Никита.

- Ну... четырнадцать.

- Ври больше! Ты младше меня! – начал лыбиться Никита. – И вообще! Не отвлекайся, мальчик!

Ванька криво улыбнулся, но всё продолжал тыкаться своей сарделькой в кулак Никитки.

- Классно! – выдохнул Ванька

- Гадский ты паршивец, - снова обозвал Никитка друга.

- Ага, ругайся, а я буду пока натягивать тебя в кулачок.

- Вот ты сукин сын!

Но Ванька уже не реагировал на все обзывательства, он свободной рукой обхватил друга за шею, притянул к себе и шепнул практически в губы: «Поцелуй меня...»

- Что, сейчас? – почему-то удивился Никита. - И держать, и целовать?

- Если ты это сделаешь - я точно кончу…

- Тогда хорошо, я попробую, - очень серьёзно пообещал Никита и поцеловал. Как умел. Кусаясь и делая немного больно. Но от души.

Ванька обкончался... Моментально… Со стоном…

Никита в этот момент оторвался от неумелого поцелуя - очень уж захотелось ему посмотреть, что там, внизу, чем окончательно доконал разомлевшего и чуть подрагивающего Ваньку. Тот растягивал улыбку до боли в щеках, а Никита всё продолжал пялиться вниз и сжимать друга за обмякший прибор.

- Пусти уже! – потребовал Ванька и тут же предложил: - Пошли ещё раз искупаемся!

- Да? Думаешь, уже? Больше не нужно? – как-то с сомнением переспросил Никитка, но потом согласился: - Ну, купаться так купаться!

- А ты чё? Ещё хочешь?!

- Ещё??? Нет, но.... просто подумал, что нужно ещё чуть подержать, - наивно сознался Никитка.

- Ну, думаю, достаточно пожать и поблагодарить!

- Ага! Благодарю, ваше высочество! – дурашливо ответил Никита и смешно присел в реверансе.

- Можешь поцеловать мою руку, - включился в игру Ванька.

- А может, колено? – заржал уже откровенно Никита.

- Или ухо!

- Или пятки!

- Или пипиську!

- Дурак, - после паузы хмыкнул Никита и, развернувшись, гордо понёс свою запачканную руку к воде, продолжая улыбаться.

- Ну, попозже можно будет... – небрежно заметил вслед удаляющемуся другу Ванька.

- Дули с две! – засмеялся тот и пустился по берегу к воде, подпрыгивая на ходу и размахивая руками. – Догоняй меня, хлюпик!

- За хлюпика ответишь, пупс!

На рассвете мальчишки засобирались домой. Рыбалка получилась знатная. Они сумели наловить с десяток окуньков и пару плотвичек, весело провели время и даже кое-что новое попробовали. После произошедшего вечером они больше не возвращались к этому, как-то неловко было обсуждать, но сидеть бок о бок или класть голову на колени другу, чтобы подремать, было приятно.

Когда они вышли на поселковую дорогу как раз возле полуразрушенной автобусной остановки, неся на леске свой улов, удочки на плече и скрученное в шар одеяло подмышкой, то увидели едущую в направлении посёлка машину. Она мигнула пацанам фарами, и они остановились, чтобы пропустить, но водитель притормозил.

- Эй, пупсы, что за деревня?! – мужик в кепке и с сигаретой в зубах высунулся в окошко. Оттуда же с рёвом вырвалась какая-то музыка, которую он сам же и пытался перекричать.

- Крутые пупсы, - нахмурившись, буркнул Никита.

- Ой-ой, какие мы важные! – хрипло рассмеялся дядька. – Аксёновка-то далеко? А то сбился с дороги!

- Вам назад! – выкрикнул Ванька и поднял руку с уловом, показывая маршрут. – Там, на перекрёстке, вам на горку нужно. Когда сады начнутся, вот там и свернёте.

- Ох, ё-моё! Ну ладно, босота! – попрощался водитель и шумно, с грохотом развернулся у остановки, подняв столб пыли…

***

Никита сбавил скорость, съезжая с трассы на второстепенную дорогу. Тут покрытие было неважным, так что пришлось притормаживать машину на выбоинах. Он много лет сюда не ездил, с тех самых времён как тётка во второй раз вышла замуж и переехала с новым мужем в район. Мама за сестру очень радовалась, а вот Никите было грустно. У него тогда тут друг остался…

Доехав до развилки, Никита снова притормозил и улыбнулся новому знаку – белоснежно-блестящий, с чёрной каёмкой по краю и чёткими буквами: «Крутые Пупсы». Из юности он не припоминал этого знака, за те пару лет, что приезжал отдыхать сюда, указатель на въезде в посёлок вечно был или покорёжен местными сорванцами, или с обшарпанной краской, когда можно было прочитать лишь что-то из разряда «…ты…псы». Вместо когда-то полуразрушенной кирпичной остановки сейчас тут стоял металлический навес с деревянными лавочками и небольшим киоском, в витрине которого яркими рядами виднелись пакеты со всякой всячиной и строгие коробочки сигарет. Рядом с киоском находился торговый холодильник с напитками, который по старой традиции деревенских жителей был прикован цепью к углу киоска. А чтобы не стырили! Рядом, под лавкой, лежала большая рыжая псина и лениво подёргивала хвостом, отгоняя мух.

Никита выключил зажигание и открыл дверцу авто. Выйдя, он перешёл дорогу и направился в сторону киоска. Собака тут же взбодрилась, приветливо начав махать хвостом-метёлкой. Ознакомившись с нехитрым ассортиментом провинциального магазинчика, Никита купил большую коробку в целлофане со сладостями и бутылку с надписью «Золотой ключик». Это, конечно же, не та газировка, какую продавали в его детстве, но всё же название вызвало ностальгию.

Сам посёлок, судя по всему, так и остался не очень богатым. Даже дороги тут были как будто из Никиткиного детства, сплошь рытвины и острова асфальта, кое-где гравий или отсев, но зато природа по-прежнему радовала глаз. Вся улица утопала в зелени, и даже разнокалиберные яркие заборчики как будто соревновались с деревьями в нарядности. Тут не было новомодных бетонных заборов или каменных стен вокруг домов. Местные нувориши максимум на что сподвиглись, так это на резную деревянную вывеску «Лесоохотничье хозяйство п. Крутые Пупсы». Её Никита увидел ещё на подъезде к посёлку, а это значило, что лес и речка здесь остались по-прежнему чистейшими, а зверья тут всё также много.

Оставив машину на обочине дороги, прямо напротив киоска, Никита спустился в овражек и пошел по заросшему берегу, неся с собой под мышкой купленную провизию. К вечеру небо начало набирать яркость цветов – от фиолетово-голубого до малиново-розового над горизонтом. Словно кто-то макнул широкую плоскую кисть сразу в несколько красок, а потом провел линию на границе неба и земли.

Пройдя вдоль кромки воды по вытоптанной в траве дорожке с сотню метров, Никита вышел к старым ивам и там, на фоне спокойной воды и заходящегося заревом неба увидел чуть ссутулившуюся спину. Пугать рыбака не хотелось, поэтому Никита не спеша начал пробираться к бережку и, когда оставалась пара шагов, поинтересовался тихим голосом: «Клюёт?»

- Неа, - ответили ему, и снова на берегу воцарилась блаженная тишина.

Где-то чирикали птицы, из посёлка донеслось мычание коровы, а возле берега хлюпнула вода.

- Рыба? – почти шепотом спросил Никита.

- Лягушка, - ответили ему.

Снова тишина. Поплавок в нескольких метрах от берега еле заметно покачивался на водной глади, а ветер колыхал длинные ветви старых ив, расчерчивая ими замысловатые узоры поверх воды.

- А я зефир принёс, - он присел на корточки рядом с рыбаком, протянул упаковку и шелестнул целлофаном. В прозрачном окошке были видны круглые купола волнистого лакомства, лежащего в ячейках картонной коробки. Но Никита решил уточнить: – Белые и розовые.

- Розовые – это хорошо…

- А ещё – бурика, - и протянул зажатую в руке бутыль со сладкой водой. В детстве многие мальчишки называли «Золотой ключик» по имени самого обладателя этого предмета, то есть Буратино. Так и пошло название самой газировки.

- Угу…

Где-то далеко залаяла собака, и ей в тон тут же ответила ещё парочка. Скорее всего, где-то по улице посёлка проехал велосипедист, по крайней мере, именно на них у собак была такая реакция. Это ночью они могли облаять любого, кто двигался в темноте, а вот днем реагировали только на мелькание велосипедных спиц.

- Спина не печёт? Ты подгорел, - поинтересовался Никита, чуть отклонившись назад и рассматривая покрасневшую спину рыбака.

- Зато не сырой, - философски заметил рыбак.

- Это уж точно…

Прошло ещё минут пять тишины и созерцания водной глади. Рыбалка была очень неспешной, но двое сидящих на берегу, казалось, никуда и не спешили.

- Хочешь, останемся сегодня в ночную?

- А работа?

- Так всё, отработал уже. Даже мобильный отключил, - в доказательство своих слова Никита поднялся на ноги и вытянул из кармана брюк свой телефон. Потом опять присел на корточки и протянул руку экраном к рыбаку.

Ещё одна «рекламная пауза» была взята природой. Люди молчали, листья на иве еле слышно шелестели, изредка что-то хлюпало над водой. Где-то в высокой траве проснулся сверчок и сразу же начал выводить свои стрекочущие рулады.

- Спасибо за записку. Мне всё равно было приятно её читать, даже несмотря на то, что ты сердился на меня, когда её писал, - не поворачивая головы, Никита продолжал общаться с рыбаком. – Мне, правда, очень жаль, что пришлось ломать наши планы на выходные. Но ведь сейчас мы здесь? Так, может, всё же…

- А помнишь, чем мы тут занимались тем летом? – вдруг спросил рыбак и поднялся на ноги, оставив удочку лежать на кронштейне-подставке.

- А ты напомни, Ванька, - улыбнулся Никита и тоже встал на ноги. – А ещё лучше – покажи!

Они оба рассмеялись довольно громко, наплевав на прикормленную рыбу, на удивительно тихий берег и стыдливо краснеющее закатное солнце. Сегодня всё было не так, как тем летом, когда два друга ради спортивного интереса рискнули попробовать говорить то, что в голове, рискнули попробовать делать то, чего хотели их тела. Им обоим тогда было едва ли по четырнадцать, и удочки совсем простенькие, они думали, что это приключение, а оказалось, что начало серьёзного и очень важного. Тогда они договаривались заранее о прогулке, а теперь, не сговариваясь, могли в точности сделать то, что ожидает от него другой. Раньше их общение ограничивалось рамками школьных каникул, а теперь их отношения были совершенно безлимитными и растянулись на долгие годы. Единственное, что делало схожим этот день лета с тем, так это их искренняя заинтересованность друг в друге, желание быть вместе и не разлучаться, а ещё – зефир и бутылка газировки, которые и в то время Никита частенько привозил в посёлок, приезжая к своему другу.

- Почему я тебе всё прощаю? – Ванька жевал розовый зефир и смотрел на воду, упираясь боком в Никиту, который обнимал его за плечи.

- Любишь, может? – попытался пошутить Никитка и тут же получил тычок в бедро.

- Сомневаешься? Тогда объясни мне, почему я до сих пор живу с тобой?

- Наверное, потому что мы не хотим больше разлучаться.

- Ну да, после того как мы потерялись, я даже не представлял, где искать тебя, и вообще – кто бы мне разрешил уехать в город?

- Ты же знаешь, я сам тогда метался по городской квартире, когда мне сообщили, что в посёлок больше не вернусь, зато могу поехать на свадьбу маминой сестры. Кто ж знал, что она съедет отсюда, и у меня больше не будет возможности повидаться с тобой?

- Но ведь нашлись? – Ваня облизал пальцы от сладости и повернулся к Никите. – Знаешь, а я рад, что мы всё же вернулись сюда. Пусть и через столько лет. И рыбалка вовсе ни при чём. Мне хотелось снова почувствовать себя тем мальчишкой, который вдруг понял, что жизнь-то штука здоровская!

- Мы забываем, да? Не успеваем жить? – с пониманием кивнул Никита. – Плюём на отдых, чтобы заработать на него же. Крадём время у любимых, чтобы сделать им же сюрприз.

- А ведь всё так просто! Хочешь быть с человеком – будь! Не нужно убегать, чтобы потом эффектно появиться.

- Не убегу, - заверил Никита и привлёк к себе своего любимого мужчину, с которым прожил уже столько лет, но по-прежнему чувственно вздрагивал при его появлении, всё также млел от признаний и всё также хотел для него сотворить хоть маленькое, но чудо, как вот это возвращение в юность.

- Значит, мы всё ещё те же пупсы? – с детской бравадой спросил Ванька.

- Крутые пупсы! – заверил Никита и прижал к себе самого крутого на свете парня, который таким для него и останется навсегда.

- Тогда… - прошептал на ухо Ваня, и Никита замер. – Раздевайся!

- Ты серьёзно? – засмеялся Никита, отпрянув от друга, но всё ещё продолжая удерживать того кольцом рук за пояс. – Ты хочешь…

- Агааа… - протянул Ваня, хитро прищурив один глаз.

- Да ладно! – восхитился Никита и рывком стянул свою футболку через голову. – А как же рыбалка?

- У нас времени до утра - о-го-го!

- Значит… - вкрадчиво начал Никита, но потом замолчал, продолжая поедать своего любимого мужчину глазами.

- Да!

- Мы будем…

- Купаться!!! – взвизгнул с дикой радостью Ваня и, резко склонившись, перевалил себе через плечо Никиту, который всё ещё оставался в штанах.

Через пару секунд они оба уже падали с берега в воду, разгоняя кругами волны и редких рыб. Им было чертовски здорово! И, действительно, не важно, что остаётся там, за стенами нашего счастья, когда здесь, внутри, вы по-прежнему те же дети, которые верят, что свой собственный мир можно запросто сохранить, достаточно лишь нарисовать его на бумаге или просто загадать желание на ночь.

---

Продаётся лето

Рейтинг: PG-13
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Флафф, Философия, POV
Размер: Мини, 19 страниц
Описание:
Мы очень часто забываем, что «настоящее» намного важнее «престижного». Наверно, нужно уметь жить каждым днём как первым, и тогда не будешь бояться, что внезапно он может стать последним. Нужно уметь создавать для себя новые миры и заполнять их тем, чем ты сам пожелаешь. Не нужно жалеть о прошлом, нужно уметь дорожить настоящим…

-----ЧИТАТЬ-----

Срочно! Удрать из душного кабинета, из города, из страны!
Какие мысли только не приходили мне в голову в последние дни, хотелось забраться… да хоть бы и в погреб, чтобы никто тебя не доставал и не дёргал, чтобы почувствовать себя хоть на несколько минут мёртвым и насладиться тишиной. Вечный цейтнот напрягает здорово, но ты стараешься держаться до самого финиша, до предела, а потом – рывок, лента, свобода…

Сейчас, когда зарываешься пальцами в грубоватый песок пляжа, чувствуешь крупные песчинки спиной, жмуришься от утреннего солнца Будванской Ривьеры и твой слух ласкает лишь шепот рассветного прибоя, не верится, что ещё вчера вечером ты топтал раскаленный асфальт душного города. Впереди лишь отдых, немного раздражающего шума от приезжих отдыхающих и полнейшая свобода. Сегодняшний день хотелось провести подобно тюленю: тихо, мирно, сытно и на спине. Или боку. Или животе. Да, впрочем, и не важно. Главное, ни с кем не говорить, никому не улыбаться и не на кого не смотреть. Отдых. Я его, чёрт побери, заслужил! И я его купил! А купленное возврату или обмену не подлежит. Я ухмыльнулся: даже вдалеке от работы всё не могу расслабиться.

Как сам себе пообещал, так и сделал. Никаких контактов, никаких передвижений, лишь несложный алгоритм: гостиница – пляж – море – ресторан – пляж – море, море, море… К вечеру захотелось ненавязчиво приобщиться к прекрасному и всё же посмотреть ещё хоть что-то, помимо неизменного пляжного пейзажа и полуголых тел в самых живописных позах для загара.

Вернувшись в свой отель, неспешно приняв прохладный душ и переодевшись в удобную одежду, я спустился вниз и на ресепшине узнал, что для разнообразия отдыха и оживления культурной программы туристы могут прогуляться до Старого города и там окунуться в историю страны. В принципе меня мало интересовали экскурсии, да и занимательно-историческую информацию я запоминаю плохо, но просто как возможность заполнить вечер… Словом, я охотно воспринял предложение совершить небольшой поход.

Минут через двадцать неспешного хода я оказался в другом мире. Пройдя через старые городские ворота, обрамлённые потемневшей от времени ковкой, которые были гостеприимно распахнуты для всех, кто пожелает заглянуть за крепостные стены, опоясывающие исторический центр, я ступил на грубую брусчатку. Узенькие кривые улочки плавно перетекали в небольшие стародавние площади и снова лентой вились между древними, потертыми домами, построенными несколько веков назад из камнетёсных блоков. Многие улицы были довольно оживлёнными за счёт множества уютных кафе и ресторанов, но мне хотелось побродить по отдалённым «артериям истории».

Повернув за угол очередного уличного кафе, я обнаружил, что при отсутствии искусственного освещения тут довольно-таки серо, и полумрак окутывает пространство, несмотря на то, что время ещё не позднее. Террасы и балкончики, деревянные навесы и растительность «крали» вечерний свет, от этого сумеречные улочки казались немного мистическими, и временами создавалось впечатление, что я попал в сказку Андерсена. Остановившись посреди узенькой улицы, где можно было коснуться стен соседних домов, взявшись с кем-нибудь за руки, я запрокинул голову. Вид был поистине завораживающий: серо-белые блоки многовековой кладки, облизанные острыми дождями и едкими ветрами, кое-где увитые плющом или исцарапанные поколениями жителей, устремлялись вверх и обрамляли полоску аспидно-синего вечернего неба. Вдруг до меня донёсся ворчливый голос: «Право, право. Какое, к чёртям собачьим, право?!» Из-за угла вышел парень в коротких белых шортах и красной майке с белой окантовкой. Его грудь наискосок пересекал широкий тканый ремень, а на боку болтался фотоаппарат. Он устало шуршал сандалиями и, увидев меня, произнес: «Молим вас!» Я понял, что парень пытается на местном языке меня о чем-то попросить.

- Не парься, можешь на русском, - я продолжал стоять, засунув руки в карманы и рассматривая туриста.

- Ёкарный бабай! – воскликнул он, подошел быстрым шагом и проворно хлопнул меня по плечу. – Земеля! Ну, на конец-то, а то тут или местные со своим языком, или приезжие без мозгов.

Он тут же подхватил свою камеру и щёлкнул кадр, поймав мой удивленный взгляд и сразив внезапностью. Я от неожиданности сделал шаг назад и зацепился пяткой за невысокую ступеньку у одного из домов.

- Эй, не падай в обморок, - он моментально ухватил меня за локоть и придержал, хотя я всё же уселся задницей на землю. Он довольно открыто улыбнулся и тут же потянул меня вверх, поставив на ноги. – Извини, я просто всё интересное стараюсь фоткать, маленький бзик у меня. Вот, друзья подарили хороший аппарат, и я первый месяц всё подряд снимаю, - он покрутил передо мной своей фотокамерой, и было видно, что парень горд. Я, конечно, не особо разбираюсь в хорошей цифровой аппаратуре, а из приличных фотоаппаратов знал лишь Никон и Кодак, но у его агрегата был достойный вид и шильдик какой-то совсем незнакомой фирмы, впрочем я и не особо пытался рассмотреть.

- А я, по твоему, интересный экспонат? – немного смутившись такому напору, я на автомате пару раз хлопнул себя по заднице, отряхивая штаны. – И мне теперь, как в «Простоквашино», три дня за тобой бегать, чтобы фотографию забрать? – я чуть улыбнулся, стараясь скрыть неловкость. Мне совсем не хотелось дополнительных знакомств или просто разговоров, но парень был настолько непосредственным, что меня всё же одолел интерес. Уж больно странно он появился, и мне захотелось узнать, за чьи это он права так переживал. Но сказать я ничего не успел, его самого понесло, как паровоз с горы, и было очевидно, что парень нацелен на знакомство.

- А чего за мной бегать? Я и сам скажу, где остановился, и вообще, можем завтра вместе пойти пофоткать. А сейчас не мешало бы где-то приземлиться и поужинать. Я не так кушать, как пить хочу, - он снова добродушно улыбнулся и протянул руку: - Меня Даня зовут, а тебя?

- Александр, - вежливо представился и тут же подумал, что для парня в бриджах-милитари и белой майке с монстром и надписью «Iron Maiden» я какую-то неправильную манеру знакомства выбрал. Но мой новый знакомый не дал мне шанса исправиться.

- Первый, что ли, - тут же заржал он и снова поднял свой аппарат и щелкнул меня. – Или, может, Великий? – при каждой новой гипотезе я невольно менял выражение лица, и парень, словно профи, подлавливал и клацал новый кадр. – А, точно! Александр Невский тире Македонский? – он продолжал веселиться. – Извини, без коня и шлема не узнал.

- Да хорош тебе прикалываться, - мне хотелось дать ему подзатыльник и одновременно засмеяться самому, чем-то он меня купил, этот непонятный парняга. – Можешь просто Саня, - я протянул руку, и тут же моя ладонь была сжата Даней. Парень довольно интенсивно начал её трусить, а я чувствовал себя птичкой, угодившей в силок. Мне оставалось лишь подчирикивать ему и мелко потряхивать крылышками.

- Так как? Пойдём? – он всё не выпускал мою руку, продолжая сжимать её, сам же чуть наклонив голову и растянув губы в улыбке, заглядывал мне в глаза.

- А? Куда? – глуповато спросил я и снова вошел в ступор, продолжая смотреть на Даню и совершенно ничего не соображая.– За фотографиями?

- Ну, хочешь, можем и за ними, раз ты такой эстет и ценитель фотоискусства, - он рассмеялся, отпустил мою ладонь и снова поднял фотик. Я тут же запротестовал и поднял руку к лицу. Но его это не смутило, и парень всё же клацнул, добавив: - отличный кадр, живой и внезапный, мне такие нравятся.

- Чувствую себя звездой, - я хохотнул. Даня вызывал одновременно и раздражение и улыбку.

- А чем не звезда? – он отступил на два шага назад, поднял объектив и тут же скомандовал: - А ну, раздвинь ноги и раскинь руки в стороны!

- Сдурел? Чего это я должен тут раскорячиваться? – я не совсем понял эту шутку.

- Какой же ты тёмный, - снова просиял парень. – «Звёздочкой» стань, вот и будет возможность заснять тебя в роли звезды.

Я не понимал, почему подчиняюсь ему, он меня веселил, и рядом с ним было довольно комфортно. Даня снял меня еще разок и тут же переключился на перспективу улочки. Сделав ещё несколько снимков, он всё же оставил свой аппарат в покое.

- Знаешь где выход? – он упер руки в бока и подмигнул мне. – А то эти местные сами нифига не знают. Спросил их, как людей: куда мне идти, чтобы выйти к воротам? А они мне – «право, право…». Уже минут двадцать кружу, только одни домишки и тупики.

- Так ты не туда шёл, - я засмеялся. – Неужели вас не предупреждали, что местный язык хоть и похож на русский, но довольно часто можно проколоться.

- Ну, «на право» - тут и ежу понятно, не велика мудрость, но там никакого выхода нет!

- Вот и лоханулся, у них «право» означает – прямо. Как бы – правильно, то есть верно идешь по прямой.

- Вот дуралеи, - совсем беззлобно возмутился парень. – Неужели нельзя нормально говорить?

- Ну, у них много таких «странностей», - мы отправились по улице в направлении выхода. – Знаешь как у них сосиски называются? – я сделал паузу и гордо произнес: - «хреновки».

Он хохотнул и снова навел на меня камеру. Сделав снимок, он решил поделиться и своими наблюдениями.

- Это ещё что. Вот я узнал прикол, - он остановился, положил руку мне на плечо и заглянул в глаза. – Вот как думаешь, если парня характеризуют как «топлого брата», это что означает?

- Наверно, как хорошего или дружелюбного, - ответил я, не особо задумываясь. – Понятно же, что тёплые отношения бывают с хорошими или близкими людьми.

- Фиг! – радостно воскликнул Даня. – Хотя, в чем-то ты прав, говорят о «хороших парнях» и естественно о «тёплых отношениях», только между гомосексуалистами. То есть – отношения между мужчинами.

Я почувствовал себя неловко и кашлянул. Дальше мы тему не развивали, продолжали неспешно идти по тёмным улочкам, и Даня непринужденно рассказывал о всякой чепухе. Уже через десять минут мы сидели за столиком уличного кафе и поедали вкусное блюдо со странным названием «бурек»; алкоголь тут не продавали, поэтому обошлись кофе и соком.

- Слушай, Сань, а ведь на наш чебурек похоже, - прожевывая тончайшее слоеное тесто с начинкой из мяса, сыра и зелени. Чудная спиральная форма этого пирога была не менее экзотичная, чем и сам вкус.

- Ну, да, только это элитный чебурек, - сказал я и отправил в рот очередную порцию этого блюда. Мои слова почему-то очень развеселили нового знакомого, и мы продолжили наш ужин, сдабривая его смехом, разговорами, нечастым молчанием и довольным чавканьем.

Вечер пролетел незаметно, и мы уже в темноте добирались до гостиницы. Ласковый адриатический ветер приятно холодил кожу, а воздух был настолько свежим, чистым и пьянящим, что хотелось его не просто вдыхать, а ложкой кушать. Звук прибрежных волн бухты мерным шелестом доносился до нас, и вся эта идиллия дополнялась негромкой болтовней моего нового товарища Дани.

Уже проведя меня до гостиницы, он махнул рукой в направлении дороги и показал, где остановился. Назавтра мы договорились встретиться на пляже и после, когда солнце поднимется достаточно высоко, пообедать и поехать на экскурсию. Разве можно сопротивляться такому ненавязчивому напору? Естественно, что утром я проснулся с улыбкой, почему-то день показался не просто солнечным, а волшебным. Я быстро собрался, спустился в ресторан, чтобы воспользоваться своим правом на шведский стол, и, уделив завтраку не более десяти минут, направился к пляжу.

Его я увидел издали, не заметить было просто невозможно: два шезлонга, наполовину стоящих в воде, и воткнутый в песок зонт явно выделялись из стройных рядов пластиковых лежаков, стоящих как минимум в полутора метрах от кромки прибоя. На зонтике как флаг развевалась вчерашняя алая майка Дани, а сам он лежал почему-то головой внизу шезлонга, а ногами на чуть приподнятой спинке. Я, не сдержавшись, рассмеялся и направился к своему новому знакомому.

- Досыпаешь? – я кинул полотенце на соседний лежак и стянул майку. – Странная поза, или ты тут цирковыми номерами подрабатываешь?

- О! Привет! – не снимая ног, а лишь приподняв козырёк кепки, ответил Даня и протянул вверх свою руку. – А ты специалист по позам?

- Да ну тебя, - немного смутившись, я пожал его ладонь, потом полностью до плавок разделся и сел рядом на свой шезлонг. Парень был интересный во всём, это касалось и внешности, и свободы общения, и манеры поведения и даже одежды. Вчера на нем были довольно короткие шорты, а вот сегодня для пляжа он почему-то выбрал достаточно объемные и длинные шорты «гавайки». Мне стало интересно, как он собирается поверх них натянуть свои микроскопические штаны?

Мы поболтали, он рассказал, что полночи не спал из-за музыки, доносившейся с дискотеки, и о своём решении, что, по правильному, надо бы скорректировать свой режим. Пока он ездит не в профилакторий на лечебные грязи по состоянию здоровья, а по путевке для «оторваться», нужно днём отсыпаться, а ночью гульбанить. Я где-то был с ним согласен, в конце концов, ведь всего-то неделя отдыха, и не хочется вспоминать лишь обслуживание в номерах да фотки «солнышко в руке» и «я у шведского стола».

Мы всё же побыли пару часов на пляже, накупались вдоволь и даже успевали обсохнуть до следующего выкрика Дани: «Жопу вверх! В море марш!» Он оказался доморощенным дельфином и нырял с особым удовольствием и радостью. Обрызгивал всех, кто пытался подойти чуть ближе пяти метров, вечно волок меня под воду или заставлял плавать на перегонки то до «тётки в панаме», то с глубины до берега.

В очередной «выполз» на твёрдую землю я улегся на шезлонг, чтобы хоть чуть отдохнуть от усиленных водных упражнений, мышцы аж гудели и дыхание явно сбилось. Только я прикрыл глаза, как на меня снова наляпали, и я встрепенулся. Надо мною стоял Даня и держал какой-то булыжник в руках.

- Нюхай! – радостно то ли предложил, то ли приказал он.

- Делать мне нечего, - я отмахнулся. – Тебе нужно – ты и нюхай. Я предпочитаю свежий воздух, а не запах тины.

- Да ты не понимаешь, - Даня упорно не хотел отставать и бухнулся на колени возле моего лежака. – Нюхни, пожалуйста.

- Ладно, чёрт с тобой, давай его сюда, но только после этого отцепишься, - я оторвался спиной от шезлонга и наклонился над камнем в ладонях у Дани. – Ну, морем пахнет. Вот же неожиданность.

- Верно, - непонятно чему обрадовался парень. В следующий момент он кинул камень в песок, обвалял со всех сторон, поднял его в руки и снова поднес ко мне. Камень выглядел как клубника, которую обмакнули в сахар, весь в крупных кристалликах белого песка. – А теперь?

- Наверно, собачьими какашками, - пошутил я, хотя и знал, что пляж радикально чист. Но всё же снова наклонился и втянул воздух. Странное дело, камень действительно поменял запах и он был похож на…

- Скажи, похож на асфальт после дождя, как в детстве, - лицо Дани сияло, словно он выиграл джек-пот.

- Ве-е-ерно, - медленно растягивая гласные, я подумал, что именно это сравнение пришло в голову. Надо же, мы оба в морском камне уловили запах детства.

Даня уперся рукой в песок и потянулся к воде, кромка которой доставала нижних ножек шезлонга. Сполоснув булыжник в море, он снова уселся на колени и протянул мне свой камень.

- Теперь снова вдохни, - не знаю почему, но я как заворожённый сделал то, о чем он просил. Наклонившись, я шумно втянул в себя воздух и прикрыл глаза. Теперь пахло не просто соленой водой, а настоящим… Морем! Я не знал, как это объяснить, то ли этот парень так на меня действовал, то ли действительно после нехитрой процедуры макания в песок и снова омовения в море камень начинал «звучать» по-новому. – Чувствуешь? Как будто запах и воды, и солнца; вроде как улавливается шторм, и в то же время – аромат спокойствия. Есть ощущение и бурлящих волн, и тихой ряби подводного течения.

Я смотрел, не отводя глаз от этого непостижимого парня. Он мне казался таким бесшабашным, а тут вдруг поверг в полное оцепенение своими образами. Пока он рассказывал, я ещё раз решил вдохнуть запах обычного морского камня и убедиться, что я не придумал себе эти ощущения. Обхватив его ладони своими, я опять наклонился. Оказалось, что всё то, что он мне рассказывал, я действительно очень явно ощущаю. Но в следующий момент на нас начал брызгать какой-то малыш, который решил поляпаться у самой воды с надувным крокодилом. Даня тут же вскочил и, отшвырнув камень, побежал купаться, на ходу махая мне руками, чтобы и я присоединялся.

Еще поныряв и поплавав, мы несколько раз устраивали бои с надувными мечами, которые предлагали в детском бассейне для малышей. Как он умудрялся их там выпрашивать – не знаю, ведь ходил он туда без денег. Потом мы всё же полежали на берегу и обсохли, чтобы можно было на время солнцепека спрятаться где-то в ресторанчике и пообедать. Я довольно быстро стал пригоден к облачению в одежду, а Даня побежал к раздевалкам и вышел оттуда в своих белых трусах-шортах и с гавайским безумием в руке. Я подхватил его чехол с фотокамерой, своё полотенце, и мы отправились на обед.

Минут через тридцать, когда мы, сытые и довольные, закончили трапезу, Даня мотнулся куда-то, приказав мне сидеть тут и не шевелиться. Дышать и вертеть головой мне было великодушно дозволено. Вернувшись через несколько минут, он протянул две руки, сжатые в кулаки, и попросил выбрать. Я наугад хлопнул по левой, а он радостно выкрикнув: «Ха!» раскрыл правую, на которой лежали ключи.

- Это что, от квартиры, где деньги лежат? – я удивленно приподнял бровь. – Или ключи от сердца?

- Бери выше! – он надел колечко от брелка на палец и позвенел ключами. – Это от коня! Ты же Македонский?

- Ну, тогда и трон подавай, - хохотнул я и протянул руку, но Даня тут же спрятал ключи в кулак.

- Вставай, царёк, пошли, покажу, от чего ключик золотой.

Мы вышли на небольшую стоянку у ресторана, и парень тут же демонстративно подошёл к Фиату цвета молодой морковки, чем составил сочную палитру из авто и своей помидорно-красной майки. Я хохотнул от изобилия цвета, но всё же подошёл ближе.

- И где ты раздобыл сие чудо? – я начал обходить машину и тут же увидел на борту логотип отеля. Понятно, парень решил разориться на аренду авто. Мне стало неловко оттого, что он тратится на меня, и тут же предложил: - Слушай, Даня, давай я половину верну, ты же не Рокфеллер, а кататься мы оба будем.

- Не переживай, я тебя на заправке потрушу, самаритянин, - он открыл дверцу и тут же бухнулся на сидение. – Падай!

Я обошел авто с другой стороны и уселся на переднее сидение. Внутри жутко пахло фруктовым освежителем, и я мигом снял пластиковый резервуар с решетки обдува. Закинув его на заднее сидение, я потянулся к панели, отлепил присоску фигурки розового зайца с шатающейся головой и спрятал её в бардачок. Покончив с этим, я снова повернулся к водителю и обнаружил, что он, оказывается, внимательно наблюдал за мной.

- Как погляжу, ты хозяйственный, - вставив ключ в замок зажигания и провернув его, Даня завел машину и тихо тронул со стоянки. – Не любишь розовых зайцев?

- Отчего же, - я отвернулся к окну и попытался скрыть улыбку. – Люблю, но не пластмассовых, и не тех, что головой болтают.

- А чем болтать надо, морковкой? – я повернул голову и увидел, что Даня аж покраснел от попытки сдержать смех и готов был заплевать от хохота лобовое стекло.

- Да ну тебя, озабоченный, - ляпнул я, и сам уже начал смеяться.

Так мы и ехали всю дорогу, то подкалывая друг друга, то рассказывая какие-то старые шутки, которые вызывали неописуемый восторг и веселье у обоих. Мы не раз останавливались, завидев красивый пейзаж или старинные постройки, живописные холмы с буйной растительностью или склоны, на которых были «разбрызганы» ярко-оранжевые капли черепичных крыш домов. Дважды мы притормаживали у придорожных кафе, первый раз мы купили воду и пару безделушек-сувениров, а второй раз купили в дорогу фруктов. Дорога шла то спусками, то подъёмами, и мы ощущали себя как на аттракционах. Горные серпантины просто завораживали, и я был рад, что сидел на пассажирском месте, поскольку подъём шел против часовой стрелки, и водительское боковое окно постоянно смотрело на скалу, а я же мог любоваться дивными пейзажами в долине и даже фотографировать на Данин аппарат.

Куда мы едем, он так и не захотел поведать, сказал, что будет незабываемо, и что сам давно мечтал посмотреть на эту красоту. Четыре часа пути пролетели как одна минута, а когда мы, наконец-то, остановились и вышли из машины, я замер в восхищении. Мы стояли на вершине огромной скалы, покрытой невероятным количеством всевозможных деревьев и кустарников. Как зелёный водопад, растительность плавно окутывала скалистые стены каньона, но в промежутках отсвечивали сероватой лаконичностью голые каменистые бока этого гигантского ущелья. Внизу, на глубине более километра видна была ярко-бирюзовая вена горной речушки. Красота была неописуемая, и у меня просто перехватило дух.

- Нравится? – я совсем забыл о своём знакомом и немного вздрогнул, когда голос Дани раздался над самым ухом.

- Знаешь, я никогда не думал, что можно влюбиться в горы больше, чем в море, - я повернулся вполоборота к парню и заглянул ему в глаза. – Скажи, ты знал, что здесь настолько немыслимая красота, или случайно решил сюда приехать?

- Честно? – Даня надел солнцезащитные очки и посмотрел вдаль. – Я ещё дома решил, что нужно побывать в этом месте. Это самое глубокое ущелье в Европе, а если брать в целом, то уступает лишь Гранд-каньону. Мне почему-то казалось, что если побывать здесь, на самой вышине, когда у тебя под ногами такая пугающая и одновременно завораживающая бездна, можно загадать желание и оно непременно сбудется.

Он замолчал, а я продолжал смотреть на этого невероятного парня. Он второй раз за день успел меня удивить. Не ожидал я от него такой трогательности и в то же время почему-то безоговорочно верил ему. Я развернулся к обрыву и глянул на серебристую рябь бегущей воды. Какое-то время мы стояли молча, и лишь шум ветра с нами тихо разговаривал.

- Но тогда у всех людей, которые сюда приезжают, должны постоянно исполняться желания, - я махнул рукой в сторону многочисленных автобусов и машин, которые ждали своих пассажиров. Небольшие кучки людей равномерно растянулись на краю каньона и то и дело показывали пальцами вниз или на скалы, галдели и щелкали затворами фотокамер, позировали, жевали и прикрикивали на детей.

- Ну, не думаю, что им так легко удастся всё сделать, - Даня выдернул меня из созерцания и вернул к нашему разговору. – Тут еще хитрость есть.

Я чувствовал себя маленьким ребенком, которому пообещали раскрыть тайну: каким образом пузатый Дед Мороз умудряется пролазить через узкий дымоход, причём не забыв при этом свой огромный мешок с подарками.

- А ты знаешь? – мне стало смешно оттого, что я так повелся, но эта игра в доверие меня веселила, если не сказать, что мне реально стало интересно, что же Даня ответит.

- Конечно! Я ведь сам это придумал, - он рассмеялся и поднял фотокамеру. Сделав пару снимков ущелья, он переключился на меня. Я всячески удирал из объектива, но он был явно доволен результатом. – Хочешь посмотреть?

Кивнув головой и подойдя поближе, я глянул на дисплей, а Даня прижался ко мне своим боком и стал проворно перелистывать отснятые кадры. Получилось действительно чертовски здорово. Снимки очень отличались от тех, которые обычно привозят люди с отдыха, никаких тебе статичных поз и глуповатого позирования.

- Знаешь, тут, по-моему, чего-то не хватает, - я поднял голову на Даню и выжидательно посмотрел на него. Он неспешно снял очки и зацепил дужкой за вырез майки. – На фото вообще нет тебя.

- Да, ерунда, себя я и в зеркале могу каждый день видеть, - он хмыкнул и снова навел объектив на мое лицо.

- Погоди, получается у тебя будут мои фотки, а у меня твоих - нет? – я схватил пальцами камеру, прикрыв ладонью объектив. – Так не пойдет.

- Я тебе с паспортной странички подарю, - хохотнул Даня, но мою руку не отвел.

- Тогда у меня встречное предложение, - он заинтересованно посмотрел на меня и опустил фотоаппарат. - Давай сфотографируемся вместе?

- Хм. Попросим кого-то? – он сделал паузу. – Или как?

- Ты у нас профи, вот и сделай хороший кадр, как считаешь нужным, - я развёл руками, как бы позволяя ему самому принимать решение.

Даня улыбнулся, затем закусил губы и начал вертеть головой, выбирая ракурс. Буквально минуты три я наблюдал за этим новоявленным режиссером. Он то смотрел через объектив, то складывал пальцы рамкой. Наконец-то, когда удачный план был найден, он поманил меня пальцем, и я подошел. Встав плечом к плечу, я приготовился к фотосессии. Даня сначала стоял ровно и лишь левую руку оттопыривал вперед, чтобы удерживать камеру хоть на каком-то удалении. После нескольких кадров, он включил просмотр и скривился.

- Не, так не пойдет: то у тебя пол-уха нет, то я словно за углом дома стою.

- Что делать?

- Будем уплотняться, - сделал вывод фотохудожник и тут же обхватил меня за плечи свободной рукой.

Я и пискнуть или возразить не успел, как он начал свою фотоохоту. Он вертел нами то в сторону каньона, то просто к каким-то деревьям. Через минут пять мы уже вместе бегали от одной точки съёмок до следующей, обхватывали друг друга за плечи, корчили рожицы и прижимались щеками. Даня снимал нас то снизу, то сверху. Его рука моталась как корабельная рея в шторм, а парень всё старался сделать кадр поинтереснее. Когда мы отсняли кучу моментов и решили сделать перерыв, я вспомнил про диковинную историю с загадыванием желаний.

- Даня, а ты что-то про хитрость упоминал, чтобы желание, загаданное здесь, однозначно сбылось, - я уселся на землю и обхватил колени руками. День был довольно жарким, и чрезвычайно насыщенным, отчего я уже начал ощущать физическую усталость.

- Да ну тебя, ты ведь всё равно не поверишь, - махнув рукой, он подошел поближе и уселся позади меня, упершись спиной о мою спину. – Или ты веришь во всякую всячину?

- Ты разве будешь меня обманывать? – задав риторический вопрос, я сорвал у своих ног тонкий стебелек травы и зажал его зубами, продолжая созерцать природу и щурясь желто-горячему солнцу.

- Тебя? – Даня сделал паузу. После его минутного молчания, я вынужден был чуть отстраниться и повернуть голову в его сторону, пытаясь заглянуть на парня через плечо. Он тоже оглянулся на меня. – Нет, тебя не обману.

- Тогда рассказывай, мне очень нужно, чтобы желание исполнилось, - выплюнув травинку, я уселся вполоборота, подогнул одну ногу под себя и уперся локтем в колено другой ноги. Даня встал и, сделав шаг ко мне, протянул руку.

- Давай, буду тебя учить, - он помог мне подняться и подвел к скалистой площадке. Затем взъерошил себе волосы и стал внимательно смотреть под ноги. – Ищи круглый камень. Если найдешь, значит, половина дела сделана.

Я доверительно кивнул и начал усиленно рассматривать каменистые осколки под ногами. Как назло, на глаза попадались только острые сколы-пластины или какие-то булыжники. Я от усердия уперся руками в колени и стал ходить согнувшись. Через пару минут мне пришлось присесть на корточки, и я продолжил выискивать злополучный кругляшек.

- А если не найду? – выкрикнул я, продолжая упираться взглядом в землю.

- Кранты, - однозначный вердикт меня несколько смутил.

- В смысле? Хана мне? – я так и продолжал сидеть на корточках, но теперь смотрел не под ноги, а на согнувшегося Даню. – Или что ты имеешь ввиду? Может, любым камнем можно желание загадать?

- Ты так торгуешься, как будто не сокровенное собираешься загадывать, а скидку на бублики клянчить. Ищи давай!

Я продолжил утюжить взглядом сероватое плато скалы, а Даня время от времени поднимал объектив и делал очередной кадр. В какой-то момент он чертыхнулся и, назвав меня олухом, велел обернуться назад.

- Если бы не мой зум, фиг бы нашли, - он ткнул пальцем в пространство за моей спиной. – Вон же, два кругляка! Как ты мог их пропустить?

Я сам не понимал, как можно было не заметить такие камешки, и мигом подхватил их в руку. Теплые бока кругляшков сразу же согрели ладонь, но вовсе не обожгли её. Я протянул один Дане и тут же потребовал пояснений по поводу дальнейших наших действий.

- Значит так. Берешь камень в руки и подносишь его к лицу, - он сложил свои ладони ковшиком и наклонился, словно собираясь шептать камню на ушко. – Дальше ты тихонько проговариваешь своё желание.

Я повторил все действия за ним, хоть меня и раздирала улыбка, но я старался сдерживаться и выглядеть довольно серьезным. Но в следующую минуту я выровнялся и чуть отвел руки с камнем в сторону.

- Слушай. Знаешь, о чем я сейчас подумал? – я снова приблизился лицом и шумно вдохнул. – Мы сегодня уже так делали. Мы пытались почувствовать, чем пахнут мокрые камни. Может, сейчас и горячие пришло время понюхать?

- Во тебя попёрло, - хохотнул Даня, но всё же втянул носом запах согретого камня. Мы так постояли с минуту, и никто не проронил ни слова. Каждый видно пытался уловить что-то узнаваемое, еле прорисованное, прозрачное и тонкое. Может это и смешно, но мне нравилась эта забавная игра в ассоциации.

- Мне кажется…- я попытался сформулировать свои ощущения, но Даня меня перебил.

- Тсс, не сейчас. Потом расскажешь, сначала – желание. Думаю, ты ещё что-то сможешь уловить, - он шепнул что-то в сложенные ладони и тут же ракушкой их закрыл. Я повторил за ним, проговорив своё желание и тоже зажав камень между ладоней. – А теперь идем на край утеса и, размахнувшись, кидаем камешек вниз. Если он нечетное количество раз ударится о скалу, желание не сбудется, а если четное, жди скорого свершения.

Мы оба улыбнулись нашему странному шаманскому обряду, скорее похожему на представление в провинциальном цирке, но всё же сделали пару шагов к краю, и Даня замахнулся первым. Кругляшок довольно проворно начал скакать по скалистой породе, а потом затерялся в кустах.

- Мда, видно мне сегодня не фартит, - не смотря на сожаление в словах, было очевидно, что Даня совсем не расстроился, поскольку на его лице играла загадочная улыбка. – Теперь твой черёд, везунчик, - подбодрил он меня, и я размахнулся.

Камешек описал хорошую дугу и стремительно полетел вниз. Ударившись о каменистый выступ и падая дальше, он ещё несколько раз коснулся горной породы, а мы вслух пытались считать: «…два, три, четыре, пять, шесть…». Потом он просто исчез из вида, поскольку рассмотреть его на довольно большом расстоянии стало невозможно.

- По-моему, и у меня прокол, - повел я плечами, но всё равно продолжал смотреть вниз на горную речушку, на дне которой сейчас, скорее всего, и лежит мой камешек. Особо я и не верил в то, что мы сможем хотя бы ради шутки довести дело до конца.

- А мне кажется, что у тебя было четное число ударов, - проговорил Даня над самым ухом, и я почувствовал на предплечьях его жаркие ладони. Он сначала замер, а потом медленно повел руками вверх, еле касаясь кожи кончиками пальцев, пока не достиг моих плеч. – И теперь твоё желание должно обязательно исполниться, - я стоял не шелохнувшись, и лишь чувствовал, как его ладони обжигают кожу. Мне казалось, что я даже дышать перестал. В следующий миг я почувствовал его дыхание на своей шее, и затем – очень нежное касание влажных губ на сгибе плеча. – Ты это загадал?

- Не совсем, - еле проговорил я и неспешно развернулся, став к Дане лицом. Он нервно облизал губы и сглотнул. Я по инерции повторил за ним и только потом смог произнести: – Попробуй еще раз.

И он повторил... Это было как солнечный удар. А может, мы действительно очень уж много находились под палящим солнцем? Мне сложно было анализировать что-либо, я просто отдался поцелую, такому робкому и целомудренному, сладкому и пьянящему. Казалось, что мы так простояли вечность, что вокруг никого нет, лишь мы вдвоем где-то на вершине… нет, не скалы, а блаженства. Сложно описать тот лёгкий дурман после секундного касания его губ, после робкого держания меня за плечи этим невероятным парнем. Я почувствовал себя подростком, который прячется от вездесущих взрослых где-то за гаражами у школы, чтобы сделать что-то «предосудительное», но такое желанное…

Не помню, как мы сели в машину, как тронулись в обратный путь, сколько времени проехали, но вернул меня к действительности голос Дани, доносящийся сквозь тихий гул двигателя машины и неназойливую музыку, струящуюся из автомагнитолы.

- Ты, наверно, голоден, - его голос был спокойным, но очень тихим. – Может, фруктов хочешь?

- Нет, я сыт, - мне пришлось напрячь мышцы лица, чтобы не расплыться в улыбке.

- Устал? – Даня смотрел лишь на дорогу и выглядел довольно сосредоточенным.

- Отдохнул, - я всё же не сдержался и улыбнулся. Протянув руку, я накрыл ладонью его руку, сжимающую руль. – Дань, всё хорошо.

- Правда? – он мельком кинул на меня взгляд, и я заметил, как дрогнул уголок его рта.

- Разве может быть плохо, когда исполняются желания?

Он свернул с дороги, притормозил авто и выключил зажигание. Затем развернулся ко мне практически всем корпусом, согнул ногу в колене и водрузил её на сидение. Я тоже сел вполоборота к нему. Он несмело протянул руку и накрыл мою ладонь своей. Я повторил манёвр и накрыл поверху, словно намереваясь совершить детскую клятву «Один за всех!» Даня меня не подвел и короновал нашу импровизированную пирамиду своей ладонью.

- Тогда скажи, чем пахнет горячий камень? – он поднял свои глаза и пристально всмотрелся. Не знаю, чего он ожидал, но я тут же вспомнил его рассказ о мокром камне. Захотелось и для Дани рассказать крошечную историю.

- Ну, сначала я подумал о…- я сделал паузу, стараясь по выражению Даниного лица понять, верно ли я описываю, - … солнце.

Он немного сжал губы. Да, это был явно очень очевидный ответ, и вряд ли можно было им кого-то удивить. Поэтому я продолжил:
- Потом мне показалось, что я уловил запах ветра, - он улыбнулся и приподнял одну бровь. Я понял, что он заинтересован и ждет продолжения. – Наверно, так пахнут задуманные желания и ещё не сбывшиеся мечты.

Даня улыбнулся ещё шире, опустил голову вниз и провел большим пальцем по косточке моего запястья. Затем он подцепил мой браслет из плетеных ремешков и погладил по коже под ним. Было и щекотно и приятно одновременно, мурашки пробежали по руке, и я невольно вздернул плечо.

- Ещё я почувствовал запах янтарной смолы сосен, - Даня поднял взгляд на меня и, чуть наклонившись, внимательно заглянул в глаза. – Это немного напоминает ощущение томления в ожидании чего-то необычного.

Выпустив моё запястье, он медленно поднял руку и, согнув пальцы, замер у моей щеки. Казалось, что, не смотря на прохладу внутри салона, я ощущаю жар, исходящий от него; не смотря на присутствие искусственных ароматизаторов, я чувствую лишь сумасшедшую свежесть горного воздуха, а вопреки слепящему солнцу за окнами машины, я замечал лишь этого парня на фоне серой мглы.

- Наверно, так пахнет лето? - еле слышно проговорил Даня и коснулся моего лица тыльной стороной пальцев, проведя костяшками по скуле и спустившись до подбородка. Перевернув ладонь, и легонько приподняв моё лицо лишь касанием фаланги указательного пальца, он провел подушечкой большого пальца по моей нижней губе.

Я подался ему навстречу, прикрыл глаза и наши губы соприкоснулись. Он невесомо погладил кончиком языка уголок моего рта и потом робко лизнул верхнюю губу. Я замер в тихом блаженстве и лишь впитывал его нежность и сладкий восторг, боясь вспугнуть парня своим порывом и опорочить его ласки. Когда он плотно прижался своими сухими губами к моим, я тихонько вздохнул, а Даня, замерев на несколько секунд, отстранился и лишь шумно втянул воздух, будто всё это время и не дышал.

Переведя дыхание и открыв глаза, я увидел трогательный румянец на его щеках и, улыбнувшись, проговорил:
- Может быть, для кого-то это и запах лета, - взяв его пальцы в свою ладонь, я поднес их к лицу и прижал к своей пылающей щеке. – Но для меня так пахнешь ты…

Дорога назад была немного неловкая, мы всё больше молчали и лишь слушали музыку. Я потянулся на заднее сидение за фруктами, чтобы хоть чем-то заняться и не выглядеть полным истуканом. Даня сосредоточенно вёл машину. Лишь доехав до кемпинга, который расположился у горного озера, обрамленного голубовато-сизыми верхушками гор и буйной растительностью, мы чуть расслабились. Остановившись ненадолго, чтобы пройтись по прибрежной мели чистейшего холодного озера, мы снова начали вести себя, как и прежде: фотографироваться, порою прижимаясь, или обхватывая друг друга за плечи, смеяться, бегать по воде, разбрызгивая кристальные капли. Мы даже набрали по пригоршне воды из озера, чтобы попробовать ее на вкус, так как многие поступали именно так, рассказывая, что она абсолютно чистая и пригодна для питья.

Дальше наше путешествие было снова беззаботным и радостным, и никто из нас больше не вспоминал того сентиментального момента, когда оба были и взбудоражены и смущены. Мы чудесно провели день, и когда приехали в наш городок, небо над нами уже залилось закатными тонами, от амарантово-пурпурного до персидского индиго. Вдоль улиц вспыхивали фонари, люминесцентное освещение торговых точек и баров-ресторанов, неоновые вывески и разноцветные фонарики. Отовсюду звучала музыка, а на улицах было много отдыхающих, облаченных в парадную, по сравнению с пляжем, одежду.

Нам не хотелось расставаться и мы, припарковавшись, отправились в один из ярко подсвеченных ресторанов. В зале играла живая музыка, но нам предложили на выбор столик либо возле сцены, либо на пирсе. Мы, естественно выбрали открытый воздух, поскольку ни танцевать, ни смотреть представление не собирались. Деревянный пол террасы был похож на выбеленную палубу корабля, а невысокие прозрачные борта-ограждения, создавали иллюзию полного единения с морем. Мы уселись в плетеные ротанговые кресла, устеленные белоснежными чехлами-подушками, и для нас на столе тут же зажгли свечи. Обстановка была чересчур романтичной, и я тут же, смочив пальцы слюной, затушил толстенькие приземистые свечи на серебристой подставке.

- Мда, как-то очень уж помпезное местечко мы выбрали, - хохотнул я, но тут же поправился: - не-не, мне здесь очень нравится.

- Точно? – Даня недоверчиво посмотрел на меня. – Если не нравится, можем уйти.

- Все отлично, - я начал водить пальцем по скатерти. Меня немного напрягала атмосфера пафоса, я бы скорее получил удовольствие от ужина в таверне или вообще от прогулки по пляжу с пакетом местных закусок и бутылочкой сливовицы. Но это было очень уж по простому, а мне не хотелось выглядеть пацаном-подростком перед своим новым знакомым.

Мы всё же заказали нечто эффектное из морепродуктов на белоснежных блюдах из тончайшего фарфора радиусом как титановый диск автомобиля. Так же мы ткнули пальцем в винную карту, выбрав бутылочку из запасов пятилетней давности и ценой, как за пару бочек пива. Даже десерт я выбрал под стать нашему ужину, который, как пояснил официант, предполагал феерию подачи с живым огнём в тарелках, которую нам продемонстрируют прямо перед нашими глазами. Ну что же, раз уж мы затесались в интеллигенцию, то было решено, что будем полностью соответствовать, и вообще – нужно абсолютно прочувствовать радость «культурного отдыха». Вечер был прекрасный, вроде и беседа была интересная, и еда обалденно вкусная, и обстановка чувственно располагающая, но я ощущал некую скованность. Закончив неспешный ужин, мы покинули это чудесное заведение и вышли на улицу. Пройдя всего пару метров по аллее, мы с Даней, не сговариваясь, ломанулись в кусты и схватили друг друга в цепкие тиски. В первые несколько секунд мы жадно целовались, а потом, отпрянув друг от друга, начали дико хохотать, благо музыка приглушала наш смех и никто не поинтересовался, чем мы тут занимаемся.

- Вот придурки, - чуть отдышавшись от хохота, я махнул рукой на Даню. – Какого чёрта мы проторчали полтора часа в ресторане?

Даня подошел ко мне вплотную и обнял за талию. Притянув к себе одним рывком, он наклонился к моему лицу, и мы уперлись лбами.

- Ты подумал о том же, о чём и я? – шумно дыша, проговорил Даня. Его пальцы пробежались по моему тылу, и парень развил тему: - Не хочешь посмотреть, как я устроился? У меня довольно шикарный номер.

- Фиг тебе, а не экскурсию, - в шутку двинув его кулаком по плечу, я пояснил: - Не забыл? Мы, как бы, вчера вечером познакомились.

- А, ну да, - хохотнул Даня. – Тогда конечно, раз «как бы», тогда – «ни-ни».

- Эй! Развратное чудовище, я бы попросил! – мне пришлось упереться ладонями в его грудь, которой он тут же решил меня покорить, поиграв своими довольно среднестатистическими мышцами, но это было чертовски соблазнительно. – Или ты всё продолжаешь выполнять мои «заветные желания», загаданные в каньоне?

Чуть покачав головой, чтобы наши с ним носы потерлись друг о дружку, Даня хохотнул. Его явно забавляла вся несуразность нашего рандеву. Самое смешное, что и я понимал, как нелогично мы смотрелись бы сейчас, решив кто-то понаблюдать за нами. На террасе ресторана мы были степенные и немного пижонистые. Сейчас, в кустах посреди роскошной клумбы – диковатыми и возбужденными. А ещё несколько часов назад, совершая волшебное путешествие на автомобиле, трогательными и пугливыми.

- Знаешь, я даже не берусь угадывать твои фантазии, - Даня прижался щекой к моему виску и продолжал почти шепотом: - Думаю, я и так за последние сутки получил такой безумный заряд позитива, что это сравнимо лишь с ощущениями первой настоящей влюбленности.

Воспользовавшись тем, что он меня не видит, я улыбнулся и прикрыл глаза. У меня тоже пробудились немного подзабытые ощущения первых робких поцелуев, первых несмелых объятий, трогательных слов, сказанных на ушко, и той чистотой искренности, которая обычно присуща нам лишь в юности. С каждым прибавлением полосатой свечки на именинном торте, у нас всё острее проступает паническая боязнь, что мы не успеем всё, что запланировали. Поэтому начинаем урезать ненужные, как нам кажется, моменты жизни. Никому не приходит в голову выкинуть из своего ежедневного рациона такое «блюдо», как зависть или склочность. Мы боимся утратить драгоценные часы «ничегонеделанья», стараясь их разнообразить дополнительными пустыми разговорами с неинтересными нам людьми, тупому листанию бесполезных сайтов и совершенно бестолковому поеданию чипсов у телевизора. Самое смешное, что мы одновременно с легкостью отказываемся от дополнительных пяти минут для улыбки соседу или просто хорошей погоде. Мы не считаем нужным уделить десять минут для звонка родителям, чтобы поинтересоваться, как они спали или какое у них сегодня давление. Для нас считается непомерной роскошью остановиться посреди шумного города, услышав звон церковных колоколов, или притормозить на окружной, чтобы просто выйти из авто и присесть на живую, сочную, а самое главное – настоящую траву. Мы очень часто забываем, что «настоящее» намного важнее «престижного». И самая популярная «кража» у самих себя, это когда мы лишаем себя удовольствия делать простые, но такие важные вещи для любимого человека. Если конфетно-букетный период прошел, мы считаем зазорным возвращаться к романтическим отношениям: нам лень лишний раз сотворить маленький сюрприз для любимых, нам жаль нескольких минут на крошечный подвиг, мы перестаём интересоваться снами тех, кто просыпается с нами рядом, и мы искренне не понимаем, для чего в сотый раз говорить о своих чувствах…

- Эй, ты где? – шепотом позвал меня Даня и ласково провел ладонью по спине. Я вздрогнул и понял, что стою, уткнувшись ему в сгиб шеи и плеча, и, скорее всего, уже несколько минут молчу. – Ты со мной? Или я тебя усыпил?

- Прости, - я отстранился и улыбнулся ему. – Как-то незаметно погрузился в размышления.

- Ничего, мне было очень уютно, - он коснулся рукой моего затылка и снова уложил мою голову себе на плечо. – Я никуда не тороплюсь, можешь хоть всю ночь размышлять, а я тут буду тебя охранять, - Даня меня легонько обнял за талию, а второй рукой – за плечи. Было ощущение, что он держит меня как маленького ребенка и даже, вроде бы, чуть покачивает.

Матовый вечер плавно перетекал в глянцевую ночь, желтовато-белёсое блюдо полной луны выразительно подчеркивало глубину небосвода, а вокруг, как яркие осколки-огоньки, пылали звезды. Мы ещё долго бродили по укромным аллеям вдали от шумного веселья, пытались услышать тихие звуки ласкового прибоя и почувствовать чуть пряный запах сосен, уловить настроение друг друга и постараться в унисон прочувствовать эту летнюю ночь…

***

Сейчас, сидя в кресле самолета, я с легкой тоской и безмерной теплотой вспоминал свой отпуск. После нашей незабываемой поездки в каньон и первого романтического вечера, мы с Даней практически не разлучались. Гуляли едва ли не до рассвета, каждый раз встречая утро в новых удивительных местах. Мы совершили ещё несколько поездок на машине, получая удовольствие просто от совместного времяпрепровождения, останавливаясь, где вздумается, направляясь, куда пожелаем, не выбирая маршрутов или направлений. Тут все земли были похожи на заповедник, и мы могли на каждом углу, за каждым поворотом горного серпантина найти то, что восхитило бы нас обоих. Удивительное дело, но здесь припадало немыслимое количество «прекрасного» на каждый квадратный километр благодатной земли. Мы успели побывать и на обычной забойной дискотеке, и на этническом дне рождения местного парня, с которым познакомились во время посещения частной винодельни. На фотоаппарате у Дани было заполнено несколько гиг памяти, что означало – нами отснято несчётное количество кадров, где мы были на фоне старинных монастырей или полуразрушенных крепостей, озёр или гор, мостов или памятников. И это не считая мгновений, где нами были пойманы удивительные эмоции и невероятные взгляды друг друга…

Я посмотрел на свои наручные часы и вздохнул, буквально через десять минут должно было закончиться время посадки, значит, скоро улетим. Мне было немного грустно, что сейчас я попрощаюсь со своим восхитительным и одновременно загадочным летом. Внутри себя я увозил самое ценное – ощущение прозрачного и невесомого счастья. Его нельзя было попробовать на ощупь, послушать, приложив к уху или взглянуть на просвет. Но я очень явно ощущал его присутствие.

Достав жевательную резинку и взяв в рот несколько подушечек, я снова откинулся на подголовник и прикрыл глаза. Хотелось ещё раз погрузиться в тот водоворот, который вырвал меня из реальности и окунул в моего невероятного Даню. Мы как будто не могли насытиться калейдоскопом событий и общением друг с другом, постоянно куда-то устремлялись, но всё же был вечер, когда мы никуда не поехали, а остались в городке. Это была ночь перед отъездом, и её мы провели вместе. Наверно можно было бы в эпитетах и простых междометиях описать происходящее, поделиться ощущениями, используя возгласы и нецензурную лексику, но это было бы пресно, занудно, маловыразительно и уныло. Я получил намного более сильное и мощное удовольствие, по сравнению с физиологическими ощущениями. Наверно, самый безудержный экстаз и неистовое наслаждение испытываешь, когда ощущаешь, что рядом с тобой находится твой любимый человек, ты понимаешь, что единственное желание – это сделать счастливым его, что тобой движет непреодолимая жажда дарить ему себя, и ты получаешь ошеломительный взрыв эмоций всего лишь от его единственного признания: «Я тебя…»

Додумать я не успел, рядом со мной чуть скрипнул подлокотник сидения, и я ощутил, как мой локоть был нагло сброшен.

- Простите, разбудил? – голос меня не только выдернул из блаженной эйфории, но и рассмешил. Я повернул голову в сторону своего соседа и приоткрыл один глаз. На меня смотрел парень в стильной голубой рубашке, с гладко уложенными волосами и аккуратным портфелем на коленях, который он придерживал за ручку. Поправив указательным пальцем на переносице оправу очков с диоптриями, он мило улыбнулся. – Извините, впредь я буду более внимательным.

Я вяло пожевал Дирол, взлохматил волосы на макушке и выдул в сторону соседа небольшой пузырь из жевательной резинки, который тут же лопнул. Ничего не ответив, я снова отвернулся, опёрся двумя локтями о поручни, сцепив пальцы в замок на животе, и чуть съехал на сидении, стараясь дотянуться коленями до спинки впередистоящего. Прикрыв глаза, я снова начал жевать и закинул одну ногу на колено другой. В этот момент у меня над ухом раздалось: «Я сначала думал, что прибью тебя нафиг, за целую неделю воздержания».

В следующую секунду я прыснул смехом и повалился на бок, впечатавшись лицом в плечо Даньки. Он обхватил мою голову и постарался утихомирить меня, прижимая к себе всё плотнее.

- Да тихо ты, неугомонный, иначе нас с самолета ссадят, - его шёпот меня только ещё больше рассмешил. – Саня, прекрати, иначе укушу, - и он действительно поднял мою руку и куснул за палец.

- Гад, - прошипел я, но всё же слегка успокоился, и теперь на наших лицах были лишь безумные, словно нарисованные клоуном улыбки. – Учти, теперь тебе нужно будет постоянно ждать ответного удара, и жить в страхе. Ты же меня знаешь, я отомщу, и быть тебе искусанным.

В этот момент в салоне заработали динамики и начали звучать дежурные фразы. Мы на какое-то время успокоились, и все последующие минуты были всецело отданы в угоду формальностей относительно безопасности и непосредственно взлету. Как только вся феерия поднятия самолета в воздух была завершена, и самолет лег на курс, я тут же возобновил наш диалог с Даней.

- Ну, как, выспался? - подмигнул я и положил свою ладонь на поручень, поверх его.

- Очень смешно, - Даня хохотнул и переплёл наши пальцы. – А то ты не знаешь, как я спал и когда смог вырубиться.

- Понятия не имею, - скорчив удивленную мордаху и демонстративно пожав плечами, я посмотрел на его смущенное лицо. Даня был очень трогательным, на его скулах еле заметно стал проступать румянец.

- Саш, скажи, пожалуйста, - он закусил нижнюю губу и на несколько секунд замолчал. Я с искренней улыбкой наблюдал за ним, шевеля пальцами и поглаживая ладонь его руки. Наскоро облизав губы, он всё же спросил: - А я был достаточно бесшабашным и непредсказуемым?

Я лишь еще шире растянул губы и прищурил глаза, словно бы наблюдал за маленьким розовым пони, взбирающимся на пеструю радугу. Это и очаровывало и умиляло одновременно.

- Ты был просто безумным! – восхищенно проговорил я, а Даня повернул ко мне голову и внимательно заглянул мне в глаза. Он был сейчас настолько милым и трогательным, что хотелось затискать его до синяков. Но я решил и свой вопрос задать: - Теперь и ты мне скажи, душа моя. А я достаточно был скромным и покладистым?

Даня прыснул смехом, и я тут же понял, что всё же моя неугомонность и желание руководить пробивала порою через мою старательную попытку держаться в рамках, то есть – в образе.

- О, да! Ты был прекрасен, - театрально изобразив восхищение, Даня продержался ещё несколько секунд, и мы снова начали хохотать, прикрывая рты ладонями.

- Вот ты зараза, - по-доброму обозвал я своего Даню. Высвободив руку, я постарался незаметно пролезть пальцами под портфель, всё ещё лежавший его на коленях. Он тут же боднул меня в плечо и смутился окончательно, залившись алым румянцем.

- Эй! Развратное чудовище, я бы попросил! – довольно грозно прошипел он мне на ухо, стараясь убрать мою руку со своего паха и прикрываясь портфелем уже не только от меня, но и от пассажиров через проход, которые стали поглядывать в нашу сторону.

- Где-то я уже это слышал, - удивленно произнес я и всё же забрал руку, стараясь поменьше привлекать внимания окружающих. Наклонившись вплотную к Дане, я прижался к его уху. – Может, когда разрешат расстегнуть ремни, мы сходим вместе прогуляться? – Даня уронил свой портфель на пол и нервно сжал кулаки. Я же не унимался и продолжал шептать: - Ну, что, мой розовый Зайка, пошалим?

Напоследок я лизнул его ушко и отстранился, упав на свое кресло спиной. Мне очень нравилась реакция моего Даньки, он всегда в такие моменты вспыхивал, облизывал губы и неимоверно эротично смущался. В ответ я мог ожидать что угодно: от тихого и проникновенного «Да», до жутко возбуждающего матерного отказа.

- Какая же ты сволочь, Солнце. Но я тебя очень люблю.

Этих слов было достаточно, чтобы я расплескался в нежности и растаял от удовольствия. За те годы, которые мы провели вместе, мы не уставали говорить друг другу о своих чувствах. Поначалу это было каждые пять минут, и мы не мыслили нашей жизни без ласковых слов. Позже это было каждые пять дней, которые перерастали в пять недель и дополнялись уже лишь ласковыми взглядами. Прожив ещё какое-то время рядом друг с другом, мы стали замечать, что делаем признания лишь раз в несколько месяцев, а нежность осталась лишь в мыслях. Каждый из нас по-прежнему был счастлив и хранил в сердце любовь, но мы перестали создавать её, мы лишь обменивались тем, что имели, что родилось когда-то. В какой-то миг мы решили, что нужно остановиться, отодвинуть суету и попробовать нырнуть в те давние ощущения, когда мы только познакомились, когда начинали узнавать друг друга, когда каждое открытие нового ощущения было сродни открытию новой звезды…

- Я тебя снова усыпил? – Даня коснулся губами моего виска, и мурашки тут же побежали от темечка по спине, вдоль позвонка, превращаясь в тысячи тонких иголочек, которые я моментально ощутил на кончиках пальцев рук и ног.

- Нет, ты меня снова разбудил, - я не мог оторваться от него, мне хотелось оставаться настолько близко к нему, насколько это возможно. Хотелось чувствовать щекотку его ресниц на своей щеке и слышать стук сердца в его груди. Рядом с Даней хотелось всего, и одновременно не было необходимости ни в чем. - Знаешь, о чем я жалею?

- Боюсь спросить.

- Порою мне жаль, что нет реальной возможности каким-то образом выкупить у нашей жизни самое ценное для нас. Как в ломбарде.

- А ты разве хочешь что-то поменять?

- Нет, не поменять, просто я бы мог предложить хорошую сделку судьбе. Отдать целый кусок своей жизни за один единственный день, - Даня крепко сжал мою руку, и мы упёрлись лбами друг в дружку. Думаю, вот так, на расстоянии поцелуя, он прекрасно мог читать мои мысли. Ему достаточно было заглянуть в мои глаза, и он всё понимал без слов. Но всё же я прошептал: - это день, когда я встретил тебя.

Но сам про себя я подумал, что, наверно, это и к лучшему; что невозможно повторить первую встречу, первый поцелуй или первое ощущение единства. Сложно представить, что мы можем точно с таким же волнением, как и в первый раз, понять, что это и есть ТВОЙ человек, с которым хочется провести все дни, сколько бы их не осталось. Если бы я имел возможность выкупить всё это у судьбы, я никогда бы не узнал, как моя любовь будет крепка после десяти лет, прожитых вместе, как надёжны могут быть объятия родного тебе человека, и как сладок стотысячный поцелуй желанных губ. Наверно, нужно уметь жить каждым днём как первым, и тогда не будешь бояться, что внезапно он может стать последним. Намного проще создавать для нас двоих новые миры и заполнять их тем, чем мы сами пожелаем. Не нужно жалеть о прошлом, нужно уметь дорожить настоящим. Наше «настоящее» мы захотели украсить легкой поталью первого знакомства, вдохнуть в него аромат трепетности и юности, насытить красками целомудренного флирта и неистовой страсти. Именно поэтому мы сегодня купили для себя кусочек лета. Разве у любви есть преграды? Я знаю одно: если для исполнения фантазии любимого человека потребуется купить вселенную – я это сделаю. Уверен, что я, не задумываясь, продам всё, что у меня есть, ведь получу я в миллионы раз больше – его счастливые бездонные глаза и тихий шепот: «Спасибо за то, что ты у меня есть…

---

Удовольствие... в любом смысле

Рейтинг: PG-13
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Философия
Размер: Мини, 8 страниц
Описание:
По ФМ какая-то певичка с хрипловатым прононсом тихо пела на французском о любви, через открытые окна в салон залетало звонкое стрекотание цикад, пару раз вроде бы даже проехали машины по встречке, но весь этот фон был совсем блеклым по сравнению с шумом возни в салоне стоящего на обочине авто...

-----ЧИТАТЬ-----

Приятно было ловить ветер в ладонь, слушать сквозь радиопомехи незнакомую ФМ-станцию и позволять неровностям загородной трассы покачивать машину на скорости сто десять. В салоне авто от бликов приборной панели было светлее, чем от матового вечера на обочине дороги, и лишь над горизонтом в небе оставалась полоса сочного отблеска заката. Впереди километры ночи и часы летней прохлады, а уже утром их будут ждать объятия беспокойного моря и жадные поцелуи июльского солнца на диком берегу с каменистым пляжем.

Водитель уверенно держал руки на двухцветной оплётке руля и иногда постукивал пальцами в такт мелодии, а пассажир, сидя в одиночестве на заднем сидении авто, молча наблюдал за его спокойными движениями рук, уверенно ведущими машину, въехавшую в незнакомый город. В салоне было очень спокойно и уютно, несмотря на шуршаще врывающуюся прохладу через водительское опущенное стекло и правое заднее, возле которого, прислонив голову к обшивке салона и сложив на сидении ноги по-турецки, молчаливо сидел парень. На голове у него до сих пор были легендарные Ray Ban с зеркальными стёклами-каплями ярко-голубого цвета, которые он поднял с глаз на лоб ещё пару часов назад, когда солнце только-только начинало опускаться к горизонту. День был очень жарким, и всю дорогу в салоне был включен кондиционер, а как только воздух немного остыл, они открыли окна и наслаждались прохладным потоком, несущимся им навстречу.

Через какое-то время парень отодвинулся от окна и улёгся спиной на сидение, закинув за голову руки и подняв ноги вверх, высунув их в открытое окно. Ветер моментально проскользнул под широкие штанины парусиновых брюк, и по всему телу тут же растёкся холодок. За окном стало ещё темнее, как только машина покинула пределы транзитного городка с его хаотично освещаемыми улицами и опять устремилась по гладкой трассе, поедая километры маршрута на юг. Парень снова поменял положение и уселся теперь по центру сидения, подавшись вперёд, упершись локтями в подголовники передних сидений и обняв свою голову ладонями, зарывшись пальцами в волосы на затылке. Он смотрел то на графитово-серую реку дороги, которая в лучах ксеноновых фар превращалась в огромный раскатанный рулон алюминиевой фольги, то на прямоугольник навигатора, на экране которого крошечная микросхема, запаянная где-то во внутренностях прибора, рисовала мультфильм с ярко-синими венами дорог, плавно «ломающимися» согласно проложенному маршруту.

Водитель бросил взгляд в отражение салонного зеркала и словил взгляд пассажира за мгновение до того, как парень моргнул и порывисто крутанул головой вправо, будто именно там, в тёмном окне, было самое интересное, и ландшафт скудной лесополосы в кромешной темноте был необычайно занимательным. Водитель улыбнулся и еле заметно качнул головой, продолжая выжимать газ и плавно сворачивая в левую крайнюю полосу, неспешно обгоняя запоздалого автомобилиста на тёмно-красном Пассате. Через пару сотен метров водитель снял одну руку с руля и протянул её к пассажирскому сидению. Не глядя, он поднял фигурную бутылку с водой и немного свинтил крышку, сорвав пластиковый контролер и с хлопком выпустив газ минералки, продолжая придерживать руль ребром ладони и запястьем левой руки.

- Пить хочешь? – спросил он, поднимая ПЭТ тару над правым плечом.

- Я потом, - небрежно кинул пассажир и откинулся на спинку сидения, моментально поджав губы и скрестив руки на груди.

- Она полная, я всё равно не смогу на ходу отпить. Бери, – он продолжал держать бутылку и вести машину одной рукой.

- Чёрт с тобой, - пробормотал пассажир и протянул руку, - давай.

Держа в ладони мягкий пластик с водой и сворачивая крышечку, парень поднял взгляд к зеркалу, в котором отражалась часть лица водителя, а его слегка прищуренные глаза ясно свидетельствовали о том, что тот улыбается. Хмыкнув, парень повернул голову к окну и резко свинтил колпачок, и в ту же секунду его окатило брызгами, а сжимавшие сильнее положенного мягкие стенки открытой бутылки пальцы инстинктивно разжались, и бутылка скользнула на колени, отчего вода ляпнула хорошей порцией и на брюки, и на сидение. Подхватив её, парень хотел было громко выругаться и даже приоткрыл рот, но потом передумал и лишь сильнее сжал губы, отряхивая с футболки капли и пытаясь вытереть ладонью промокшую ткань брюк.

- Пролил? – поинтересовался водитель и выровнял спину, чтобы заглянуть в зеркало заднего вида и увидеть хоть что-то.

- Нормально, жарко не будет, - огрызнулся пассажир и сделал пару глотков, подняв бутылку кверху. – Держи, теперь она неполная, - и протянул минералку водителю.

Он ее принял, сделал пару глотков, закрутил крышку и опять кинул на переднее сидение.

- Может, окна прикрыть, сейчас замерзнешь в мокром-то, - предложил водитель.

Парень ничего не ответил, а лишь взялся накрест руками за низ футболки и одним рывком стянул её через голову. Одновременно он сдёрнул со лба и свои очки, которые запутались где-то в мокром трикотаже, а потом, когда он попытался достать их оттуда, они свалились на коврик под сидение, лязгнув дужками о стекло.

- Чёрт… - прошипел парень и, отшвырнув на сидушку рядом мокрую одежду, полез вниз, ища на ощупь свою оптику.

- Ого! Неужели и штаны будешь снимать? – усмехнулся водитель и на мгновение оторвал взгляд от трассы, повернув шею и мельком глянув назад в промежуток между сидениями, туда, где возмущённо, но очень сдержанно сопел пассажир.

- Свет включи в салоне, я ничего не вижу, - донеслось где-то из-под сидения.

Водитель повернул ручку переключателя освещения на приборной панели и начал понемногу притормаживать.

- Погоди, я сейчас остановлюсь – будешь лазить, сколько влезет, да и переодеться нормально сможешь, или что ты там ещё собирался делать… - сворачивая к обочине, проговорил водитель.

- Да езжай, я уже нашёл, - скомандовал пассажир и вынырнул из-за спинки. – Нечего простаивать. Пока ночь – ехать легче, так что – рули. Хочется к утру уже быть на месте.

Водитель лишь хмыкнул и снова притопил, занимая полосу и беря разгон. Спорить было бесполезно, да и не хотелось как-то. Ему хватило на прошлой стоянке, где они повздорили как два школьника, причём выбрав для этого совершенно идиотский повод. Но зато были и плюсы во всём этом: лёгкая усталость и первые признаки скоротечной дрёмы, которые обычно в начале вечера могли усыпить, прошли моментально, и теперь он был бодр и весел, скорее всего, до рассвета и не захочется спать. Зарядили его основательно, и очевидно, что этот «энерджайзер» на заднем сидении будет подпитывать его прямо по расписанию - каждые десять километров.

Последующие пять минут пассажир вёл себя практически спокойно, не считая того, что тихонько пошерудил какими-то фантиками, пересел с мокрого на сухое, спрятавшись на несколько минут за спину водителя и пропав из поля видимости. Потом он звякнул своей довольно массивной пряжкой ремня, опять попытался улечься на сидении, тихим матом обложил мокрую сидушку, пересел на этот раз к правому окну, вжикнул стеклоподъёмником, прикрывая своё окно и наконец-то затих. Водитель снова глянул в отражение салонного зеркала и улыбнулся: парень на заднем сидении был просто эталоном многозначности, на его сердитом фейсе даже в мизерном освещении салона можно было прочесть одновременно вальяжную снисходительность, патриотический поучительный пафос и этакий глубокомысленный интеллект с претензиями на глубокую психоаналитику. Подавив смешок, водитель всё же решил учтиво поинтересоваться у пассажира:

- Всё же дует? Ты ведь раздетый, может, остановимся, и ты в багажнике возьмешь что-то из одежды?

- И нечего подсматривать за мной! – негромко возмутился парень.

- А что я там такого в темноте салона могу увидеть? – хохотнул водитель и бесцеремонно поднял руку к салонному зеркалу заднего вида, отрегулировав его так, чтобы в панорамном отражении было видно именно пассажира и его обнажённый торс, а не гипотетически возможные машины, едущие позади среди ночи. Но именно в эту минуту заднее стекло осветилось фарами появившегося на горизонте авто, и голова пассажира с растрепанными лохмами стала похожа на восходящее солнце в ореоле лучей. Водитель не сдержался и хохотнул: - Прям заставка «Коламбия Пикчерз». Вот только факела не хватает!

- Здесь тебе не кинозал! Нечего на голого мужика пялиться, - возмутился пассажир и скрестил руки на груди. Потом он плотно обнял себя, спрятав ладони подмышки, закрываясь от любопытного водителя, и опустил голову.

- А разве ты голый? – продолжал весело болтать водитель и всё норовил рассмотреть в зеркале сидящего позади парня. Он давно сбавил газ и плёлся вдоль обочины, а появившаяся позади полминуты назад легковушка с лёгкостью обогнала их.

- Не твоё дело, - пробурчал парень и поёрзал на сидении. Мокрые брюки вызывали дискомфорт, хоть практически и не пропустили воду дальше, но явно в них было неуютно. – Ты за дорогой следи, Шумахер.

Некоторые мгновения имеют привкус вечности, вот и эта вся история с водой, которая длилась всего каких-то пару минут, казалась невероятно резиновой, и пассажир даже забыл, как безмятежно лежал поперек машины на заднем сидении ещё каких-то пять минут назад. Ещё недавно он, весь в сухом и чистом, с очками на лбу и поверх сухой обивки, закинув руки за голову и умостившись затылком поверх запястий, подставлял голые пятки ветру и тихонько подпевал прилипчивое «МММбоп, ба дуба доп, ба ду боп» братьям Hanson, веселящимся в автомобильных динамиках на волнах какой-то радиостанции. Парень мыслями был уже там – на море! Он практически ощущал стопами каменистую насыпь бухты, практически видел белоснежные ялики и катера в серебряном прибое да рассекающие водное зеркало яхты, которые оставляют за собой пенные тропы…

- Мда, в море любви ныряют без плавок… - философски заметил парень и вжикнул молнией влажных брюк. Стянув их и откинув, он поджал ноги, обнял руками колени и снова уставился в чёрный квадрат бокового стекла, где было видно лишь его собственное отражение.

Ехать ещё предстояло долго, и он подумал, что расстояние всегда всё портит. Зряшно потраченное время всегда жаль, да и лишний повод поругаться никому не нужен. И вообще, для отношений любые расстояния – катастрофа. Он ненавидел выяснять отношения! А окружающим этого страх как хотелось, вот прям текилу им не наливай, лайм и соль не давай, лишь дай покопаться в душе у себя родимого и в мозгах у окружающих, которые по своей наивности ещё не успели спрятаться. А ведь выяснять отношения надо только с теми, с кем эти отношения, в принципе, имеешь, а всех остальных — на хрен на берег безмолвия, ракушки собирать…

Снова захотелось моря, причем на всё тело, а не просто в душу. Чтобы оно на руках «носило» и по коже гладило. Вспомнилось детство, когда после годичного перерыва солёная бескрайняя вода неизменно вызывала страх в первые минуты на берегу, а потом, по окончании родительского отпуска, хотелось забрать с собой хоть горсть этой волшебной воды на память или хотя бы несколько килограммов гальки и гравия вперемешку с обломками ракушек. Так было каждый год, и в момент отъезда он всегда и неизменно убегал на берег в последний раз, чтобы проститься с морем. Почему-то ему, белобрысому мелкому пацану, казалось, что нужно сделать что-то особенное, чтобы вернуться опять к этой завораживающей стихии. Именно поэтому он незаметно для тех, кто находился в тот момент на пляже, подносил руку к лицу и касался губ, а потом приседал и трогал воду, обязательно намочив при этом сандалии, в которые его уже нарядила мама перед отъездом. Своеобразный поцелуй, которым он, сам того не ведая, соединялся с морем невидимыми нитями, был уже ритуалом, и мальчишка, несмотря на взросление, повторял его из года в год, сколько они ездили с родителями к южным берегам.

Сейчас, когда многое в жизни у него поменялось, и возраст обязывал бояться уже не глубокой синей воды, а дефолта и налогового инспектора, он начинал наслаждаться морем задолго до того момента, как ноги коснутся горячего песка и потом уж через пару секунд с разбегу ворвутся в толщу солёных волн. Удовольствие начинало созревать уже в момент покупки новых Andrew Christian для плавания и скидывания минимума вещей в небольшой чемодан, а дальше только нарастало – перечёркнутый знак собственного города, первая сотня километров, первая дозаправка по пути следования, первый стакан варёных креветок на подъезде к лиману… А увиденная издали через часы езды невообразимая бескрайность моря ввергала в эйфорию, и где-то внутри начинало мелко вибрировать нетерпение, словно при поцелуе с любимым человеком.

Вздохнув, парень поскрёб свой затылок и передумал насчёт отдалённости, решив, что на самом деле расстояние ничего не портит. Да и цвет кожи или разница в возрасте ничего не портит. В принципе, вероисповедание или приверженность к вегетарианству ничего не портит. Даже мнение окружающих и ядерное оружие ничего не портит. Всё портят люди. Сами. Поэтому, спустив ноги на коврик и приподнявшись, пассажир склонился через переднее сидение и скользнул по нему. Оттолкнувшись от задней сидушки и упершись руками о переднее пассажирское сидение, парень плюхнулся на бок и втянул за собой свои голые ноги. Встретили его радостно. Даже создалось впечатление, что водитель давно этого ждал.

- Ну наконец-то! Я уж думал, до утра там торчать будешь.

Поёрзав на сидении, скинув на пол злополучную бутылку минералки и, наконец усевшись, парень хмыкнул и повернулся в пол-оборота к водителю. Тот в свою очередь тут же протянул свою руку и накрыл голую ногу парня ладонью, поводив по прохладной коже, а пассажир наклонился и несильно куснул водителя в голое плечо, открывающееся в пройме майки.

- Неужели так и вёз бы меня как груз? Не умолял бы вернуться на перёд?

- Родной, я же говорил, что ты больше десяти минут дуться не умеешь, - с облегчением улыбнулся водитель и, накрыв руку парня, лежащую на колене, своей ладонью и переплетя пальцы, потянул к себе на живот.

- Разве? Мы действительно всего десять минут назад на стоянке у базарчика поругались? – парень пошевелил пальцами, гладя пресс своего друга поверх тонкого трикотажа.

- Не ругались, - водитель, продолжая правой рукой сжимать пальцы парня и прижимать его руку к своему животу, на несколько секунд оторвал взгляд от трассы и глянул на него. Потом он поднес обе их руки, не разнимая, к своему лицу, повернул раскрытую ладонь друга к своим губам и поцеловал в центр. – Просто ты немножко обиделся.

- Потому что ты назвал меня страхолюдиной в маске и не захотел, чтобы я её купил, - по-детски высказал обиду пассажир. – Ты меня совершенно не любишь, - со сдержанной улыбкой пробормотал парень, но всё же с нескрываемым удовольствием просунул вторую руку за спину водителю, обняв его за поясницу. Прижавшись подбородком к его плечу, он сжал своего друга в объятиях, взяв свои пальцы в замок на его левом боку.

- Дай тебе волю, ты бы и пончо, и сомбреро с метровыми полями купил! А заодно и тотемный столб в нагрузку с каноэ, - засмеялся водитель. – Ты у меня и так по жизни шаман с бубном, которому всё по барабану, даже без той жуткой маски, вон – приворожил меня на раз! И нет спасу от тебя.

- А ты хотел бы спастись? – зацепился за слово пассажир и весь встрепенулся.

- Я хотел бы умереть, - хохотнул водитель.

- От меня?

- На тебе!

- Глупыш, - улыбнулся парень такой откровенности.

- Или под тобой, - продолжал провоцировать водитель. - Мне всё с тобой в удовольствие.

- В каком смысле?

- В нужном смысле.

- В прямом смысле?

- Да в любом смысле! Горе ты моё луковое, - опять засмеялся водитель и, подняв правую руку, погладил друга по щеке и потрепал по волосам.

- Ничему тебя жизнь не учит, - продолжая широко улыбаться, проговорил парень и повернулся лицом к трассе, прижавшись виском к плечу своего друга. – Знаешь же, что тебе проще со мной согласиться и сделать тихонько по-своему, чем убедить меня, что я не прав.

- Что поделаешь, наивный я, верю в чудеса, - водитель продолжал вести машину по пустой трассе и прижиматься щекой к макушке парня, голова которого всё ещё продолжала лежать на его плече. – Всё думаю, что знаю тебя на все сто и могу предугадать твою реакцию. За столько-то лет... Но с тобой и это не работает, ведь у тебя что ни ситуация, то новая «беспрецедентная акция с феноменальным розыгрышем и грандиозными призами». Правы люди, которые говорят, что жизненный опыт — это полная фигня, всего лишь огромная куча типа ценных знаний о том, как не надо себя вести в ситуациях, которые стопудово никогда больше не повторятся в жизни. Вот и с тобой так же.

Пассажир снова шутливо грызнул своего друга за плечо и выпустил того из объятий. Поёрзав немного на своём сидении, парень устроился спиной на сидушке, а голову положил на правую ногу водителя, рука которого тут же легла парню на грудь.

- Вот так могу ехать хоть сутки, - блаженно прикрыв глаза и растянув губы в улыбке, пробормотал пассажир.

- А я бы всё же остановился где-то, - заговорщицким шепотом проговорил водитель и поводил раскрытой ладонью по обнаженному торсу лежащего у него на коленях парня.

- Извращюга, - хохотнул пассажир и поймал ласкающую руку, плотно прижав её к своей груди.

- Называй, как хочешь, - водитель высвободил свою руку, немного склонился в бок, и его ладонь скользнула от груди по твёрдому животу парня, а кончики пальцев успели дотянутся до резинки белья.

- Ты неправильный какой-то, - хохотнув, отреагировал пассажир, когда чужие пальцы пробрались уже под его резинку.

- Это ещё почему? – удивился водитель, и его рука замерла, в то время как вторая продолжала уверенно сжимать руль движущейся по ночной трассе машины.

- Ну, неправильные пчёлы делают неправильный мёд, - заметил парень. – Обычно водителю делают ми… «маленький презент» от благодарных пассажиров, а тут, чувствую, назревает всё наоборот!

- Странно слышать от тебя о правилах, - отсмеявшись, проговорил водитель, поняв, к чему ведёт друг. – Но если очень уж хочешь всё соблюсти – садись за руль!

- Э нет! Я сегодня отдыхающий! – запротестовал парень.

- А я, значит, работающий?

- Нет, ты водитель!

- А ты – ведомый?

- Да ну тебя, - с улыбкой отмахнулся пассажир и поднялся, опять усевшись на сидении.

Машина начала экстренно сбавлять ход и сворачивать к обочине, а водитель, заглушив двигатель и щёлкнув «аварийкой», выжал до упора тормоз.

- Нет уж, ну тебя! Я не могу спокойно ехать и следить за трассой, когда у меня в машине находится практически голый парень. Тем более такой аппетитный…

- Насилуют, - со смехом завизжал пассажир сразу же, как только водитель, дёрнув ручник, навалился на него, вдавливая в спинку сидения своим весом.

- Хочешь, изнасилуй ты меня, - прошептал водитель на ухо парню, и тот тут же чертыхнулся.

- Что ты творишь со мной… невыносимый…

- На горячем капоте… - продолжал шептать водитель и прижался поцелуем к сгибу плеча и шеи, оставляя отметину на прохладной и немного вспотевшей коже парня.

- Договоришься, - со стоном и смешком пробормотал тот и рывком дёрнул майку друга через голову, освобождая и его от одежды.

- А потом на заднем сидении… - продолжал фантазировать водитель.

- Я тебя убью! – хрипловато проговорил парень и, как бы в доказательство, обхватил шею друга спереди одной рукой.

Его пальцы сжались на нежной коже, а ладонь легла на горло, и он явственно ощутил, как подрагивает кадык. Парень несильно сжал шею друга и притянул того к себе как Отелло, а затем втянул желанные губы, прикусив их зубами так, что в ответ последовал томный всхлип. Поцелуй был недолгим, но очень страстным, и когда они оторвались друг от друга, снова раздался шепот:

- А потом можешь мою бездыханную тушку распластать ещё и на обочине…

- Замолчи… - только и смог выдавить из себя парень на пассажирском сидении, но это не возымело никакого действия.

Ещё какое-то время они шептали и покусывали друг друга, жадно трогали и целовались, попутно стягивая минимум одежды и вжимая друг друга то в спинку пассажирского сидения и подголовник, то в скользкий винил торпеды и бардачок, то в холодное стекло двери и выступающие дверные ручки, то натыкались на кулису коробки передач или шток ручника. По ФМ какая-то певичка с хрипловатым прононсом пела на французском о любви, через открытые окна в салон залетало звонкое стрекотание цикад, пару раз вроде бы даже проехали машины по встречке, но весь этот фон был совсем блеклым по сравнению с шумом возни в салоне авто. Через пару минут послышался щелчок открывающегося замка дверцы, и на обочину выпрыгнули две ноги, вторая пара осталась внутри, чтобы упереться босыми пятками в порог. Потом была чехарда: то скрип сидения, то редкое постукивание ладонью по крыше авто, то лязг захлопнувшейся дверцы, то вжиканье стеклоподъёмника. И всё это перемежевывалось сиплыми голосами то с ласковыми словами, то с торопливым шепотом, то с натужными дыханием вперемешку с несдерживаемыми выкриками в тишину ночи…

Утро парни встречали на тёплом валуне сизовато-стального цвета в паре метров от берега с набегающими опаловыми волнами. Они оба лежали на округлых неровностях глыбы, темнеющей по контуру от попадавшей на неё воды прибоя, и негромко переговаривались, изредка посмеиваясь или привставая на локтях, чтобы кинуть взгляд на морскую гладь, шелковыми изгибами уходящую в горизонт. Когда они начали вспоминать прошлую ночь, то оба развеселились так, что пришлось подняться и сесть на валуне друг напротив друга, чтобы жестикулировать и с азартом пересказывать то, что и так прекрасно знали оба. С особым возбуждением они проговаривали то, что вместе пережили всего каких-то десять часов назад на пустынной трассе, валяясь в полной неге кайфа и с потом на удовлетворенных телах, в салоне собственного авто с распахнутыми настежь дверцами, когда возле них притормозил старенький пикап, и почтенный старичок поинтересовался, не нужна ли парням его помощь. Им с трудом удалось сохранить чувство собственного достоинства и не рассмеяться в лицо дедуле, а ещё – прикрыться и не сгореть со стыда, поясняя, что аварийка ими включена в предупредительных целях, и помощь им вовсе не нужна. Уже после того как чужое авто набрало ход и скрылось за поворотом, они оба хорошенько проржались, представив выражение лица дедули в момент их «поломки», устранением которой они занимались последние минут сорок, и которая закончилась всего каких-то пару минут назад. В тот момент помощь уже понадобилась бы самому старичку.

Тогда, ночью, парни ещё какое-то время не трогались с места, продолжая валяться на сидениях и впитывая в себя азарт маленького приключения, а когда снова отправились в путь, и машина продолжила рассекать ночной воздух, везя их к морю, пассажир снова устроился головой на коленях у водителя. Он поднял руку и поправил другу волосы, забирая челку с глаз, а тот смущённо улыбнулся и сильнее сжал руль. Это было забавно - он никогда не робел, когда раздевался догола, но смущался каждый раз, когда его касались, поправляя одежду или потеплее укутывали на ночь одеялом. Желание быть рядом и касаться друг друга было у них взаимным, порою даже навязчивым, но это было просто необходимостью на каком-то подсознательном уровне. Дома это вызывало одни ощущения, на людях – другие, в машине - так совершенно особые, но каждый раз это дарило уверенность, что они вместе, они одно целое, и так будет всегда. Им очень хотелось этого, и они наивно в это верили, говоря друг другу: будь реалистом – планируй чудеса. Так они и поступали. А ещё они знали, что лучшее лекарство от всех недугов – это соленая вода, то есть - пот, слезы и море. Попотеть у них в этой поездке уже получилось, море сейчас плескалось у их ног, а вот слёзы они оставят на потом. И они непременно будут литься от счастья. По-другому и быть не может. А сейчас им оставалось лишь спрыгнуть с валуна в манящую глубину и позволить воде быть третьей с ними, ведь она им не помешает и уж точно никому не расскажет, что в море, как и в любовь, часто ныряют без плавок…

---

Представление начинается!

Рейтинг: G
Жанры: Слэш (яой), Ангст, Драма, Философия, POV
Размер: Мини, 3 страницы
Описание:
Тебе неизвестно было доселе это чувство, но теперь ты знаешь, когда тебя убивают, причем дважды подряд – это Любовь! Когда мучают, проворачивая небольшой ножичек и твоем тупом сердечке – это тоже Любовь. Когда молчат и предоставляют тебе право на разгадывание чертовых ребусов – снова Любовь...

-----ЧИТАТЬ-----

Какая прекрасная жизнь!
Если ты живешь.
Да, это главное условие. А если она, словно трамвай, проехала мимо, только дзынькнув тебе на прощание? Если ты, купив билет, не смог занять свое место у окна? Тогда ты – лузер.

Каким тебя видят люди?
Те, кто едут в трамвае – маленькой темной фигурой под зонтом. Те, кто стоят на остановке – таким же замученным пассажиром, ждущим свой номер, который, наверное, повезет тебя туда, где тепло. И только ТОТ, кто стоит на противоположной стороне улицы – странным, расплывшимся пятном.

Ты пытаешься рассмотреть ЕГО через хлесткие струи дождя и всматриваешься при вспышке молний в тот силуэт. Жмуришь глаза, прикладываешь руку козырьком и делаешь знаки руками: "Эй, я – здесь! Видишь меня?"

ОН, стоя через дорогу, внимательно рассматривает тебя, поправляя воротник и закуривая сигарету. На его стороне нет дождя, там, пусть и не сухо и тепло, но, по крайней мере, не капает на голову. Легкая улыбка. Прищуренный глаз. Еле заметный взмах головы. Немой вопрос: «Хочешь?»

Дрожа от пронизывающего ветра и кутаясь в плащ, ты пытаешься согреться и противостоять ветру и холодным каплям неугомонного дождя. Зонт все норовит вывернуться наизнанку.

ОН делает легкий мах рукой, приглашая подойти. Взгляд, пробивающий, как патрон, мишень, врезается в твое сердце, и ты уже не можешь противостоять желанию приблизиться к незнакомцу. Он манит тебя своим спокойствием, в отличие от постоянной суеты на твоей стороне улицы. Он улыбчивый и располагающий. ОН не подвергнут апатии и безразличию, так распространенному в твоем мире на твоей стороне улицы.

Ты, словно под действием гипноза, не отдавая себе отчета в происходящем, просто доверяешься и…

Резкие порывы ветра, словно штормовой ураган в открытом океане, рвут листья деревьев и охапками бросают их под ноги. Старые газеты вперемешку с обрывками афиш кубарем носятся по скучным улицам серого города. Если присмотреться, то можно прочитать на тех афишах, что всего на один день в город приехал маг и волшебник, господин К*****, и дает единственное в городе представление небывалой доселе благодетели для всех пришедших на его шоу.

Ты ничего не видящими глазами просто смотришь в одну точку. Его образ манит и одурманивает твой мозг, ты невольно подаешься всем телом вперед и…

Он медленно поднимает руку, и ты видишь черную перчатку, из которой как по волшебству появляется огонь. Но стоит ему закрыть ладонь, как горящий цветок тут же исчезает. Теперь ЕГО рука манит к себе, игриво подзывая пальцем. Остальной мир перестает существовать, есть только манящая рука и взгляд. Глубокий, как океан, зовущий, как далекая звезда, завораживающий, как алый закат.

Забыв о дожде и людях, окружающих тебя, ты хочешь туда, на ту сторону улицы, нет – Вселенной! Туда, в другую Галактику. Ты не боишься. Ты знаешь наверняка, что там тебя ждут, и ты…

...ДЕЛАЕШЬ ШАГ НА ПРОЕЗЖУЮ ЧАСТЬ...

Скрип тормозов, звон стекла и скрежет металла, словно сумасшедшая какофония полоумных музыкантов, зависают над городом. Людские голоса замирают на мгновение и…

Да нет! Им показалось! Через секунду все возвращаются к своим делам: стоять, ходить, обсуждать, кивать, думать, жить. И только ты, раздавленный и разорванный на части, все еще каким-то чудом дышащий, в недоумении смотришь на противоположную сторону улицы.

ОН, весело хохоча и хлопая в ладоши, смотрит на тебя. Да, потешил, проявился, вот умора! Какое удовольствие ЕМУ смотреть на мою маленькую смерть? Да просто интересно, выживу или нет? Это игра такая! Называется «а слабо?»

Ты, словно марионетка в его театре кукол, подвергся наезду рефрижератора с надписью на борту «мнимая смерь» и показал себя в полной красе. Молодца! Режиссеру нравится. Теперь ты допущен до следующего уровня.

Не понимая, за что так поступили с тобой, ты все равно продолжаешь с обожанием смотреть в его манящие глаза. Они не отпускают. Собрав по частям свое никчемное тело и сильно расплескавшуюся душу, встаешь на колени и пытаешься подняться. Тебе больно? Ничего, это пройдет, ведь главное, что до сих пор ОН стоит на той стороне улицы и продолжает тебя ждать.

Он, потирая руки и продолжая смотреть в твои глаза, делает взмах рукой, и в воздух взмывает голубь. Откуда он? Это чудеса! Как же ОН прекрасен своим волшебством! Взмах его ресниц, и у тебя прекращается боль, кивок головой, и ты, словно птах, распустив крылья, паря над землей, устремляешься опять к НЕМУ…

Сильный ветер продолжает безумствовать, струи дождя, исхлестав твое лицо, превращаются в тропический ливень. Да, нелетная нынче погода…

Он, продолжая совершать пассы руками и держа тебя, словно на поводке, своим взглядом, делает щелчок пальцами, и ты…

...ПАДАЕШЬ ОЗЕМЬ...

Опять? За что? Почему? Неужели тебе так и не дойти до НЕГО? Превозмогая боль и увечья, ты смотришь на него с немым вопросом в глазах: «Это – Любовь?» Тебе неизвестно было доселе это чувство, но теперь ты знаешь, когда тебя убивают, причем дважды подряд – это Любовь! Когда мучают, проворачивая небольшой ножичек в твоем тупом сердечке – это тоже Любовь. Когда молчат и предоставляют тебе право на разгадывание чертовых ребусов – снова Любовь.

Какой же ты наивный, мальчик мой! ОН - маг и чародей, он – учитель и наставник, он – счастье и радость. В нем есть все: ум, благородство, степенность, горячие эмоции, необузданная фантазия, жажда экспериментов… Да, но тебе от этого только хуже. Почему? Да потому что при всем этом, в нем не осталось места для одного маленького качества – ОСТАВАТЬСЯ ЧЕЛОВЕКОМ!

Ты, все еще не веря, что это его фантазия тебя дважды швыряла под пресс жизни, превозмогая физическую боль, в угоду духовному томлению, доползаешь до заветной «той» стороны. Протягиваешь руку и с мольбой смотришь в ЕГО глаза: «ну вот он – я!»

В ответ… Разве ты не ожидал? Для тебя это новость? Какой же ты глупыш! Как ты смел подумать, что ОН, тот самый Великий Маг и Волшебник, афиши которого рваными клочьями валяются по улицам города, мог ждать именно тебя? Ведь это САМ господин К*****! Ему не пристало общение с «не такими», он – царе-бог своего мира, и ему просто стало интересно: дойдет или нет? Все очень просто: увидев тебя на той, далекой и такой чужой стороне улицы, ему захотелось просто рассмотреть тебя поближе. Ты почему-то выделялся из всей толпы ожидающих на остановке, и он решил подозвать тебя поближе, чтобы попробовать потыкать в тебя пальцем: что за диковинка такая? Вот и устроил все это представление! Оказывается, все афиши были расклеены для тебя. Как только ОН попал в поле твоего зрения, его помощник ветер тут же сорвал их за ненадобностью. И единственное представление было только для тебя. Разве ты еще ничего не понял?

Ему, «такому-растакому», претит сама мысль, что кто-то, с другой стороны улицы, приблизится к его царственной персоне. Нет! Это невозможно! Поэтому, как только твоя окровавленная рука потянулась к нему, как только твои избитые колени в порванных штанах коснулись тротуара, тут же последовал толчок сапогом…

...И ВОТ ТЫ СНОВА НА ПРОЕЗЖЕЙ ЧАСТИ...

Ты так любил дождь… Тебе нравились холодные капли, ласкающие твои разгоряченные щеки, влажно обволакивающие тебя всего и стекающие по телу…
Теперь дождь – преступник. Он был в сговоре с НИМ, во время дождя тебя пытались привлечь, заманить, усыпить, обаять и, в конце концов, УБИТЬ! Отныне дождь всегда будет напоминать, что ты – отвергнут, что ты «не тот», что ты просто никто…

Я НЕНАВИЖУ ДОЖДЬ!!!

Но все равно продолжаю любить тебя...

---

Чокнутый художник или БЕЛИЛА ЦИНКОВЫЕ

Рейтинг: G
Жанры: Джен, Романтика, Философия, Повседневность, POV
Размер: Драббл, 3 страницы
Описание:
Вряд ли меня поймет тот, кто ни разу не закрывал глаза, делая сильный вдох возле свеженаписанной картины. Если у вас никогда не возникало желания прикоснуться к полотну рукой, словно ища ласки у любимого в объятиях, вам будет странно наблюдать за моей реакцией на заляпанный цветными каплями мольберт, перепачканные красками кисти, мастихины и масленку, измаранную разноцветными мазками палитру. Каждый из вас имеет полное право назвать меня чокнутым...

-----ЧИТАТЬ-----

Уютная просторная комната, насквозь пронизанная тонкими светящимися нитями солнца, под самой крышей старого дома. Яркие солнечные лучи, играя мелкими пылинками в воздухе, лениво ползут по дощатому полу, задевая немногочисленные предметы мебели. И останавливаются в самом центре, где, словно парковая скульптура, возвышается главное сооружение – старый потертый мольберт. В воздухе витает терпкий аромат масла и темперы, нос щекочет и раздражает запах терпентина. Солнечные блики играют на гранях многочисленных бутылочек с медиумом, сиккативом и пигментами… Красиво, правда?

Черта с два! Все это не мастерская художника, а литературный прием, этакое «богемное» описание, которое должно вас заставить проникнуться духом студии талантливого живописца. Комната на чердаке? Возможно, но чаще это угол в квартире, сплошь захламленный непонятными для твоих гостей предметами, которые, словно в лавке старьевщика навалены без какого-либо принципа и порядка. Единственное сходство – мольберт. Да, старый. Да, пошарпанный. Зачастую «украшенный» неимоверным количеством цветных потеков, словно художник стремился изрисовать именно его, а не льняной холст на подрамнике.

…
Утро. Иногда это самое подходящее время, чтобы провести интимную встречу с искусством (ну, если конечно больше не с кем). Когда в моей голове благодаря здоровому и продолжительному сну еще ничего «тяжелого» и «грязного» нет, можно, не напрягая извилины (за день еще будет возможность их напрячь и даже в Гордиев узел завязать), просто для удовольствия взять в руки кисть и провести ею по девственно чистому холсту. Затем, смочив ее в воде и немного отжав, сделать несколько влажных мазков, чтобы разбудить чистое полотно, словно пытаясь пробудить ото сна поцелуем любимого, легко и влажно прижимая свои губы к его виску.

Каждый в своей жизни ищет выход энергии, которая накапливается благодаря полученному за день негативу, склокам, проблемам и прочей ерунде. Я, собрав это все внутри себя, где-то в области печени, и вынашивая несколько дней, подхожу к мольберту и стараюсь выплеснуть все эмоции на холст. Что там появится, неизвестно даже мне, творцу всей этой хрени. Но это и не важно, главное не победа, а участие. Для меня важен сам процесс, то, что будут чувствовать мои руки, а не то, что, в конце концов, увидят мои глаза. Все это время, изо дня в день, ты молча наблюдаешь за мной из дальнего угла, прижимаясь к холодной стене и боясь потревожить.

Зажимаю кисть в зубах и протягиваю руку к подоконнику. Шоколад. Главное - черный и горький. Без него я не могу. Затем кнопка «play» и, как следствие, словно маленькие мотыльки над цветущей клумбой по комнате начинают порхать звуки музыки. Это обязательное условие для того, чтобы странная персона с именем Фантазия неторопливо и размеренно подошла и стала у меня за спиной. Без нее невозможно поднять руку с кистью и сделать хоть один мазок, ведь получится простая покраска поверхности в заданный цвет…

Вот и сейчас она стоит позади, положив подбородок на мое плечо, и тихонько нашептывает мне на ухо свою незамысловатую идейку. Я не совсем понимаю, как это должно выглядеть, но, повинуясь ее напору, протягиваю руку к палитре и зачерпываю неаполитанский желтый и кадмий оранжевый. Рука, словно ветка ивы на ветру, изгибаясь и плавно качаясь, вырисовывает неспешные, размашистые линии. Отойдя и прищурив один глаз, пытаюсь угадать, что появится на полотне через какое-то время. Протягиваю руку к ящику с красками и, порывшись, словно ребенок в новогодней корзинке с подарками в поисках конфеты повкусней, выбираю одну тубу и, словно зубную пасту на щетку, выдавливаю на холст лимонно-желтый перманент…

Все это время, опершись о стену в углу комнаты, ты наблюдаешь за мной. Я это чувствую, так как мои руки подрагивают, а внутри, словно в суровом месяце феврале, ощущается стужа и озноб. Может, именно поэтому мой друг и соратник, Фантазия, взяв мою руку с зажатой кистью в свою, набирает с палитры новую порцию жизни - синий ультрамарин и небесную лазурь. Сделав круговые движения, рука, словно исполняя танец крутящихся дервишей – таннуру, вырисовывает большой круг в центре пламенного желто-горячего фона…

Волосы, словно кулисы в театре юного зрителя, закрывающие лицо, отвлекают от процесса и непосредственного созерцания за непонятным пока даже мне сюжетом. Вытираю руки о футболку, от чего она становится похожа на рисунок малыша, накаляканый пальчиковыми красками, беру шнурок и завязываю волосы в «хвост». Продолжаю смешивать краски и получаю все новые и новые цвета - цвета жизни, легкости, свободы и простора…

Хочется дать холсту возможность привыкнуть к новым ощущениям и впитать в себя энергию масла, дабы проникнуться душой и эмоциями друг с другом. Делаю перерыв, и как небольшое поощрение художнику, отламываю кусок горького шоколада и отправляю его в рот. Это очень благотворно отражается на «девушке-Фантазии», незримо находящейся сейчас возле меня и обнимающей меня двумя руками за плечи, от чего всем телом ощущаю приятную негу, словно весенний ручеек, разливающуюся по венам…

Оставив влюбленный в краски холст наедине с мольбертом, пытаюсь себя чем-то занять. Маленькими маникюрными ножничками, вырезаю из матовой черной пленки оракал, трафарет скорпиона. На девственно чистой белой крышке багажника моего автомобиля, теперь будет красоваться смертельно-ядовитое и очень коварное существо, которое, согласно легенде, является воплощением жертвенности и самоотверженности. Не люблю белый цвет, априори. Он ни о чем. Что он может поведать? Для чего нужен? Ведь его даже в природе не существует. Белый, чистый, кристальный, прозрачный - не люблю эти определения, кажется, будто описываешь пустоту. Может, именно поэтому и хочется постоянно уменьшить количество белого в своей жизни? Теперь, сидя в машине, буду чувствовать у себя за спиной что-то «темное», насыщенное, оберегающее; каждому, наверное, хочется, чтобы за спиной хоть что-то, да было...

Подойдя к уставшему и довольному своей наполненностью холсту, провожу пальцем и, снимая излишки масла, задумчиво смотрю на картину. Отрешенно растираю мягкую, слегка вязкую краску между пальцами. Обожаю запах художественного масла, его аромат чем-то напоминает запах масла машинного, но это ничуть не портит ощущения эйфории, блуждающее по моему телу в момент соития с прекрасным. Вряд ли это поймет тот, кто ни разу не закрывал глаза, делая сильный вдох возле свеженаписанной картины. Если у вас никогда не возникало желания прикоснуться хоть рукой, хоть щекой к полотну, словно ища ласки у любимого в объятиях, моя реакция на заляпанный цветными каплями мольберт, перепачканные красками кисти, мастихины, масленку и измаранную разноцветными мазками палитру, покажется странной. Каждый из вас имеет полное право назвать меня чокнутым.

Руки, лицо, одежда, пол вокруг мольберта и у меня под ногами - все в грунтовке и красках, и это прекрасно. Значит, ты полностью отдался творчеству, не обращая внимания на условности. Полная и всеобъемлющая экзальтация охватывает тебя, когда видишь завершенной свою работу. Да, именно завершенной, а не законченной; работа художника никогда не заканчивается, пока жив автор, и рука его сжимает кисть. Если бы картины могли стоять перед моим взором постоянно, а руки неустанно сжимали мастихин и палитру, я рисовал бы вечно. Этот процесс остановить невозможно, вот и сейчас, замерев не надолго, поворачиваю голову в твою сторону и рассматриваю твое лицо. Оно прекрасно, но так хочется что-то изменить…

Ты стоишь, опершись о стену в углу, молча смотришь за всем происходящим. Отвожу взгляд от тебя и, затаив дыхание на несколько мгновений, смотрю на заполненный моей чертовкой-Фантазией холст. Прекрасное огненно-оранжевое палевое небо и прозрачное нежно-голубое солнце. Фантазия явно переплюнула своего автора, может пора поменяться ролями? Возможно, для следующего шага не хватает именно того, чего я боялся все это время?

Беру кисть, белила цинковые и сильным размахом перечеркиваю холст. Затем, методично зарисовываю солнце и небо, словно стирая ластиком детский рисунок, сделанный карандашом. Белый, чистый, словно обнаженный холст предстает перед моим взором. А может это не так уж и плохо? Может, это будет поводом напрячься и сделать следующий шаг навстречу неизвестному?

Возможно. Но тогда я изменю и тебя. Беру кисть и белую краску, иду в угол комнаты. Подойдя вплотную, поднимаю руку и замираю, последний раз рассматривая твои черты, застывшие на портрете. Целый год я тебя создавал, ликвидировал, вырисовывал, уничтожал, восстанавливал, разрушал и снова сооружал из своих фантазий и эмоций. И все это потому, что, однажды столкнувшись со мной на лестничной клетке и увидев в руках у меня этюдник, ты сказал: «Я был бы очень рад увидеть, как вы рисуете…»

Всего несколько слов из твоих уст и мое исступление сменяется всплеском непонятной радости и вспышкой сумасшедшей страсти, затем плавно переходит в упоение твоим неземным образом, который преследовал меня долгих двенадцать месяцев. Но сегодня я готов отпустить тебя и начать свою жизнь с чистого, неизвестного доселе, но очень желанного белого цвета. Возможно, это действительно не настолько страшно, и белый цвет в природе и в нашей жизни все же существует? Но даже если и нет, у меня всегда в руках может оказаться баночка с надписью «БЕЛИЛА ЦИНКОВЫЕ», и я смогу добавить белый в свою жизнь…

---

Дрянь, разбавляющая кровь (НЕНАВИСТЬ)

Рейтинг: R
Жанры: Слэш (яой), Ангст, Психология, Даркфик, POV
Предупреждения: Нецензурная лексика
Размер: Драббл, 6 страниц
Описание:
Часто мы говорим «ненавижу» лишь для того, чтобы самим поверить в это. Но сегодня, сейчас я в это верю на все сто.
Не выдержав напряжения, бросаюсь к тебе и разрываю легкую ткань рубашки. Кричу тебе в лицо, словно бросая пригоршню стеклянных осколков; слова звонко ударяются о твое спокойствие и отскакивают, падая на бетонный пол.
- Как ты мог?

-----ЧИТАТЬ-----

«Ты меня не любишь, ну, и черт с тобой.
Бог тебя накажет, серной кислотой…»

- Ненавижу… Ты – не человек…

Закрываю глаза, чтоб больше не видеть тебя. Сжимаю кулаки, чтоб не сметь к тебе прикоснуться. Закусываю губы до крови, чтоб не произнести случайно твое имя. Губительная сила мысли рисует твой адский образ. Тот образ, на который я молился несколько лет. Образ, на который я опять смотрю, к которому незримо прикасаюсь, которому снова шепчу: «Милый»… Ты – вихрь и буря, лавина и цунами, смерч и ураган. Ты - стихийное бедствие, приводящее к нарушению нормальной жизни, гибели людей, разрушению и полному уничтожению. Уничтожению меня…

Я открыл для тебя двери в свое сердце, ты же, словно дикий зверь, стал рвать его на части и бросать мне под ноги. Ты искромсал его острыми, как металлические шипы, словами; ты истоптал его тяжелым, как твои сапоги, недоверием; ты вырвал его сильным, словно тайфун, безразличием ко мне. Но есть и плюс. Теперь, благодаря твоей ненасытности у меня внутри больше простора, и все это пространство, словно места в плацкарте, занимает команда «ненависть».

- Уходи, я не тот, кто тебе нужен!
Молчишь.
- Я же делаю тебе больно!
Тишина.
- Ты наслаждаешься страданием моей чертовой души?
Безмолвие.

Не выдержав напряжения, бросаюсь к тебе и разрываю легкую ткань рубашки. Кричу тебе в лицо, словно бросая пригоршню стеклянных осколков; слова звонко ударяются о твое спокойствие и отскакивают, падая на бетонный пол.

- Как ты мог? – с отвращением, словно перекатывая во рту мерзкого моллюска, выплевываю слова. – Какая же ты мразь…

Раньше ты никогда не видел слез, текущих по моим небритым щекам. Я не предоставлял тебе этого удовольствия. Сейчас же плачу, как сопливый мальчишка. От бессилия бью кулаком в стену так, что чувствую облегчение на несколько секунд. Эта боль ненадолго перебивает муки моей души и заполняет пустоту, оставшуюся на месте сердца. Кровь на стене. Замерев, подымаю кулак к лицу и облизываю руку. Сладкая. Действительно, кровь - сладкая. Непонятная улыбка, словно от полученного необъяснимого удовольствия, расползается на моем лице.

Еще мгновение - и я, протянув окровавленную руку, беру тебя за шею. Под пальцами чувствую мягкость и податливость. Сдавливаю не сильно, ровно столько, сколько необходимо, чтоб почувствовать власть над тобой. Горячим дыханием обжигаю твое лицо. Нет, не лицо, а черно-белую фотографию, имитирующую тебя настоящего, которого я знал последние пять лет.

Ты замер, не шелохнешься, не проронишь и слова. Ни звука, ни эмоции. Молчишь, ты опять молчишь. Конечно, ведь у тебя во рту кляп, у тебя скованы руки, связаны ноги. Ты мой. Теперь ты полностью мой! Я так хочу!

- Не останавливаться?
Не ответа.
- Хорошо, милый.
Ни звука.
- Сильнее, да?
Безразличие.
- Больнее, да?
Мертвая тишина.
- Громче, да? – вопросы перерастают в истерический визг. - Ты принадлежишь мне, и за это я тебя ненавижу!

Пять часов утра. Уже второй час мою кровь разбавляет очередная дрянь из бутылки. Она начинает действовать на мой организм, который не очень-то и сопротивляется. По-моему, он и не против экспансии чего-то более сильнодействующего, чем мой оплавившийся мозг. Раз руководить телом больше некому, за работу берется алкоголь, разбавленный кровью в моих венах. Он течет вяло, рыхло, неспешно, тихо нашептывая моему сознанию: «Иди, накажи и заставь весь мир просить о пощаде, но только не спеши, сделай это медленно, отымей его так, как он тебя…»

Часто мы говорим: «Ненавижу» лишь для того, чтобы самим поверить в это. Но сегодня, сейчас я в это верю на все сто. Я абсолютно уверен, до мурашек по коже, до учащения пульса, до нехватки кислорода, до шума в ушах. Шум. Что это? Я слышу твой смех? Или это твой плач? Это тихая истерика? Что это?

- Ну же, милый, откройся мне. Покажи, что у тебя внутри? Твою прекрасную оболочку я хорошо изучил, теперь мне интересно, что же ты прячешь в себе на самом деле?

Нож в моей руке делает меня уверенным. Да, в нашей с тобой жизни мне именно этого и не хватало. Уверенность. Да хоть в чем-нибудь! Хоть нож, хоть топор, хоть Библия! Я готов был взять в руки что угодно, лишь бы ноги мои твердо стояли на земле и голос не дрожал при виде тебя.

- Ты сделал из меня тряпку! Из-за тебя я превратился в конченого неврастеника! Это ты виноват!

В твоих глазах пустота. И откуда там взяться чему-то, если внутри тебя только воздух. Обычный углекислый газ, не способный дать жизнь твоим чертовым эмоциям. И это не плохо, ведь я подозревал, что внутри тебя расплавленная лава, тротил, битое стекло. Все, что угодно, только не милая парочка с бейджами на шее «сердце» и «душа», нежно держащаяся за руки. Тебе удалось меня провести, пульсацию недовольства я воспринимал как стук сердца, выплески ехидства – за порывы нежности. Но теперь я тебя вижу насквозь. Не веришь? Тогда я просто возьму тебя, выверну наизнанку и посмотрю, что же у тебя внутри.

- Ты этого хочешь? Ты хочешь, чтобы я утвердился в своих предположениях? Чтобы увидел, что ты всего лишь кукла? Чертова кукла?

Эта тишина сводит мой не совсем трезвый мозг с ума. Она попросту разрывает его на куски и весело, словно играя камушками на берегу озера, разбрасывает в разные стороны. Надежды вернуть способность трезво мыслить тухнут вместе с моим сознанием. Я начинаю проваливаться в тесную и липкую пучину; меня как трясина затягивает темнота, кто-то жмет на веки и старается их поскорее закрыть. Поднеся кулак к своему лицу, впиваюсь в него зубами и издаю рев, помогающий мне ненадолго прийти в сравнительно бодрое состояние. Понимая, что через несколько минут могу отключиться совсем, словно гепард перед прыжком, собираю последние силы, вытягиваю руку с ножом вперед и делаю шаг к тебе.

- Ты будешь молить меня о пощаде? Ты насладишь мое сердце страхом, который плещется в твоих глазах? Ты ублажишь мои уши протяжным стоном?

Улыбка, да нет – звериный оскал появляется на моем лице. Нет, нет и еще раз нет. Ты не сделаешь этого. Ты опять не сделаешь того, что я жду и чего желаю. Ты просто не сможешь это все выполнить! У тебя первый раз в жизни просто нет возможности растоптать крошево, которое осталось от моих чувств, ощущений, эмоций. Хотя, нет. Одну эмоцию я смог уберечь. Я с недавних пор ее холил и лелеял, берег как зеницу ока, оберегал и прятал от всех. И вот сегодня я могу вас познакомить. Прошу любить и жаловать – НЕНАВИСТЬ.

Ну, а раз вы теперь знакомы, разрешите откланяться и сделать то, ради чего и было затеяно все это представление. Занемевшая рука, крепко сжимающая гладкую рукоять ножа, начинает подрагивать от напряжения. Все. Пора. Делаю еще один шаг, заношу руку над головой и закрываю глаза. Словно ныряльщик за жемчугом, всплывший на поверхность после длительного погружения и хватающий воздух ртом, делаю резкий, до боли в легких, вдох. В следующий момент, вместе с шумным выдохом, вонзаю нож в тебя…

Последнее, что нарисовало мое воображение, это взрыв и темнота. Наверно, это умер мой мозг.


***

Какой идиот, взяв в руки молот, неугомонно долбит в колокол? И почему этот адский шум дрожью расходится по моему телу, словно я привязан веревками к самой колокольне? Меня что – распяли? И почему я не могу усилием воли и напряжением мышц поднять руку, ногу или хотя бы веки, чтоб посмотреть, в каком аду я нахожусь?

- Фак! Опять? – Чей-то смутно-знакомый голос, где-то из-за пределов галактики доносится до моих ушей.

Лежа на боку с вытянутой как у Ленина рукой и разбросанными, словно в прыжке ногами, чувствую холод бетона и медленно начинаю приходить в себя. Нечеловеческим усилием воли поднимаю веки, и взгляд тут же упирается в мою протянутую руку. Что это, у меня в руках кусок кожи? А на полу валяется нож? А-а-а… Что за хрень? Я что, кого-то убил и содрал скальп? О, мой Бог! Что же я наделал?

Быстро разжав пальцы, с брезгливостью отбрасываю непонятную хрень в сторону. Резко сев и обхватив руками голову, словно намериваясь сжать ее до размера кокосового ореха, сильно жмурю глаза от пульсирующей боли в висках. Волна ужаса накатывает на меня и заставляет мое сердце качнуть такую порцию крови, что вмиг становится жарко, холодно и снова жарко. Пот тут же крупными каплями заливает глаза, словно я оказался в сауне. Сильное покалывание в руках и ногах быстро пробегает по всему телу и достигает финиша – моих висков. И только здесь, уверенно и основательно, боль берет в руки острую мотыгу и начинает вколачиваться в мой череп.

- Нет, ты все-таки ненормальный, – уже более отчетливо доносится до меня его голос. Да, это точно его голос. - Какого хрена ты вытворял с этой долбанной резиновой куклой? Ты что, не знал, как ее применить? Или в садо-мазо играл, – его голос, срывающийся на истерический крик, раздается совсем рядом. - И что моя фотография делает на ней? Ты, извращенец, скотчем приклеил ей на морду мою фотку? Нет, ты точно больной…

Приоткрыв один глаз и, морщась от раздирающей боли в висках, смотрю на него. Стоя ко мне спиной и держа в руках какую-то тряпку телесного цвета, он продолжает визжать:

- Ты совсем охренел! – подойдя ко мне и присев, он больно хватает меня за волосы и несильно дергает голову назад, чтобы заглянуть в мои глаза. Обжигая своим дыханием и едким запахом ментола, он рассматривает мое лицо. Сунув мне под нос тот самый нож, он продолжает тираду:

- Чертов шизофреник, опять набухался? И какого ты полез на резиновую бабу с ножом? Она что, домогалась тебя и ты был вынужден ее связать и заковать в наручники, придурок…

Отпустив мою голову и толкнув меня в плечо так, что я опять повалился на холодный пол, он отходит и швыряет в меня ошметки некогда интересной и полезной взрослой игрушки.

- Когда же это кончится? – это скорее был не вопрос, а размышления. Он отходит в дальний угол гаража, по дороге цепляя батарею пустых бутылок, и рассматривает бардак на столе.

Пытаясь опять сесть, открываю рот, чтоб хоть что-то сказать в свое оправдание. Черта с два! Язык, как кусок шерстяного носка, причем долгое время ношенного, распирает мой рот и не дает произнести ни звука.

- Молодец! Так ты еще и «дунул»! Это твои дауны-дружки травку притащили? – стоя возле стола, он держит в руках пепельницу с кучей окурков и презрительно смотрит на меня. - Блин, остановись, пока не поздно. Иначе… Да ладно, не мое дело. Я ухожу. А ты, не будь идиотом - завязывай.

Сказав это, он разворачивается и, не спеша, уходит. Скорее всего - собирать чемодан. Да, детка, я тебя отпускаю, зная, что в следующий раз могу не сдержаться, и на месте бездушной куклы окажешься ты. Беги, милый. Беги…

Стоп! «Беги, милый. Беги». Откуда в моей голове эти слова? Что за… И тут, словно получив разряд молнии в самое темечко, мои мозги медленно начинают восстанавливать картину происходящего. Чувствуя полчища мурашек бегающих по моему телу, и ощущая шевеление волос на голове, вспоминаю вчерашний вечер. Черт, какой же я идиот! Вчера, оставшись один дома, позвал новых знакомых в гости, чтоб провести нескучно вечер. Пиво. Водка. Потом фильм. Что-то курили, что-то пили, опять курили… Точно! Какой-то идиотский фильм про маньяка! Вот я обдолбаный придурок! Неужели я потом все что видел на видео повторил и в реальной жизни? Кошмар…

Спешно поднимаюсь, падаю, снова пытаюсь стать на колени и, опершись о стену, наконец-то встаю на ноги. Так, надеюсь ничего страшного не натворил, кроме убийства чертовой куклы. Теперь срочно остановить его. Пока он не ушел. Переплетая ноги и держась за стены, пробираюсь в дом. Дойдя до кухни, слышу звуки из комнаты, где, видимо, происходят сборы. Только бы успеть. Разворачиваюсь в сторону комнаты, нет – назад на кухню, к холодильнику. Если я сейчас не выпью воды, я все равно ничего не смогу сказать и объяснить. Выпив залпом полбутылки минералки, оставшуюся жидкость выливаю себе на голову. Это приводит меня в состояние, приближенное к нормальному.

- Ну, что, приходишь в себя помаленьку? – развернувшись, встречаюсь глазами с ним. – Вещи я уже собрал. Ну что? Ничего не хочешь мне сказать? – Его взгляд, словно мощный пресс, выдавливает из меня всю ту гадость, которой я наглотался вчера под завязку.

Слезы градом начинают литься из моих глаз, ноги подкашиваются, и колени ударяются об пол; я, словно в бреду, начинаю бормотать: «Нет, не уходи, останься, я все объясню, я все изменю, все исправлю…»

Медленно, словно дефилируя по подиуму, он подходит ко мне и присаживается на корточки. Долго смотрит в мои влажные глаза и молчит. Я, боясь испортить этот момент и упустить его, замолкаю и пристально смотрю на родное лицо, понимая что, скорее всего, я вижу его в последний раз. Это конец, и написал его я, собственными безголовыми поступками и дурацким поведением.

- Прости, - шепчу, словно это может перечеркнуть все то, что я натворил. – Я не заслужил тебя, и поэтому пойму, если ты больше не захочешь…

- Какой же ты все-таки придурок, - его слова останавливают мое самобичевание, и совсем уж вводит в ступор его легкая улыбка. С непониманием смотрю ему в глаза и жду дальнейшей реакции.

Протянув руку, он лохматит мои волосы, проводит рукой по лицу и задерживает свою ладонь на моей щеке. Я, перехватив его руку, поворачиваю голову и прижимаюсь к теплой кисти губами. Его свободная рука заправляет мои волосы за ухо и гладит по голове. Отпустив его ладонь и повернув голову так, чтобы видеть милое лицо, непонимающим взглядом смотрю в его смеющиеся глаза.

- Неужели ты мог подумать, что я уеду отсюда без тебя? – Улыбка на его лице не дает мне пояснений, что, собственно, означают эти слова.

- Прости, я не совсем понимаю. Ты же сказал, что уходишь? От меня? – Словно ребенок, удивленно наблюдающий за тем, как из тонкого воздушного шарика в руках клоуна вдруг получается собачка или цветок, я смотрю и непонимающим взглядом рассматриваю его улыбчивое лицо.

- Какой же ты глупый. Я ухожу из этого дома, от твоих сомнительных знакомых, от выпивки и курева, к которому они тебя пробуют пристрастить. Но ухожу вместе с тобой! Ты это понимаешь? С тобой!

Обняв меня и уложив голову на мое плечо, он крепко прижимается ко мне своим горячим телом. Я, словно больной в коме, которому вдруг вкололи чудодейственное лекарство, наполняюсь жизнью и пониманием, что все в этом мире возможно.

- У нас еще будет свой дом, будет своя счастливая жизнь. Но я хочу, чтобы ты оставался таким, каким я тебе полюбил, именно поэтому я и спасаю тебя. В первую очередь от тебя самого. Но одному мне с этим не справиться, и ты должен мне помочь…

- Милый… - слов мне в эту минуту явно не хватает. - Я… Да я… Никогда в жизни… Просто… Ты не представляешь… Я тебя так люблю…

Ощущение такое, словно кто-то открыл кран, и мощная струя счастья и благодарности к этому прекрасному созданию стала наполнять меня до верху. Такой нежности я не испытывал даже в первые месяцы нашего знакомства. Как ужасно понимать, что ты теряешь любимого человека и какое счастье осознавать, что ты можешь сохранить эти отношения. Возможно, стоит почувствовать пустоту и разруху в душе, чтобы больше ценить то, что мы имеем. А имеем мы, как оказывается, очень много…

---

Живые краски

Рейтинг: R
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Флафф, Философия, ER (Established Relationship)
Размер: Мини, 13 страниц
Описание:
Холст, эластично натянутый на подрамник, энергично пружинил под упругим нажимом пальцев, наносящих вязкую краску. Мазки художника становились всё увереннее и размашистей, пробуждая палитру и восхищая гаммой эмоций. Суть живых красок вовсе не в том, чтобы ими можно было рисовать статичные картины или безбоязненно раскрашивать друг друга. Намного важнее оживить свои желания и открыться навстречу…

-----ЧИТАТЬ-----

Ветер из сада тихонько дышал на занавески и покачивал лапами махровой белой сирени, стоящей в вазе на подоконнике. Павел улыбался своим мыслям и задумчиво смотрел на танец лёгкой ткани штор. Конец весны всегда воспринимался им как самое яркое, живое и сочное время, и дело вовсе не в календарной дате, совпадающей с цифрами в паспорте. Он мог и не родиться в это благословенное время, но май определенно был для него концентрацией красоты.

Положив тубу с краской на подставку мольберта, мужчина вышел на деревянное крыльцо и присел на потертые буковые ступени, упершись спиной в резной поручень. Утро раскрасило сад дивной дымкой, солнечные лучи повисли кисеёй на ветках с блестящими листьями цвета незрелого яблока. Где-то на дереве заливалась пичужка, и Павел, откинув голову на балясину, блаженно прикрыл глаза. В воздухе ощущался дурманящий запах сирени, но тут же последней нотой стал уловим и запах пряной корицы. Это явно потянуло с распахнутого окна кухни, где колдовал проснувшийся Димка. Мужчина вновь улыбнулся, ведь понятно было, что любимый захотел сделать сюрприз и тайком приготовить ароматное какао с корицей и ванилью, которое любил пить по утрам Паша. Буквально через минут пять в глубине старого дома скрипнули половицы, и за спиной раздался голос Дмитрия.

- Доброе утро, Паш, - тихо прошелестев, Дима спустился на одну ступеньку и присел рядом, протянув пузатенькую толстостенную чашку с ароматным напитком. Он был очень милым, в футболке с мультяшным принтом, из-под которой еле заметно выглядывали короткие шорты. – Знаешь, я проснулся со странным чувством, что тебе очень не хватает чего-то вкусного и тёплого.

- Да ты волшебник, - улыбнулся Павел и обнял чашку поверх Димкиных рук. – Именно вкусного и тёплого.

Мужчина погладил большим пальцем по запястью своего друга и подался вперед, наклоняясь к улыбающимся губам Димы. Ноздри щекотал аромат какао и на подбородке оседал горячий пар, поднимающийся с чашки. Паша втянул запах корицы и легонько коснулся губами щеки: тёплой, разнеженной, слегка помятой после сна и немного колючей. Но это были самые приятные ощущения, и сравнить этот невинный поцелуй можно было лишь с самим удовольствием находиться рядом с любимым человеком.

- Вот сейчас мой завтрак стал ещё вкуснее, - Павел отстранился и поднял чашку, все ещё продолжая сжимать на ней пальцы Дмитрия. Подняв напиток на уровень подбородка, Паша обнял губами край чашки и слегка наклонил, сделав глоток ароматной жидкости. – Спасибо, родной. А сам почему ничего не пьешь? Или тебя напоить какао?

Дима засмеялся и мотнул головой:
- Нет уж, спасибо, я такую феерию вкуса с утра не выдержу, уж лучше зелёный чай.

- Тогда идем на кухню? Будем завтракать? – Паша попытался было привстать, но Димка его удержал на месте.

- Нет, ты посиди тут, я мигом, - вскочив со ступеней, парень кинул напоследок: - Завтракать будем здесь! – и скрылся в доме.

Пашка зажмурился от пробивающегося через ветки фруктовых деревьев утреннего солнца. В разрыве крон было видно васильковое небо с густыми сливками облаков. Он любил этот дом, в который всегда можно было сбежать от суеты сердитого города, от пыльных улиц и озабоченных людей. Когда сам бежишь дистанцию от понедельника и до последнего дыхания, кажется, что ты в тонусе, и рабочая неделя – вполне нормальная единица измерения жизни. Но как только автомобиль пересекает знак с перечеркнутым названием города, понимаешь, что именно сейчас таймер счастья начал отсчет. А если рядом на сидении, откинув его назад и смешно подложив ладони под щеку, спит Димка, то даже в песочных часах замирают песчинки. Хочется тихо скользить по воздуху, чтобы его не разбудить и самому наслаждаться путешествием…

- Вот и шеф-повар! Проголодался? – Дима стоял на крыльце и держал старый жестяный поднос, расписанный под хохлому. Когда он сделал пару шагов и приземлился на ступеньку, стала видна россыпь красных пятнышек на футболке со смачной кляксой по центру.

- Тебя ранили на кухне? - Паша потянулся за бутербродом и подхватил тонкую стрелку зелёного лука.

- Ну да, я одержал победу в неравном бою с пластиковой банкой кетчупа, - Дима тоже взял размашистый бутерброд с целой горкой всякой всячины. Наверно, такому многоэтажному совершенству позавидовал бы сам биг-мак из Макдоналдс.

- Отлично! Значит, путь свободен, и можно не бояться этого помидорного монстра, заточенного в темницу пластика? Так понимаю, он плевался из носика не только на тебя, но и на пол кухни?

- Эй, нечего тут придумывать! – Димка двумя руками держал бутербродное безумие и примерялся сделать укус. Приоткрыв рот, он смачно впился зубами в мякоть булки и куснул её. Бедолага не могла сопротивляться и просто позволила горчице, майонезу и кетчупу вязкими каплями стекать по бокам бутерброда. Откусив и немного прожевав, Димка добавил со всё ещё набитым ртом:
- Я потом всё приберу! И вообще, ты не налегай на лук.

Павел тоже сделал смачный укус в бочок мясного извращения с овощным излишеством. Это было очень вредно, но безумно вкусно. Он чувствовал, как майонез, скользя капелькой по подбородку – щекочет, как истекают соком сладковатые помидоры, и как похрустывает молоденький огурец.

- А зачем тогда ты лук принёс, если мне нельзя его кушать? – чуть прожевав, мужчина захватил мизинцем и безымянным пальцем чашку, чтобы отпить остывшее какао. Всё блаженство напитка пропало, зато была получена ударная доза бутербродного многообразия вкуса.

- Ну, так… для эстетического баланса, - витиевато пояснил Димка и снова грызанул свой бутерброд. – И вообще, после лука не целуются.

- Вот ты гад! – засмеялся Пашка и тут же отложил чашку и бутерброд. – Это провокация? Или ты действительно будешь сопротивляться?

Дима тут же тихо запротестовал, так как рот был занят довольно крупным куском монстра-бутерброда. Пашка, не обращая внимания на вялые попытки друга что-то выкрикнуть в свою защиту или отмахнуться локтем, схватил парня за плечи и тут же повалил его на спину, прижав к теплым доскам крыльца.

- Не вздумай разговаривать во время еды: это, во-первых, неприлично, во-вторых, опасно, а в-третьих… - Паша приблизил лицо к Димке и слизал кетчуп с уголка рта. Потом он губами забрал крошку с подбородка и под конец невесомо поцеловал. – В-третьих, это очень вкусно.

Парень раскинул руки и продолжал лежать на спине, широко растянув губы, пожевывая бутер и мурлыча от удовольствия. Такой завтрак его абсолютно по всем параметрам устраивал, и не важно, что утром он проснулся один, ведь достаточно было перекатиться на подушку Паши, которая всё ещё хранила его тепло, и можно было уловить его чуть терпкий запах. Если встать и подойти к распахнутому в сад окну, можно было поймать звуки еле слышимой музыки с первого этажа, которую Пашка включал, когда брался за кисти и становился у мольберта в гостиной. Он не очень любил, когда ему заглядывали через плечо, но позволял наблюдать за собой. Он довольно ревностно относился к своему увлечению и считал процесс рисования очень интимным, сравнивая его с тантрическим сексом. Да, собственно, было и не важно, что именно выводит его рука по холсту, ведь самое интересное было следить за самим художником. Иногда Дима устраивался в глубоком старом кресле и наблюдал за своим Микеланджело, иногда он выпрашивал разрешение помочь и мазнуть вязким маслом в строго указанном месте. Он сам умел рисовать лишь буквами, плести узоры из слов, составлять замысловатые орнаменты из предложений и собирать все это в симпатичные рассказы, которые почему-то ввергали Пашу в детский восторг. Иногда вечерами, когда освещение не позволяло художнику творить свои шедевры в нужном колоре, Пашка просил друга почитать свои рассказы вслух. Они, естественно, долго препирались, один стеснительно отнекивался и твердил, что ничего экстра-гениального не написал, а другой очень мягко и деликатно упрашивал дать возможность отдохнуть душой и понежиться в уютных строчках.

- Ну что, проведем день, лёжа на крыльце? – голос Паши очень аккуратно вывел Димку из неги размышлений.

Бутерброд был откинут на потертые доски пола, рука уютно устроилась на пояснице Паши, а под затылком была его мягкая ладонь. Дима даже не заметил, что давно прожевал еду, что обнял своего Пашку, и они трепетно и целомудренно целовались, словно подростки, впервые оказавшиеся наедине и познающие маленькие удовольствия влюбленности.

- Можно и тут, - Дима боднул друга лбом и улыбнулся. – Но у нас есть уйма интересных и не менее романтических мест, - подмигнув, он начал перечислять: - Весь первый этаж вместе с чуланом. Начиная кухней и заканчивая гостиной, можем даже взять в свидетели твой мольберт.

- Ты хочешь, чтобы у него потом постоянно ноги разъезжались при виде тебя? – Паша поцеловал в висок парня и сел на ступеньку, потянув за собой Димку.

- Думаешь, он на меня так западет, что не сможет устоять?

- Ну, я ведь не могу, - Паша раскурочил свой бутерброд и подцепил кружок помидора. Запрокинув голову, он опустил его в рот и довольно начал жевать. – А в чулане мы что будем делать, древний патефон слушать? Так я не уверен, что здесь есть винил. Так что разве что сможем на вертушке майских жуков покатать.

- Хорошо, тогда на второй этаж. А начнём - с лестницы.… - Димка многозначительно пошевелил бровями.

- Не-не! Помню я баталии на лестничном марше, ничем хорошим это не закончится. Либо я снова весь в ссадинах и синяках буду, либо опять кого-то нелёгкая принесет. Так что не хотел бы я начинать этот обряд по вызову соседей. Давай лучше проведём этот день только вдвоем.

- Ладно, оставим второй этаж на вечер, - Дима встал на ноги и потянулся, привстав на носочки, подняв руки вверх и громко, протяжно зевнув. – Остается сад.

- Сумасшедший, - засмеялся Пашка. – Тогда бабочки от стыда снова в гусениц превратятся. А трава под нами пожухнет, не дождавшись осени.

- А чего – трава? Зря я, что ли, гамак навешивал? Можем покачаться, - Димка направился неспешной походкой вглубь сада, где виднелся старый тканевый гамак, растянутый между старой яблоней и стволом вишни со спиленными ветками. Сетки-авоськи они оба не любили, да и рисунок от канатов на теле оставался не очень симпатичный, поэтому когда-то давно при первой поездке «за бугор» в солнечную Болгарию, было привезено это совершенство, усеянное полосками самых немыслимых оттенков зелёного, от нежно-мятного до глубокого изумрудного.

Паша тоже встал на ноги, но не пошел за другом. Он уселся на деревянные перила, которые жалобно скрипнули под его весом. Скрестив руки на груди, мужчина наблюдал за тем, как Дима нахально виляет бёдрами и стягивает на ходу испачканную футболку. Дойдя до старой яблони, он повернулся лицом к дому и присел на край гамака, потом откинулся на спину и оттолкнулся ногами.

- Иди ко мне, покатаю! – крикнул парень и начал подмахивать ногами в воздухе, чтобы раскачиваться и дальше.

- Знаю я твои катания! – засмеявшись, ответил Пашка и тут же решил вернуть друга с облаков в виде пошарканного гамака – на землю, в виде досок крыльца с остатками утренней трапезы. – А убирать-то, кто будет, романтик? Или теперь у нас самообслуживание?

- Оставь, я приберусь! Дай отдохнуть!

- Вижу, ты здорово устал, - ухмыльнулся Павел и направился-таки к яблоне. Подойдя, он взялся рукой за планку с канатами и начал покачивать гамаком. – Может убаюкать тебя? На свежем воздухе спится очень хорошо.

- Ты лучше приспи, - Дима поймал запястье Пашки и потянул его на себя. – Давай поваляемся.

- Ты уверен, что не устанешь со мной отдыхать? – Паша упал рядом, и ткань сразу же натянулась, столкнув парней животами. Обхватив Димку за талию, он тут же скользнул ладонью под пояс шорт. - Ты же не против экстрима?

- Да ну тебя, Паш! Щекотно! – заорал Димка и начал извиваться. Он хохотал и брыкался, но в натянутом коконе гамака это получалось не очень плодотворно. Они постоянно скатывались друг на дружку. – А кто-то ещё твердил про обряд Вуду!

- Что ты выдумываешь? – Паша продолжал порхать пальцами под шортами и ввергать Димку в детскую истерику. – И не собирался никакие куклы Вуду лепить.

- Переста-а-ань! – смеялся Димка и пытался ущипнуть друга, чтобы хоть как-то остановить такое насилие над его голосовыми связками и нервными окончаниями.

- Всё, уговорил, - Паша сжалился, и его рука замерла под тонкой тканью шорт. Лишь пальцы чуть пульсировали и легонько сжимали тёплую кожу. – Так что там с обрядом?

- Так ты говорил, что если мы начнем баловаться на лестнице, - Димка тут же покраснел, вытянул губы дудочкой и сделал неоднозначный движения бедрами, - то тут же появятся соседи. Думаешь, если мы устроимся отдыхать здесь, в саду, никто не захочет заглянуть через забор?

- А-а-а, так ты про это - обряд вызова соседей? - Пашка откинулся на спину и закинул руки за голову. – А пусть бы и смотрели, если у них есть достаточный запас валидола!

- Э нет, я не согласен быть причиной диагноза немощных пенсионеров. Потом нами ещё будут местных ребятишек пугать. Хватит и того, что имеем. Мы и так тут в поселке, как президент с премьером, вечно удостаиваемся повышенного внимания, и женщины готовы бесплатно продукты отдавать.

- Хорошо, что не отдаваться, - хохотнул Пашка и закинул свою ногу поверх Димкиных.

- Ну не скажи-и-и, - протянул Дима, заулыбался и тоже откинулся на спину, запрокинув и свесив с гамака голову и морщась от солнечных лучей.

- Так! Это что ещё за новости? – Паша тут же встрепенулся и начал шутливые разборки.

Снова хохот, грозные выкрики со смешными лицами, «удушение» а-ля Отелло и закатывание глаз с восклицаниями: «Я так и знал, изменщик!» Парни ещё долго дурачились бы и качались в гамаке, если бы в очередной раз, ввязавшись в шутливую схватку, не качнулись сильнее положенного и не опрокинулись оба наземь. Потом они еще пару минут валялись на траве, продолжая хохотать над собой и восхвалять Митхуна Чакраборти, что они не начали все же более решительные действия на таком неустойчивом ложе.

- Все, Малевич, иди, малюй, иначе ты меня ещё до обеда успеешь угробить, - поднявшись на ноги, Дмитрий подал руку Паше и поднял его.

- Но до обеда я ещё и оживить успею! И снова тебя…- Пашка хохотнул, за что получил хлопок ладонью по плечу, разворот и мягкий пинок под зад.

- Я сказал в дом, значит в дом! – строго приказал Димка.

- Вы там будете петь? – подыграл Паша, вспомнив кадры советского фильма.

- Нет, вы там будете слушать! – засмеявшись, Дима напоследок поцеловал друга в сгиб шеи и плеча и мягко подтолкнул по направлению к дому.

Уже через двадцать минут Павел погрузился с головой в своё художество, которое было сродни безмерно чарующему океану. Работа с красками его то завораживала, как игристая рябь солнечных бликов на водной глади, то мощно затягивала, как разъярённый упрямым ветром сизый шторм. Единственное чувство, которое ему было неведомо – это пассивное безразличие. Рисование всегда будило эмоции и не могло оставлять равнодушным. Мужчина то отходил от мольберта и старался прищурить глаза, высматривая в перспективе лишь ему известный объект, то снова подходил почти вплотную и делал резкие движения рукой с кистью или мастихином, словно намереваясь дать пощечину холсту. Он жил там, в своей работе, и эта жизнь ему явно нравилась...

- Па-аш, - тихий голос заставил художника отвлечься от работы.

Мужчина тряхнул головой и наморщил лоб. Затем поднял испачканную краской руку и согнутым запястьем убрал волосы с лица. Увидев в кресле Дмитрия, он улыбнулся и поманил того к себе.

- Иди, хочешь посмотреть?

Дима встал с кресла и нерешительно сделал шаг. Он ведь знал, что незаконченную работу обычно не любят показывать, но открытая улыбка Пашки его подбодрила, парень обошел мольберт и стал рядом с другом. Холст не был полностью заполнен, посредине, словно именинный торт на столе, было цветное скопление мазков, как будто кто-то ложкой размазал фисташковое мороженое. А в центре игривые полоски ярко-зелёного и фигура человека.

На голые плечи Димы легли теплые Пашкины ладони и он, чуть потянув назад, заставил сделать его несколько шагов от холста. Когда они оба остановились метрах в трёх, то картина преобразилась, и стал четко виден силуэт мужчины, полулежащего в гамаке в окружении сочной листвы деревьев.

- Так это же я! И наш сад! – тихо ахнул Димка и повернул голову к другу. – Паш, но ты меня никогда не рисовал. Почему сейчас?

- Не знаю, наверно, приходит время, когда забываешь о суевериях и перестаешь бояться, что образ может остаться лишь на картине. Я доверяю холсту свои фантазии, но всегда боялся доверить свою жизнь. Это как у тебя, ты ведь тоже никогда не писал о нас голую правду?

- Я писал то, что хотел бы сделать правдой, и все же… - Дима замер и опустил голову вниз. Он какое-то время молчал, и лишь его плечи немного поднимались от сосредоточенных, глубоких вздохов. Потом он, не поднимая головы, закончил:
- Наверно все же боялся сглазить, поэтому очень небольшими порциями делился нашими отношениями.

Паша улыбнулся и привлек к себе Димку. Он аккуратно обнял его, стараясь не измазать краской, и уткнулся в тёплое родное плечо. Ему очень хорошо было понятно Димкино состояние, он ведь и сам очень трепетно относился к тому, что они смогли выстроить, одновременно хотелось и рассказать всем, и уберечь от недобрых взглядов. Мы не всегда имеем время и возможность рассмотреть тех, кто нас окружает, а уж их мысли и намерения и вовсе тайна за семью печатями. Вот и приходится порою скрывать то, чем гордишься больше всего в жизни.

- Паш, а помнишь, я позавчера, кажется, говорил о сходстве живописи и писательства?

- Да, конечно, - Павел отстранился, но продолжал держать за плечи своего философа.

- Вот смотри, сюжет - это карандашный эскиз, набросок. Ты понимаешь?

- Конечно, родной, - парни, не сговариваясь, опустились на колени, продолжая держать друг друга за руки, и сели на пол, скрестив ноги по-турецки.

- Так вот, эмоциональный план – это как твои краски. Психологическая подоплека – перспектива. Настроение… - Дима закусил губу и на секунду задумался, - Не знаю, как иначе сказать, короче это – светотень.

- Ничего себе, - Павел восторженно качнул головой, а на его лице отразилась целая гамма чувств, от удивления до банальной гордости за своего мудрого и такого по-детски искреннего Димку.

- Вот, допустим, философия произведения – это масштаб в твоих картинах, - Дима шумно выдохнул и поднял руку, прикоснувшись ладонью к щеке Павла. – Ты помнишь, как пробовал написать для меня? Помнишь тот первый рассказ?

- Я его никогда не забуду, - по телу Павла легкой волной пробежала дрожь. Он помнил почти дословно, что написал для друга в день рождения. Это была проба кисти, или точнее – пера, и он попытался выразить свои эмоции Димкиным языком, отставив краски в сторону.

- Если говорить о том рассказе как о картине, то есть, твоим языком, то…- Дима улыбнулся, и очень интимно понизив голос и наклонившись к лицу почти вплотную, продолжил: - Ты очень здорово владеешь красками, они у тебя яркие, но не пошлые, никогда никакой аляповатости. Перспективу ты любишь намечать, чтобы угадывалась, но не прорисовываешь. Ты как импрессионисты - рисуешь воздух. Ещё ты любишь масштабность, но не громоздкость, и виртуозно обходишься с карандашом, - в комнате было тихо, и лишь шепот какого-то инструментала витал лёгким фоном. - Я кончил.

Последнее замечание в обычной обстановке вызвало бы смех обоих парней, но сейчас Пашка сидел, как завороженный, и просто пытался в голове повторить всё то, что только что услышал.

- Знаешь, Дим, твоё «любишь масштабность, но не громоздкость» мне напомнило строки из твоего рассказа: «Оба наступали, но не напролом, отступали – но не капитулировали…».

- Ты это помнишь? – Дима с интересом и долей недоверия посмотрел в глаза.

- Я всё помню, - губы Пашки легко коснулись уголка рта любимого мужчины, и в следующий миг они цепко схватили друг друга в объятия.

Гостиная - довольно просторное помещение, не смотря на небольшой размер старого дома. Да и сама комната не была захламлена ненужными предметами мебели, поэтому парням хватило минуты на три беспрепятственного катания по полу и безобидных, но довольно неистовых ласк. Когда оба слишком увлеклись и, в конечном счёте, ударились головами в деревянную боковушку дивана, парни поморщились и засмеялись.

- В который раз за сегодня? – Димка потёр ушибленную макушку.

- По-моему, все гамаки мира сговорились с диванами и прочей мебелью, чтобы не дать нам возможность чувствовать себя свободно в нашем доме.

- Или они просто очень аристократично воспитаны и намекают, что это неприлично - заниматься любовью по всему дому, - попытавшись выбраться из-под Паши, Дима начал подниматься на локтях.

- Знаешь что, - Пашка снова оседлал своего друга и прижал того плотно к полу, - у нашей мебели довольно старомодные взгляды на жизнь, - он поёрзал на бедрах Димки и наклонился к его груди. Выдохнув горячим воздухом и услышав сдавленный стон, парень провел языком от возбужденной горошины соска вверх, до ключицы. – И если чёртова мебель мне не позволяет тебя любить, где мне вздумается, - увидев округлившиеся глаза друга, парень тут же поправился: - Или тебе захочется! Так вот, если это причина, то я выкину всю мебель из дома. Оставлю лишь ковры. Они, вроде бы, не против.

В подтверждение, Павел начал оглаживать слегка загорелые бока Димки, целовать его гибкую шею и вдыхать безумный запах страсти и нежности, похоти и стыдливости. Димка излучал немыслимую палитру ароматов, и все они пьянили, влекли и кружили голову. Для каких-то более менее членораздельных высказываний не хватало времени, хотелось обласкать губами все тело любимого человека, от пяточек до макушки, от кончиков пальцев до сердцевины, солнечного сплетения, не пропуская ни ямочек ни возвышенностей, ни сладкого, ни терпкого.

- Постой, Паш. Погоди, - Дима, чуть задыхаясь, уперся ладонями в грудь Пашки и приподнял его над собой, отстраняясь.

- Что-то не так? – обеспокоенные глаза и чуть наклоненная на бок голова.

- Да нет же, все чудесно, как, впрочем, и всегда, - Дима несмело улыбнулся и пожал плечами. – У меня просьба есть.

- Всё, что захочешь, - тут же согласился Павел, кивнул головой так, что волосы упали на глаза, и снова потянулся за поцелуем.

- Да погоди ты, - не выдержав, засмеялся Дмитрий. – Я не об этом. Просто я кое-что написал для тебя.

- Ты хочешь это мне сейчас прочесть?

- Нет, я хочу это тебе… нарисовать, - Димка загадочно улыбнулся и облизал губы. – Научи меня рисовать.

- Сейчас?

- Почему нет? Ты ведь не раз говорил, что твоя медитация с красками сродни тантрическому сексу, - Димка тут же опять залился румянцем и хохотнул.

- Но… я не обещаю, что смогу быть последовательным и остаться в рамках Тантры, - Павлу начинала нравиться эта игра, и он поднялся на ноги, потянув за собой друга.

- Я готов рискнуть, - Дима был неумолим и дерзко вскинул подбородок, давая понять, что не отступит от своего решения.

- Тогда стой здесь и никуда не уходи, - Пашка метнулся из комнаты. Послышался топот по деревянной лестнице, ведущей наверх, потом стук двери, хлопки и позвякивания, шуршание и не совсем различимый мат. Через пару минут он скатился по лестнице, отчаянно стуча пятками, и тут же возник на пороге комнаты с коробкой и холстом. – Вот, чистый льняной холст и темпера. Я буду учить тебя рисовать ею. Это самая живая краска, когда-то их изготавливали на основе натуральных природных пигментов-красителей и настоящих яичных желтков.

Паша проворно убрал свою работу, сгреб металлические тюбики и банки с кистями, сгрузил все в большой деревянный ящик и выставил на столик пластиковые банки. Открутив крышечки и отложив их в сторону, он поднял одну краску и поднес ее к лицу. Шумно втянув воздух, он улыбнулся.

- Иди, знакомься, - он поманил пальцем Диму, и тот, подойдя, тоже попробовал понюхать.

Судя по лицу, аромат был паршивый, потому что парень чуть скривился, но все равно улыбнулся своему учителю.

- Может, пока не так тесно я буду с ними знакомиться?

- Э, нет, родной! Ты же хочешь, чтобы краски ожили и позволили творить с ними все, что тебе нашепчет необузданная фантазия?

- С ними нужно, как с людьми?

- Как с очень близкими людьми, - Пашка улыбнулся и рывком стянул через голову свою футболку. – Давай, попробуй.

Мужчина встал позади своего ученика, прижался грудью к его спине и взял его руку в свою. Он легонько сжал Димины пальцы в кулак, оставив лишь указательный. Не спеша, очень аккуратно, он опустил палец в банку с берлинской лазурью и поднес руку к холсту. Бережно, словно касаясь бутона орхидеи, они прикоснулись к полотну, оставив темно-синий блик. Затем рука учителя потянула книзу, и на девственном полотне остался сочный мазок краски.

- Как тебе… - Паша наклонился к самому уху и прошептал: - …быть у него первым?

- Чёрт, - выдохнул Дима и пошевелил своим измазанным пальцем. – Это необычно.

- Тогда продолжим, - смешок над самым ухом, и вторая рука учителя легла на живот ученика.

- А мне всё больше нравится урок, - чуть хрипловато пробормотал Дима и покорно позволил поднести руку к следующей банке.

- А теперь вытяни средний палец и зачерпни лимонно-желтую крайолу, - правой рукой Павел обнимал лишь кисть своего послушного ученика. Левая спустилась с живота на ткань шорт и легонько поглаживала напряженный холмик. – Теперь сам сделай мазок, только нежно, чтобы холсту понравилось.

Парень чуть подрагивающей рукой и оттопыренным средним пальцем опустил его в густую, обволакивающую темперу. Краска очень ласково обнимала фаланги и ласкала кожу, вытягивать не хотелось, но у Димки была цель – познать секреты мастерства, а не просто стоять, прижимаясь обнаженной спиной к телу своего любовника и погрузив палец в непонятную, хоть и довольно приятную субстанцию.

Подняв руку, Дима уверенно коснулся текстуры и оставил яркий, словно солнечный луч мазок рядом с первым. В этот момент над самым ухом прошептали: «Умница», - и шею обожгло жестким поцелуем. Его запястье выпустили, и обе руки устремились вниз по телу.

- Что ты творишь? – Диме все сложнее было сдерживаться, и он откинул голову назад, уперся затылком в плечо Павла и прикрыл глаза. – А рисование и вправду заводит.

- Мы ещё почти ничего не делали, - улыбнувшись, проговорил учитель и скользнул обеими руками под пояс шорт. – А теперь другой рукой набери амиантовый белый. Только теперь не стесняйся, можешь два или три пальца погрузить в краску. Чем больше возьмешь, тем мягче волшебство произойдет, тем невероятнее результат получишь.

- По-моему я уже не помню, с чего все началось и зачем мы всё это делаем, - шумно выдохнув, Дима прижал большим пальцем мизинец к ладони и покорно опустил три пальца в скользкую податливую краску. Пошевелив ними внутри и зачерпнув, он поднял руку.

- Теперь – замри, ничего не делай без меня, - Паша взял под локоть левую руку Димки и приподнял ее, стараясь поймать ползущие густые капли. – Теперь расслабь правую руку, раскройся и прижми ладонь к холсту, соединив два цвета – синий и желтый.

Дима лишь кивнул головой и начал поглаживать холст, соединяя краски в единый спектр. Момент превращения он пропустил, поскольку в это же время учитель превращал его тело в оголённый нерв. Паша неспешно расстегнул пуговку и легко раскрыл молнию шорт. Запустив обе руки по бедрам во внутрь, он снял все вместе с бельём и позволил одежде упасть кольцом вокруг щиколоток Димы.

- Смотри, ты родил новый цвет, - Паша обнял левой рукой поперек живота своего усердного ученика, а правой провел сверху от плеча до локтя по руке, создавшей сочную насыщенную зелень. Потом его рука провела по запястью и прочертила нежно до самых кончиков пальцев.- Ты теперь творец.

- А почему-то чувствую себя творением, - Дима повернул голову и поймал губы своего учителя. Короткий, но жаркий поцелуй прокатился разрядом дрожи по всему телу. – А вот ты – точно творишь чудеса, по крайней мере, со мной.

- Теперь смотри на этот глубокий зелёный цвет, - Паша поддерживая локоть левой руки Димы, направил его руку со стекающей белой краской на полотно, а правой, обхватил его поперек груди, прижавшись губами к Димкиной спине.

- Не думаю, что холсту сейчас так же хорошо, как и мне, - Дима шумно дышал и закидывал голову назад, но все же продолжал подносить руку к полотну.

Паша отпустил локоть ученика, и рука стекла вниз к паху, касаясь кончиками пальцев горячей и пульсирующей плоти. Дима еле слышно ахнул и с силой впечатал ладонь в мольберт, который чудом устоял и не свалился с ножек. Паша выпустил из захвата вздымающуюся грудь Димки, который натужно дышал и продолжал ёрзать ладонью по незамысловатому рисунку. На холсте остался хороший сочный отпечаток белого цвета, который с каждый движением пальцев, превращался в нежную мяту. Рисунок становился похожим на пробуждение ветки гортензии, и каждый мазок открывал новый оттенок цветовой гаммы. Холст, эластично натянутый на подрамник, энергично пружинил под упругим нажимом пальцев, наносящих вязкую краску. Мазки художника становились всё увереннее и размашистей, достигая всех уголков полотна и превращая чёткость композиции в колорит валёра. Эмоциональная выразительность проступала с каждым движением, и в конце, когда полное смешение превратило сочность цвета во взрыв феерии, последней нотой рисунка был звук царапанья по зернистой фактуре холста и четыре борозды, пересекающие диагональ…

- Как тебе урок рисования? – Паша просунул руки подмышки Димке и обнял его ладонями за плечи спереди, прижавшись щекой к его затылку.

- Знаешь, готов быть вечным твоим учеником, - усмехнулся Дима и обнял руки друга на своих плечах, измазав их остатками краски. – Но я все же так и не смог нарисовать все, что написал тебе словами.

Паша заинтересованно наклонился и заглянул через плечо на мольберт, а затем на лицо новоявленного творца. Потом он отстранился, а Димка, воспользовавшись моментом, развернулся и стал лицом к учителю.

- Думаю, я пока буду экскурсоводом в галерее своих картин, и буду пояснять, что хотел сказать художник, - Димка тихонько засмеялся и провел руками по груди Пашки. – Если пытливый ценитель живописи посмотрит на мою работу, то он сможет заметить, что именно май всегда был моим любимым месяцем. Именно тут видна вся гамма чувств, и я теперь точно знаю, почему я люблю этот месяц.

Дима поднял указательный палец вверх и неспешно макнул в янтарно-оранжевый цвет. Потом он медленно поднес руку к лицу и оставил яркий мазок на щеке Пашки.

- Почему первые жаркие дни приходят именно в мае – это твоя страсть, - он улыбнулся и расчертил свою щеку тем же цветом. - Почему первая гроза случается тогда же: сверкает молниями, словно фейерверк и грохочет, словно орудийные залпы, - он продолжил свое художество и зачерпнул ясный ультрамарин, проведя по шее учителя, – Это твои озарения и безудержный юмор. Почему ливень гладит кожу, - рука направилась к банке с нежным бисквитно-бежевым, и краска украсила грудь Пашки, который лишь вздрогнул и продолжал с восхищением наблюдать за этим волшебством,– Это твоя нежность…

Павел заворожено слушал своего Димку и покорно позволял рисовать всю его историю на своем теле. Никогда ещё касания не были столь интимными и распаляющими. Каждый цвет находил свое место на коже обоих художников, а дивный серпантин повествования звучал мантрой, под которую хотелось покачиваться, отдаваться и быть холстом для своего обожаемого мужчины. Каждое прикосновение отзывалось эхом томления внутри, скручивалось спиралью и нагревалось, как стержень бенгальского огня. Искры давно витали в пределах ауры и были, может, и невидимы, но очень ощутимы каждым из парней. Пашка даже не заметил, когда ученик, перещеголяв своего учителя, очень легко и нежно освободил его тело от одежды и всё продолжал рисовать по нему всеми доступными красками, которые действительно оживали от каждого соприкосновения с кожей, они рассказывали свою историю, делились своей энергетикой и просто делали мир вокруг чуточку ярче. А голос, доносящийся где-то из параллельной вселенной, все продолжал рассказывать:
- Почему буйствует молодая зелень и море цветов всех оттенков радуги – это твоя невероятная фантазия. Почему ветер свеж и пахнет горько-сладким тополем – это твоя любовь и свобода; почему небо бездонно, и солнце ликует - потому что всё празднует твоё рождение, твою жизнь.

- Это все обо мне? – в глазах Паши плескалась трепетная нежность и всепоглощающая любовь к этому мужчине. Димка всегда был для него уникальным, но все же сегодня он вновь смог его удивить и добавить к блеску глаз еще и по одной маленькой слезинке счастья.- И это всё для меня?

- Конечно. Даже пёстрая пена цветов в зеленом море – для тебя. Шум и сверкание грозы – в твою честь. И сияющее в распахнутом настежь небе солнце – твоё отражение, и свежий ветер – твоя душа…

***

Суть живых красок вовсе не в том, чтобы ими можно было рисовать статичные картины или безбоязненно раскрашивать друг друга. Намного важнее оживить свои желания и открыться навстречу любви, даже если двум вполне взрослым людям для этого понадобится раздеться донага и измазаться красками, испачкать ковры и мебель, не замечая ничего в порыве страсти. Если любой красочный отпечаток различных частей тела любимого человека захочется оставить на стене как память, а не схватиться за валик, чтобы выровнять цвет, значит, в душе у вас тесно от доброты и заботы, от любви и внимательности, от внутренней красоты и житейской мудрости. Значит, вам незачем бояться, что когда-то вы останетесь одиноким, добро притягивает счастье. Если что-то в жизни идёт не так, нужно проверить, а чем вы наполнены? Быть может не стояло оставлять внутри сердца и души пустое место для плохого?

Ещё долго в комнате с танцующими занавесками и лапами махровой белой сирени, стоящей в вазе на подоконнике, звучали вздохи и поскрипывания, шепот и признания. Еще много различных мазков самых невероятных цветов было нанесено и на покрытую мурашками кожу, и на пол комнаты. Ведь когда два человека так углубляются в искусство и познают секреты живописи, ни одна школа рисования не может навязывать художественные каноны, которые могут стать преградой в достижении конечной цели – шедевра.

Хотя можно и по-другому: когда два человека так углубляются в жизнь и познают секреты отношений, ни одно общество не может навязывать этические нормы, которые могут стать преградой в достижении конечной цели – любви.

Да и зрителей тут быть не может, разве что молчаливый ветер, изредка скользящий между телами и остужающий их разгоряченную кожу. Возможно – стыдливый солнечный луч, тайком пробравшийся сквозь ажур тюли и подсматривающий за красотой лиц. Да еще может сам месяц май, окутавший волшебством весь этот дом и наблюдающий за совершенством влюбленных сердец. И лишь намного позже, словно занавес после прекрасного спектакля, на сад опустятся финальные слова двух главных героев пьесы под названием «Их жизнь»:

- Желаю - и сделаю всё возможное, чтобы ты был счастлив, любимый…

- Я тебе верю, родной…

---

Да, босс!

Рейтинг: NC-21
Жанры: Слэш (яой), Повседневность, PWP
Предупреждения: Нецензурная лексика
Размер: Мини, 17 страниц
Описание:
Иногда тёплая ладонь между лопаток превращается в жёсткий кулак, а пальцы в волосах на затылке вместо ласкового поглаживания остервенело вцепляются в загривок. Самое смешное, что дерзость подчас заводит куда круче, чем чувственность. Да и кто нам может помешать жить так как нам того хочется? Подчиняться или руководить, заискивать или обзывать, целовать или кусать, заигрывать или играться...

-----ЧИТАТЬ-----

- Если бы я руководил страной, то всё сделал не так… - мужчина задумчиво стоял возле стола, опершись об угол бедром, скрестив ноги и поставив одну на носок впереди другой. Руки его, приподнимая и немного комкая полы застёгнутого пиджака, были засунуты в карманы брюк. Он отрешённо смотрел на улицу сквозь раскрытые вертикальные жалюзи на окне, где сквозь резные кроны деревьев яркими пятнам на асфальте расплескалось солнце, а старый тополь дрожаще махал ему белёсой изнанкой своих мелких листочков. - Но меня не пускают...

В помещении тихо работал кондиционер, который еле заметно шевелил тканевые ламели на окне, а в дверях стоял молодой человек и молча наблюдал за мужчиной, который, казалось, никого не замечал и продолжал сам с собой разговаривать, еле слышно бормоча. Несмотря на своё серьезное выражение лица, прямую спину и строгий костюм, он выглядел довольно мило, словно робкий юноша перед выпускным балом.

- Начал бы с решения реальных проблем и за "дутые" законопроекты ввёл бы штрафы! – парень в дверях не сдержался и хохотнул, но про себя подумал: «Ого, какие мы грозные!», а мужчина тем временем продолжил, уже развернувшись лицом ко входу: - Злой я на наших политиков!

Парень сделал шаг и подошел немного ближе, на ходу поправив очки на своём носу, поднимая блокнот и начиная что-то записывать, бормоча: «Так, штрафовать…».

- Не-не, не так! – на протестующий голос мужчины парень замер и поднял взгляд. - Сначала – кофе, потом - закройте дверь. У меня сейчас будет… срочное совещание! – мужчина сделал паузу и после нескольких секунд задержки добавил: - и… останьтесь.

- Эмм… - заинтригованно и довольно красноречиво удивился молодой человек, но развернулся, чтобы пойти сварить шефу кофе, напоследок проговорив: - Кофе – лучшее начало дня. Впрочем… и конец неплохой, - он кинул взгляд через плечо и тут же отвернулся, добавив: - да и помощник в уверенном руководстве…

В спину ему было хрипловато проговорено что-то из разряда: «Блин, с чего ещё можно начинать руководить, если такой… помощник рядом? Нужно обязательно им по… поруками-водить».

Уже через несколько минут на всё помещение разнесся дразняще щекочущий аромат кофе, и шеф, взяв из рук секретаря небольшую чашечку с напитком, сделал глоток обжигающей жидкости, а потом всё-таки усадил парня в полосатом костюмчике на край своего стола. Это был идеально скроенный, в очень узенькую белую полоску на дымчато-сером фоне стильный комплект, дополненный немного вычурным галстуком. Венчали весь этот сногсшибательный образ круглые очки в тонкой оправе на идеально ровном изящном носу.

- День предстоит долгий… - не сводя глаз с лица подчинённого, мужчина ногой отодвинул стул позади себя.

- Да, шеф, - учтиво и с лёгким кивком головы ответил парень.

- И забот будет немерено… - мужчина чуть прикрыл глаза и стал медленно поворачивать голову то влево, то вправо, проводя носом над чашкой и вдыхая запах кофе.

- Да, босс, - покорно согласился молодой человек, в знак согласия еле заметно кивнув и дополнив этот кивок опущенными ресницами.

- И закончится он далеко за полночь, так что нужно приступать… - уголок рта дёрнулся вверх, и эта однобокая улыбка выглядела довольно хитро и немного таинственно.

- Я могу идти? – поинтересовался помощник, но не двинулся с места, ожидая разрешения начальника. Его ноздри слегка раздувались, а губы непроизвольно вытянулись чуточку вперёд, будто желая проверить горячий лоб больного.

Сильная рука шефа уверенно взялась за помпезный галстук на шее парня и притянула его лицо к своему.

- Нет… вам… остаться, - с большими паузами между словами ответил начальник и плотоядно улыбнулся.

- С места не тронусь, шефффф… – покорно ответил помощник, шипяще выдохнув ему прямо в лицо.

- Вы… вы ведь поможете мне… провести совещание? – нелепо запнувшись от услышанного придыхания, полного сексуального подтекста, босс порывисто поставил чашечку с кофе на подоконник, немного расплескав, а затем снова вернулся к подчинённому, расстегнув его пиджачок левой рукой. Тот не шелохнулся. Продолжая правой рукой натягивать галстук парня, он полушепотом похвалил помощника: - Вы отличный специалист, мой дорогой.

- Не смею отказать, - парировал так же тихо парень, - и вообще, это моя прямая обязанность вам во всём помогать, - он всё ещё продолжал сидеть на краю стола, его руки плотно прижимали к гладкой столешнице блокнот и ручку, а сам секретарь как бы нехотя подавался вперед, следуя за ощутимо натянутым галстуком.

- И я вас весьма ценю как незаменимого помощника… - мужчина немного высокомерно растянул губы в улыбке и чуточку сильнее потянул парня за галстук к себе.

- Для того вы меня и взяли, чтобы я был вашей правой рукой, - секретарь в ответ тоже немного растянул губы в подобии улыбке и решил уточнить: - Или левой…

- Гхм, ну почему же только рукой... – глаза шефа рассеивали искры, а ухмылка открыла ряд белых зубов и кончик розового языка между ними.

- Ну, босс, головой я не посмею, - пытаясь теперь сдерживать свою неуместную в таком случае улыбку, парень немного скосил взгляд в сторону и облизнул губы.

- Так шеей можно, - стянув с плеч парня пиджак до середины его рук, начальник взялся за рубашку.

- О, мне такое доверие? А не боитесь, что мой… непрофессионализм может не туда вас повернуть ненароком? – секретарь явно начинал издеваться, но делал это очень тактично, тонко и умело.

- Непрофессионализм?! – громче положенного воскликнул мужчина, удивившись такой трактовке. - Откуда он взялся? Я не заказывал!

- Ну, вы же меня… брали и должны быть в курсе моего… резюме, - немного смущённо проговорил подчинённый и снова стрельнул глазами на босса.

- Да, толстое такое, увесистое, - хмыкнул мужчина и снова одной рукой взялся за вычурный галстук своего помощника, накрутив его на кулак и притянув лицо парня поближе.

- Вот там как раз и написано… синим по бежевому: исполнителен, но вспыльчив…

Довольно громко отсмеявшись и качнув головой из стороны в сторону в контексте «ну надо же!», начальник поинтересовался:
- Так, и где тут слово "непрофессионализм"?

- Наверно где-то между… строк, - несмело начал парень, потом закусил губу и повернул голову к окну, но когда рукава пиджака стали спускаться ещё ниже и практически обездвижили его кисти, зажав запястья, он снова обратился с деликатной претензией: - Простите, босс, но вы сковываете мои движения, и я не смогу вам помочь в… гм… проведении совещания, - парень невинно улыбнулся и пожал плечами, как бы показывая, что возможности его, и правда, ограничены.

- Не волнуйтесь, милый друг, согласно повестке дня сейчас будет… оральная часть, с которой я всегда справлялся без посторонней помощи, - мужчина прищурил один глаз и оценивающе осмотрел своего полуразобранного помощника, сидящего на краю стола.

- Нет, уж ораторскому искусству я обучен и владею им в совершенстве, - парень утвердительно закивал головой.

- Вот видите, мой драгоценный… сотрудник, - начал было шеф, но его прервал новый пассаж из уст осмелевшего секретаря.

- Но я могу ослушаться и повести себя абсолютно непредсказуемо с работодателем!

- Оу?! – обескураженно воскликнул мужчина и уставился на наглеца практически круглыми глазами.

- Да, к сожалению, - печально опустил голову секретарь, скрыв глаза за чёлкой, но по напряженным мышцам лица было понятно, что он хочет улыбнуться.

Мужчина на долю секунды задумался, а потом довольно резво хмыкнул, и по его лицу было видно, что он принимает вызов:
- Ну что ж, я привык к неожиданным поворотам по жизни! Иначе бы не занимался… политикой, - одновременно он задумчиво пожевал губы, распахнул рубашку помощнику и погладил пальцами по его груди.

Вздрогнув, парень вызывающе прошипел:
- Шшшеф, вы не ошиблись… документацией?

- Дорогуша, я никогда не ошибаюсь, - нагло улыбаясь в лицо, парировал начальник.

- Ну, если вы не боитесь… поворотов и готовы… философски отнестись к любым позициям… жизненным, так сказать, тогда я буду себя гораздо свободнее чувствовать.

Мужчина просиял улыбкой на такой загадочный вердикт и провёл по обнаженному и довольно твердому животу парню.

- А вот свободу мы пока ограничим, - мурлыкнув тому на ухо, он обдал горячим дыханием собеседника.

- Насколько я понимаю, термин "дорогуша" дает мне право надеяться на прибавку к зарплате? - нагло глядя в глаза начальнику, подчиненный криво ухмыльнулся, решив обойти стороной вопрос ограничения свобод, но сделав акцент на дополнительных бонусах.

- Конечно! Надежда - приятное чувство! Хоть некоторые и говорят, что глупое, - мужчина демонстративно облизал слегка пересохшие губы и склонился к самому уху подчинённого. - Но вы надейтесь, дорогуша, надейтесь.

- Я так понимаю, у нас тайное совещание, с глазу на глаз? - живот парня непроизвольно втягивался от прикосновений холодных пальцев шефа. - Поэтому я весь ваш доклад буду слушать… практически на ухо?

- У нас настолько тайное совещание, что я должен проверить вас… на наличие «жучков», - отпустив галстук, начальник взялся за чужой ремень, продолжая сокрушаться: - Да, сейчас такое время, везде подслушивающие устройства, просто сил нет. А вы, голубчик, не выпускайте из рук блокнот, стенографируйте, милый, стенографируйте.

- Ну что вы, ше-е-е-еф, - улыбнувшись во весь рот, секретарь покачал головой, - я абсолютно проверенный человек! Никаких посторонних предметов! На себе…

- Да-да, конечно… доверяй, но проверяй… Хотя, если бы вы были не проверены, вас бы здесь не оказалось.

- Как прикажете, босс! – парень опять поднял свой блокнот и начал криво карябать ручкой по листам, параллельно бурча себе под нос: - Если бы не кофе, меня здесь могло и не быть…

- А вот такие исполнительность и рвение действительно могут привести к повышению зарплаты, - одобрил мужчина, но тут же свел брови к переносице: - Так, последний пассаж не понял... И вообще, забудьте про кофе, сосредоточимся на работе.

- Кстати, горлышко не хотите промочить? Я же вам специально арабику заварил, – предложил помощник, одновременно пытаясь немного податься спиной назад. – Напиток уже, наверное, совсем остыл…

- Промочить горлышко? – искренне удивился мужчина.

- Ну… можно и согреть… - начал было парень, но тут же осёкся, потому что начальник расстегнул его брюки, нагло нырнул в ширинку, потом в белые плавки и тут же бесцеремонно извлек на свет полувозбужденное достоинство своего помощника.

- Так, а вот это - точно не микрофон?! – издевался мужчина, тиская в руке плоть и смеясь глазами, чем дико смущал парня.

- Но это вовсе не относится к делопроизводству, босс! – секретарь нервно сглатывал, и его кадык постоянно подпрыгивал, а глаза он и вовсе не знал куда деть. В конце концов, он опустил их вниз.

- Делопроизводство, дето-производство… – бормотал мужчина, - всё так смешалось к концу рабочего дня - фракции, фрикции… – он поглаживал большим и указательным пальцем вдоль всего ствола «микрофона», любуясь растерянным лицом своего помощника, который от жуткого смущения пытался схватиться руками за край стола.

- Шеф, шеф! Ну что вы такой недоверчивый, я же и так готов… верой и правдой! – секретарь с шумом хлопнул блокнотом по столешнице, упершись, наконец, снова обеими руками позади себя. - Меня необязательно проверять! Моя преданность вам…

- Тшшш! Не надо так нервничать, - улыбаясь, начал успокаивать мужчина, - начальству надо доверять, оно знает, что делает.

- Но это… так… неожиданно… и так… возбужд… то есть - возмутительно! - еле пролепетал парень, с трудом проговаривая слова и немного заикаясь.

Всё это время мужчина не прекращал бесстыжие ласки: одной рукой он забрался под распахнутую одежду, придерживая и поглаживая секретаря по спине, а другой рукой продолжал мягко исследовать НВО, как он сам про себя назвал - неопознанный выглядывающий объект, и ему всё это явно безумно нравилось, особенно то, как помощник неловко отклонялся назад, всё более прогибаясь в пояснице. Парень продолжал сжимать пальцы, сминая листы блокнота и царапая колпачком ручки гладкую поверхность стола. Его руки ехали по скользкой столешнице, и он ещё больше отклонялся назад. В какой-то момент парень снова ощутил теплую и на этот раз довольно властную руку начальника, пальцы которой расчехлили головку, а ладонь обняла плотно ствол, сжав его в кулаке, отчего парень моментально всхлипнул. Одновременно с этими жёсткими ласками шеф сильно подался вперед, нависнув и тут же уткнувшись лицом в его шею, а потом и в грудь.

- Может, мы всё же будем… совещаться? – пробормотал помощник и шумно втянул воздух сквозь сжатые зубы. - Я и карандашик имею для зап… заппписей, блин… - сквозь прерывистое дыхание он попытался призвать начальника к благоразумию.

- Совещаться, говоришь? – хрипловато проговорил тот, втягивая запах разгоряченного тела, стискивая кожу на спине парня и одновременно его ствол в своей ладони.

- Чёрт-чёрт-чёрт… - с сипом выдохнул секретарь и прикрыл глаза, напрягшись всем телом, как струна.

- Да, мой хороший, сейчас будем… – мужчина прошипел как Каа и провел своим лицом над обнажённой нежной кожей парня, выдыхая и иногда чиркая губами по телу.

- Но вы, босс, очень давите! – взвизгнул подчинённый, но тут же шепотом добавил: - В смысле – своим… интеллектом и положением на моего… то есть своего подчинённого…

- На то я и шеф, - с улыбкой проговорил начальник, приподняв игриво бровь и глянув ему в лицо, слегка ошеломлённый такой реакцией. - Хорошо, я не буду давить, в конце концов, это наше первое совещание…

- А как же мой… карандашик? - удерживаясь одной рукой о стол позади себя, парень приподнял руку с зажатой ручкой в кулаке и повертел ею.

- Держи этот карандашик крепко! Он куплен на деньги налогоплательщиков, а мы уважаем… - под размеренное бормотание шеф развернул помощника лицом к столу и одним рывком полностью сдёрнул с парня пиджак вместе с рубашкой, вывернув рукава наизнанку.

- Я его из рук не выпущу, буду бдить и хранить как зеницу ока! Как собственный… в смысле - свой личный карандаш, - он покорно кивал головой, шумно дыша. Удивительно, как из его пальцев не выскользнула ручка во время экстренного обнажения, но секретарь и дальше продолжал сжимать её в кулаке.

- Значит так, записывай…

- Да-да, шеф, я готов…

- Отлично! Ты более чем профессиональный помощник, - одобрительно кивнул головой босс, - наклонись к столу и пиши в блокнотике рацпредложение…

Секретарь молча стоял, прижимаясь пахом к столу и от напряжения сжимая всё, что можно, от зубов до… всего остального. Затем он немного склонился, оперся о стол раскрытой ладонью левой руки, раскрыл чистую страницу и прижал ручку к бумаге, упираясь основанием ладони правой руки поверх листа и примеряясь.

- Так же неудобно, мальчик мой, - мужчина взял секретаря за бёдра и немного отодвинул от стола, - вот так гораздо лучше! Ты облокотись…

- Но нас в институте не так учили писать, так ведь и сколиоз можно заработать…

- А ты чуть раздвинь ноги и прогнись - и никакого сколиоза! А вот то, чему учили в институте, забудь!

- Вы думаете, шеф? – спросил парень, оглядываясь удивленно через плечо.

- Теория никогда не могла заменить практику. Давай помогу! – и он нажал ладонью между лопаток своего секретаря, наклоняя его грудью к столу.

- Ну… вы босс, вам виднее, - несмело переступая с ноги на ногу, парень снова повернулся к девственно чистому листу блокнота, а начальник просунул своё колено между его ног, раздвигая их. - Угу, мне, - мужчина довольно громко сглотнул, - виднее…

- Думаете, так я устойчивее буду? – парень потоптался на месте, как бы пробуя стойку ног.

- Сейчас проверим! Ты ведь готов к неожиданностям? – мужчина наклонился, рассматривая своего подчинённого в дивной позе как бы со стороны. - Ты должен быть готов ко всему и в любой момент.

- Думаю, я не зря тут у вас получаю зарплату и смогу справиться с любой нештатной ситуацией! Диктуйте, шеф! – с готовностью отрапортовал парень.

- Отлично! – констатировал мужчина, сдёргивая с помощника брюки и давая им упасть кольцом вокруг его щиколоток.

- Мне кажется, или там что-то упало, шеф?

- Тебе кажется, мой мальчик, - улыбнувшись и проведя подушечками пальцев по открывшейся пояснице, ответил босс.

- Простите, шеф. Я готов.

- Не уверен в твоей готовности, - прохрипел слегка севшим голосом шеф, и парень тут же почувствовал, как начальник стягивает с его попы трусы, подцепив резинку одним пальцем.

- Они разве помешают вам… сконцентрироваться? - молодой человек вдохновенно и с самым невозмутимым видом поправил очки на переносице и приставил кончик ручки к листу.

- Итак, рацпредложение! – не обращая внимания на слова секретаря, продолжил начальник. - Мне кажется, в кабинете дует…

- Пункт первый – угу… - пробормотал секретарь.

- Вам не холодно? – поинтересовался мужчина, стянув полностью трусы с его бёдер. - Я, знаете ли, берегу своих сотрудников, особенно таких краси… ценных!

- Ну, температура вполне комнатная, думаю, кондиционер хорошо справляется, и мы не зря потратились на его установку, - ответил парень, сжавшись и сильно процарапав ручкой бумагу.

- Отлично! – радостно прореагировал босс, проведя указательным пальцем по расщелине парня между аппетитными половинками.

- Ше-е-е-еф! - провыл парень и тут же замолчал.

- Да-да… я внимательно слушаю… – пробормотал начальник, погладив уже сами стиснутые ягодицы ладонями, едва касаясь - эта напряженная попка была безумно трогательной. А потом, снова взяв за бёдра и отодвинув помощника от края стола так, чтобы ничто не упиралось, продолжил: - Значит так…

- Простите, я хотел уточнить по второму пункту, - подал снова голос секретарь, сняв очки и аккуратно положив их на край стола. - Как-то у нас здесь очень тесно… в смысле - в кабинетах… Бывает, даже протиснуться невозможно. Может, как-то мы могли бы решить и этот вопрос? Для удовольствия, то есть - удобства трудящихся?

- О? А у вас есть конкретное предложение? – удовлетворенно улыбнувшись, поинтересовался мужчина. Его рука моментально скользнула под живот своего помощника и стала поглаживать его пах. - Позвольте пожать вам…

- Ну, вы босс, вам и решать… - пролепетал парень на вдохе, стеснительно потупив взгляд.

- Вам тесно? В настоящий момент где-нибудь жмёт? - заботливо переспросил шеф, убрав ладонь с возбужденного члена своего секретаря.

- Ой, прям повеяло демократией, - ухмыльнулся парень, - стало так свободно, но всё же… как-то мы привыкли к… правящей руке партии…

- Да, я такой, демократичный, - довольно растянул губы в улыбке начальник и вернул руку на прежнее место, - тогда придётся руководить.

Шумно откашлявшись и ощущая жжение щёк, секретарь с тенью неловкости пробормотал: «Уж будьте любезны», и в это же самое время за спиной раздался еле слышимый треск, звяканье, звук вжикающей молнии ширинки и насмешливое: «Вот ведь, ещё и подгоняют».

- Ой! Снова какие-то посторонние звуки, - констатировал парень и еле сдержался, чтобы не засмеяться. - У вас что-то порвалось, босс?

- Не беспокойтесь, любезный, это всего лишь производственные шумы.

- Ну да, я понимаю, за окнами ведь страна вкалывает, а мы тут с вами глобальное внедрение… новых технологий в… рабочий класс производим, - понимающе кивнул головой парень.

Выпустив на волю своего «члена партии», мужчина снова положил ладони на такую аппетитную попку помощника и, окинув взглядом этот соблазнительный объект, подтвердил:
- Именно! До чего же вы замечательно формулируете!

Парня так и подмывало съязвить, но он лишь проговорил:
- Так и хочется поднять голову к трибунам и трижды прокричать "ура!".

- А вы меня трибунами не подбадривайте, а то сейчас поедем в Кремль на приём.

- Но почему? Я ведь ничего такого не имел в виду, просто там ведь тоже, ну – члены. В смысле - партии нашей правящей. А мы, простите, и звезды будем целовать?

- Конечно. Прямо здесь и сейчас. А ещё я покажу вам, как это делается, но вы, голубчик, не отвлекайтесь и продолжайте стенографировать, - босс наклонился и провёл языком между слегка разведённых половинок парня.

- Да-да, начинаю и буду писать, пока до конца не дойду… страницы, в смысле… Уф, как-то влажно тут у вас в кабинете, - со стоном проговорил секретарь и прикрыл глаза.

Дойдя языком до копчика, мужчина присел на корточки, прижался губами к крестцу и опять начал спускаться вниз, углубляясь в расщелину. Ответом этому был звук вырванной страницы - парень резко сжал ладонь поверх блокнотного листа, нервно дернулся и шумно втянул воздух. Мужчине на это отвечать некогда было, он лишь улыбнулся и тронул языком сжатую звёздочку, отчего парень откинул голову назад, сильно прогибаясь в спине. Обильно смочив слюной раскрытую попку, начальник немного отстранился.

- Вы всё успеваете, милейший? – ухмыльнувшись, поинтересовался он.

- Я…я хрон… хронологическую к-к-кривую нарисую, а вы не отвлекайтесь, шеффффф… - заикаясь, проговорил парень и, шумно дыша, продолжил, - но вы, и правда, довольно быстро диктуете, боссссс… - его руки стали беспомощно шарить по столу, сметая всё с его поверхности.

- Да ладно, - довольно промурлыкал мужчина, продолжая ладонями мять белые полушария, а большими пальцами сминать влажную звёздочку, потирать её, массировать вокруг, вдавливать её и снова нежно касаться подушечками пальцев. Затем, наклонившись, он опять втиснул свой язык в приоткрывшуюся, трепетную плоть.

- Какой же вы… неугомонный в вопросах удовлетвор… то есть обеспечения ваших подчинённых, - секретарь измученно прикрыл глаза и с размаху ударился лбом о стол, и до шефа от него потом доносились лишь звуки тихого подвывания.

- Ммм, мне так нравится, как вы стена… графируете, - почти шепотом проговорил шеф и снова погладил языком колечко мышц, чуть растягивая и нежно надавливая большими пальцами, после чего поднялся и прислонил свой задубевший конец к нежному входу.

Парень рвано и очень часто задышал. Он из последних сил сжал свою шариковую ручку в руке и размашисто что-то написал через всю страницу.

- Шшшеф, у меня тут уже… встречное предложение возбуд… возникло…

- Я непременно займусь вашим предложением индивидуально! Вот как только войду… в курс дела, - нетерпеливо и немного рвано проговорил мужчина, - а сейчас не могли бы вы пойти мне навстречу?

- А вы не хотели бы ознакомиться с ним сейчас, вдруг бы это вас стимулировало… как-то ускорить решение вопроса…

Взяв помощника за бёдра и слегка потянув его на себя, как бы намекая, в какую именно сторону ожидается движения масс, мужчина всё же не сдержался и пробормотал с улыбкой на лице: «Какой у меня настырный секретарь».

В ответ тут же последовало протяжное «Су-у-ука». После секундной паузы парень практически неслышно выдохнул и, повинуясь рукам шефа, немного отодвинулся от стола, тем самым насаживаясь на его ствол.

- Так, мой мальчик, - натужно втягивая воздух носом, мужчина всё сильнее тянул на себя бедра помощника, пока не прижался лобком к его заднице. Парень с криком выдохнул и от наглости босса хлопнул обеими ладонями по столешнице. - Если вы не будете двигаться, мне придётся двигать вами, - подбодрил начальник и добавил: - Спокойно, без нервов.

- А это может быть расценено как… продвижение по службе? - уняв немного дыхание, поинтересовался помощник. - Или это просто перемещение внутри… отдела?

- Это, без сомнения, продвижение! – и мужчина тут же начал «продвигать» подчинённого, сначала не торопясь, обхватив его округлые бёдра и натягивая со вкусом и нескрываемым удовольствием.

- А можно мне продвинуться с секретаря до вашего личного помощника, босс? - поинтересовался парень, позволяя себе вяло болтаться в сильных руках, не особо предпринимая попытки тому помочь.

- Чтобы стать моим личным помощником, мне надо помогать, детка! Это же очевидно! - хохотнул он. - Ну-ка, покажи своему начальнику, на что ты способен!

- Но я… и так из кожи вон лезу, практически из штанов выскакиваю, чтобы угодить вам, босс! – откровенно признался подчинённый.

Мужчина остановился, наполовину оставив в парне свой ствол.

- Достаточно для отличного секретаря, но… Маловато как-то для личного помощника, - начальник непослушными пальцами быстро расстегнул пуговицы на своей рубахе, впопыхах оставив лишь одну - под самым горлом, откинул полы рубашки, а потом провёл рукой по напряженной спине своего секретаря, одновременно погладив свой пресс. - Личный помощник должен уметь брать… инициативу в свои руки, должен подма… – он сделал небольшую, но очень многозначительную паузу, но потом поправился: - Поднимать рейтинг своего шефа!

Ухмыльнувшись и потянувшись за очками, секретарь неспешно надел их на нос, пригладил волосы и, откашлявшись, повернул голову через плечо:
- Я могу преступить к презентации, босс?

- Если бы у меня был стартовый пистолет, я бы уже выстрелил, – тихо и как-то интимно хохотнул тот. - Ваше счастье, что у меня его нет, но есть что-то, также способное выстрелить!

- Тогда радуйтесь, что у вас его нет, иначе вам захотелось бы либо меня пристрелить, либо самому застрелиться, - растянув губы в наглой улыбке, секретарь добавил практически беззвучно: - После того как вы кончите от нереального кайфа.

- О?! – шефа явно раззадорило это интимное заявление, которое было услышано и тут же принято как хороший знак. – Не-е-ет, я от такого не стреляюсь! Я, скорее, стрельну в того, кто слишком долго испытывает моё терпение! – мужчина дважды игриво шлёпнул по упругим ягодицам своего подчинённого.

Секретарь уперся обеими ладонями в стол, отжался на руках, приподняв торс, хищно раздвинул локти в стороны, поднял одно колено на столешницу, упираясь о край стола голенью и начал толкаться на горячий, колом стоящий член: неспешно, глубоко, со вкусом и знанием дела, чуть виляя бёдрами и тихо постанывая.

- Ох тыыы! А это… впечатляет! – подбодрил мужчина и опять звонко и довольно увесисто приложился по напряженной ягодице помощника, на которой тут же остался ярко-алый отпечаток. Секретарь же, вместо того чтобы вздрогнуть от неожиданности или зашипеть от хлёсткого и горячего шлепка, завёл руки назад и бесцеремонно раскрыл себя ещё больше, разведя свои половинки.

Опешивший босс моментально начал толкаться навстречу, а парень перед ним расслабленно улёгся грудью на стол и начал скользить по нему, насаживаясь всё агрессивнее. Вид сзади завораживал и в тоже время заводил мужчину ещё больше. Он, кайфуя оттого, с каким жаром входящий в парня ствол трётся о нежные стеночки, прижал помощника одной рукой к столу, упершись основанием ладони ему между лопаток, а другую запустил ему в волосы. Сжав прядь и оттянув голову парню немного назад, он начал трахать его уже всерьёз, засаживая на полную, хотя тот всё ещё сжимал его своим нутром, несмотря на довольно широко разведённые ноги. Ладонь между лопаток превратилась в упирающийся кулак, а пальцы в волосах на затылке уже более остервенело вцепились в загривок парню. Босс шумно дышал и между вдохами еле слышно матерился, впечатываясь в похотливого наглеца с яростью и собственным нескрываемым удовольствием. Несколько минут молодой мужчина покорно подчинялся такому ритму, но в какой-то момент он оттолкнулся ладонями от стола и выровнялся, стараясь прижаться и потереться спиной о грудь своего шефа. Он закинул одну руку назад, обхватывая вспотевшую шею мужчины и продолжая насаживаться на его древко.

- Непокорный мальчишка, - как будто хваля, пробормотал босс, и его руки невольно перетекли по молодому телу вперед, лаская твёрдый живот.

- А не хотите ли на передовую, босс? - наглым полухрипом предложил секретарь.

- Не царское это дело - передовая! - слегка задыхаясь, отозвался начальник, но тут же почувствовал, как парень словил его руку на своём животе и довольно сильно сжал мужчине пальцы.

- Не хотите видеть свой товар, так сказать, лицом? – продолжал подначивать шефа подчиненный.

Мужчина вырвал руку из цепких пальцев секретаря, нашарил агрегат парня и тут же сам издал натужный стон. Ответом было сдавленное шипение подчиненного и сжатые пальцы на затылке босса. Ещё некоторое время мужчина втрахивал член парня в свой кулак и только после этого отстранился и вышел из него. Тот в ответ лишь простонал.

- Какое наглое рукоблуд.... руководство…

Начальник на это только ухмыльнулся и сразу же начал разворачивать его к себе лицом. Через две секунды парень уже был опрокинут спиной на стол.

- Чудесно, сейчас мы изучим товар лицом, - с ухмылкой проговорил шеф, - вы ведь это имели в виду?

Бесстыдно разведя ноги, секретарь сделал то, чего босс от него никак не ожидал – он начал сам себя ласкать и практически неслышно прошелестел: «Конечно, босс…». Он неспешно гладил подрагивающий живот и трогал подушечками пальцев свой конец, затем привстал на локти и приподнял ноги вверх, согнув и упершись своими пятками в край стола. После секундного замешательства шеф обнял ладонями секретаря и подтянул его аппетитную задницу поближе к краю, любуясь, как тот себя трогает, одновременно распрямляя и закидывая одну ногу парня себе на плечо.

- Объект в вашей компетенции, босс? – секретарь немного согнул в колене закинутую на плечо шефу ногу и потрогал щиколоткой шею мужчине, а пальцами – затылок. – Хотя я не против и устного договора с вами…

- Ну уж, нет! – почему-то выкрикнул мужчина.

- Неужели вы не любите выступать с микрофоном? – наглый парень приоткрыл рот, округлив его, и провел языком по внутренней стороне щеки так, что бугорок был очень неоднозначным намёком, и натянутая кожа щеки заиграла под нажимом толкающегося языка.

- После такой презентации… всё должно быть оформлено по-взрослому, - было видно, что начальник мечется между предложенным и желаемым. - Не склоняйте меня!

- Сразу в… бухгалтерию? – засмеялся тот и широким мазком языка облизал свои губы. - Да что ж вы такой несовременный?

- Это… бухгалтерия?! – брови мужчины удивлённо вспорхнули вверх, а пальцы провели по влажной расщелине.

- Ну, раз вы оральн… ораторское искусство не уважаете и всё по старинке - официоз, и ни шагу назад… Тогда смирюсь, - помощник упал на спину и отвернул голову в сторону, раскинув при этом руки.

- Тогда не будем торопиться, в бухгалтерию - в последнюю очередь, - низким баритоном проговорил начальник и тоже демонстративно медленно облизал свои пересохшие губы.

- О шеф! Да вы продвинутый руководитель! С вами приятно иметь дело.

- Надеюсь…

Парень снова с азартом приподнялся на локтях, затем обхватил рукой свой член, помахивая им и как бы приглашая к микрофону, на что начальник лишь невнятно буркнул, устраиваясь поудобнее между его поднятых и разведённых коленей.

- Господи, почему меня это ввергает в такое смятение? – задал гипотетический вопрос шеф немного осипшим голосом.

- Да вы не стесняйтесь, босс! Если что, я ведь и курсы повышения квалификации могу провести, - наглый секретарь опять повторил трюк с толканием языка в эластичную стенку своей щеки. - И ещё… вы такой хорошенький сейчас, даже странно, почему вас все боятся?

- Фак!!! – шеф несмело наклонился к колом стоящему члену парня, некоторое время решался, затем обвёл языком у корня с одной стороны, потом с другой, придерживая ствол пальцами и отклоняя для удобства. Шумно выдохнув, он начал вести языком вверх к головке по угадывающимся венам, по шелковистой гладкости нежной кожи.

- Какой вы, однако, робкий, - нагло рассматривая шефа, затянутого в идеально скроенный пиджак и белоснежную растрёпанную и держащуюся лишь на самой верхней пуговице рубаху, парень ухмылялся этой робости сильного мужчины, который продолжал спускаться языком по его древку вдоль желобка с нижней стороны. В какой-то миг, задохнувшись, мужчина зыркнул на наглого секретаря из-подо лба и почувствовал, что "теряет лицо", краснея.

- Ну, я тебе сейчас покажу…

- Да вы эстет, шеф! - не сдержавшись, засмеялся парень, но тут же почувствовал, как сильная рука сгребает в горсть его мошонку и, сжав, слегка оттягивает книзу.

- И что смешного?! – грозно, но с плотоядным взором прохрипел босс.

- Ох! – только и всхлипнул помощник, и тут же его улыбка сменилась гримасой боли и удовольствия одновременно.

Не дождавшись внятного ответа, начальник развратно впустил возбужденного монстра в свой рот сразу полностью и глубоко, чтобы сжать его губами у основания. Уже через миг, смачно сглотнув, он начал вытаскивать это блестящее от собственной слюны чудо из себя, и перебирать яички в бархатистой мошонке, чтобы подчинённый не сомневался, что за яйца тут его будут держать в любом случае. Оставив во рту лишь головку, он начал наглаживать её языком, играясь с уздечкой, облизывая венчик, потирая им свои губы изнутри и поглаживая пальцами чувствительную дырочку раскрасневшегося и потерявшегося в ощущениях парня.

- Чёртов гад! – простонал секретарь и начал подрагивать. Его локти медленно разъезжались, и в какой-то момент он просто упал навзничь и начал покачивать бёдрами, стараясь усилить контакт с таким желанным ртом.

- Ох, как же ты хорош сейчас… - освободив на мгновение рот, прошептал мужчина и с новой силой взялся вылизывать сердитую от дикого напряжения головку парня, который лишь изредка напрягал шею, чтобы посмотреть на этот разврат, и снова гулко бухался затылком на стол.

Мужчина с жадностью вжимал яички в промежность, потом снова чуть оттягивал, затем опять катал ладонью. Он с новой силой и нескрываемым азартом начал ещё глубже натягиваться ртом на стояк парня: сжатыми губами, стискивая и лаская, чувствуя бугристость напряженного члена. Парень же скулил как щенок, мелко дрожал, извивался на гладкой поверхности и все норовил попасть в такт толчкам жаркого рта своего босса, стараясь не сводить взгляд с этого развратного действа. Тот же с явным удовольствием время от времени выходил по венчик и в этот момент облизывал истекающую смазкой головку члена своего подчинённого.

- Паскудник и сукин сын... - сквозь сжатые зубы процедил парень, делая шипящие акценты на всех буквах «С», и издал протяжный вой, а шеф всё продолжал: он жадно насаживался, одновременно прижимая язык и проезжая по нижней части шикарного хуя. Заглотнув член в очередной раз до упора, он протиснул сквозь свои растянутые губы указательный палец так, чтобы парень это видел. Смочив его слюной и смазкой, он медленно вытянул его обратно.

- Ты ведь знаешь, где он сейчас окажется? – мужчина ласково поглаживал полусогнутыми пальцами второй руки поджавшиеся яички парня и с прищуренным взглядом ждал ответа, а секретарь с широко раскрытыми глазами всё смотрел на его развратные действия, и лишь тонкая струйка слюны, стекающая и щекочущая уголок открытого рта, привела парня в чувства.

- Дааа… - как заворожённый, простонал он и кивнул.

Мужчина с плотоядной улыбкой надавил, вставляя палец в такую желанную и сладкую попку, уже приоткрытую ним раньше. Дальше началось какое-то сумасшествие для распластанного на столе парня: причмокивая его собственным членом, его собственный босс поёбывал его своим пальцем, натирая упругое колечко мышц. В ответ парень выгнулся, упираясь на свою задницу и макушку, замер на мостике и практически перестал дышать. Придерживая пальцами другой руки его мошонку, шеф иногда выпускал её, чтобы тяжелые налитые яички скатывались под своим весом. Ему очень нравилась эта игра - катать яйца. Потом он придумал новое лакомое развлечение: достал дико возбуждённый член парня из своего рта и начал неспешно водить им по своему лицу. Молодой человек опять упал на спину, но через пару секунд снова поднялся на локтях, чтобы не только чувствовать, как шеф у него отсасывает, но и видеть это шикарное зрелище…

- Мне нравится его влажный, напряжённый блеск, его запах, его упругость, как его распирает изнутри, - хрипловатым голосом на грани шепота говорил мужчина, водя по своим губам напряжённой, потемневшей головкой. Потом он провел ею влажную дорожку по своему гладковыбритому подбородку, по шее, коснулся мочки уха и поводил аккуратно внутри ушной раковины, закатив глаза. Затем он снова поднёс член парня ко рту и поцеловал его в самый кончик.

Внезапно помощник резким рывком выбросил руку и схватил шефа, просунув два пальца под застёгнутый ворот его рубашки. Он довольно сильно дёрнул того на себя и заставил замереть с собственным членом у губ.

- Ну и сссссука ты, босс… – простонал парень, выдохнув с жаром.

Тот лишь вспыхнул от прилива острого возбуждения и потрогал губами головку парня, в недоумении постучав ею, как это делают другие с ручкой или карандашом. Вот только что не погрыз в задумчивости. Потом он невинно поднял глаза и, как ни в чём не бывало, поинтересовался с лёгкой улыбкой:
- Почему же сразу сука?

- Блядь! Не будь скотиной! Выеби наконец меня, не мучай… - последние слова уже были с хриплой мольбой и с поволокой влаги в глазах от безумного возбуждения.

- Ты же сам так хотел, - напомнил босс шепотом, поднимаясь на ноги, счастливо улыбаясь и подтаскивая парня к себе поближе, устраиваясь удобно между его раскинутых ног.

- Какой же ты сейчас мерзкий и гадкий, ты просто невыносим! И я дико хочу тебя!!!

С наслаждением раздвигая за щиколотки прямые сильные, красивые ноги своему помощнику, мужчина опять нагло ухмыльнулся.

- Мерзкий и гадкий, говоришь? – посмеиваясь, поинтересовался он.

- Блядь! Разорви меня напополам, только сделай это!

Пригнув ноги секретаря к его же груди, прижав их покрепче одной рукой, мужчина на мгновение замер, а потом другой рукой приставил свой задеревеневший от возбуждения член к жаркой норке и разом всадил ему до упора, до шлепка о его белую, нежную задницу. Выйдя не торопясь, снова резко всадил.

- Вот паскуда, босс… - просипел парень и закатил глаза.

Мужчина жадно вбивал в податливое тело свой кол, чувствуя, как парень принимает его, как кайфует, как постанывает и как напрягается под ним. А сам он засаживал всё чаще и чаще. Парень, раскинув руки, отдавался полностью, лишь ёрзая спиной по гладкому столу от каждого тарана, а босс вколачивался в него до синяков. Чуть сменив направление, он влетал внутрь желанного тела снова и снова, ударяясь об эластичные стеночки, дурея от дикого жара и от податливости, от невероятной сладости и дикого желания. В какой-то момент парень уже взвыл в голос и запрокинул руки вверх, хватаясь ладонями за край стола, а шеф, наоборот, начал двигаться более размеренно, чтобы заполнить парня постоянным и равномерным трахом.

- Ну! Это всё, чему тебя научили в твоей сраной школе членов партии? – вдруг прохрипел секретарь и с ухмылкой посмотрел на шефа, приподняв голову. - Ты же молод и, сука, могуч! Давай накажи меня и заткни! - сам парень сгорал от дикого напряжения, но не мог отказать себе в такой роскоши, как обхуесосить собственного шефа. Улыбка сама блаженно расплывалась на его лице, он явно кайфовал, просто неимоверно…

- Хочешь мой хер в своё горло? – немного удивленно спросил мужчина и на несколько секунд остановился. - Всё для тебя, мой разносторонний!

Сдёрнув парня на пол, он жестко взял его за волосы и вжал лицом в свой пах, затем покатал его, потёр щеками о свой стояк, улыбаясь оттого, что мог дать всё, что тот мог бы пожелать. Помощник же, свалившись на пол к ногам начальника и ударившись коленями, даже не заметил ни боли в ногах, ни разодранной об острый угол стола руки. Закрыв глаза, он позволял играть своей головой как шаром для боулинга.

- Ну, возьми в ротик, котёнок мой сладкий… - шёпотом предложил мужчина с хрипотцой в голосе, параллельно пальцами нашаривая его губы.

- Какая же ты скотина… – прошипел секретарь, подняв глаза вверх и сжав губы, но босс начал сжимать его рот по бокам, надавливая на щёки так, чтобы тот его открыл. Сам же парень ладонью накрыл свой собственный член и начал надрачивать, сидя на полу у стола.

- Давай, мой хороший, не упрямься, - настырно начал просить начальник, одновременно двумя пальцами другой руки раздвигая непослушные губы и сжатые зубы подчинённого.

От наглых пальцев босса на собственных щеках парень открыл губы "уточкой", и мужчина тут же вошёл ими в рот. Он пошловато потрахал пальцами в "уточку", продолжая придерживать его второй рукой за подбородок, а затем нажал на нижние зубы большим пальцем, опуская упрямый подбородок парня и открывая сладкий ротик. Тот через упорное сопротивление, но подчинился, и это заводило куда круче, чем полная готовность наглеца. Выпустив подбородок парня, босс обхватил пальцами свой член, поднёс к его лицу и похлопал своей дубинкой помощника по щекам, поводил по раскрытым губкам и, в конце концов, заправил свой конец парню в рот. Отсутствие возможности говорить развязало секретарю руки, и он начал довольно жёстко мять ноги своего начальника, поднимаясь от упругих икр к твердым ляжкам, сжимая пальцами и сильно проводя по коже, ощущая жар трения на ладонях, а тот в свою очередь дерзко двигал бёдрами и толкался в узкое горло помощнику, заставив его закашляться. У парня моментально из глаз брызнули слезы, и он тут же зажмурился, стараясь дышать носом. За это, как в наказание, он полумесяцами коротких ногтей впился в слегка волосатую задницу своего босса. Но через несколько секунд, немного приведя дыхание в норму, сам уже начал несмело нанизываться на член шефа и одновременно, разжав пальцы, хлопнул по его упругим булкам ладонями, подбадривая его толчки в собственное горло. Оба завелись настолько, что не мудрено было услышать уже через пару минут сдавленные всхлипы удовольствия нижнего и хрипловатый стон разрядки верхнего.

- Жесть… - еле разлепив пересохшие от напряжения губы, прошелестел мужчина и опустился на колени возле своей недавней жертвы. – Ты как, родной?

- Охуеть, увольнять тебя пора, - попытался хохотнуть второй и показал свою заляпанную руку. – Маленький засранец…

- Это ещё почему? – засмеялся «босс» и, обняв запястье, поднес протянутую ладонь к своему лицу и легонько лизнул её, а потом целомудренно поцеловал друга в испачканные губы.

- Я пока не придумал, - подхватил веселье «секретарь» и облизнулся, а потом вытер тыльной стороной свободной руки свои влажные губы. – Но в следующий раз я буду твоим боссом и нахрен тебя уволю!

- Ого! А мне уже нравится место, куда меня уволят! – оба расслабленно рассмеялись и стали подниматься, приводя себя в порядок. – Чёрт, все измялись…

- Ага, и обделались.

Парни начали приводить в порядок кухню: подняли с пола солонку и перечницу, пульт от плазмы и разлетевшиеся батарейки, металлическую миску-подставку для фруктов и разбросанные по полу зелёные яблоки с яркими мандаринами.

- А что ты там, кстати, писал у себя в блокноте? – сгрузив в мойку собранные фрукты и споласкивая их под проточной водой, спросил один. – Ты так настаивал, чтобы я прочёл!

- А вон, под батареей валяется, можешь прочесть, - хмыкнул второй, указывая подбородком на лежащий на полу потрёпанный блокнот и одновременно натягивая на себя снятые со спинки барного стула трусы, зацепившиеся там во время игрищ. В этот момент раздалась трель мобильного, и он, подняв свой пиджак с пола, достал из внутреннего кармана телефон: - Да? О, привет! Да, конечно же, помню! Конечно, не опоздаю… У меня ещё куча времени… - он поднял глаза к настенным часам и одновременно присел на край стола, на котором ещё недавно проистекала довольно экзотическая трапеза, а одну ногу поднял и поставил на мягкую сидушку рядом стоящего стула. - Ты же меня знаешь! Ну ладно, ладно, не такой уж я и гад… Да, в костюме, я же не псих в шортах и майке припереться… Ну хорошо, хорошо, немножко псих, - засмеялся парень, поднялся и сделал пару шагов по кухне. Подойдя к мойке, он взял только что вымытое яблоко, прижался коротким поцелуем в затылок мужчине, вставляющего выпавшие при падении из пульта батарейки, хрустнул фруктом, откусив от него, упёрся локтем в барную стойку и продолжил разговор с невидимым собеседником. – Машина будет вовремя, не волнуйся… И ресторан уже украшен… Да ты и так самая красивая! Ну чего ты снова… Хорошо, опять… Я буду перед ЗАГСом вовремя… Да не нервничай! Хорошо, приеду сначала за тобой, потом все вместе, кортежем… Ага… Клянусь! Всё, жди!

- Трахни меня?! – удивлённо приподняв брови вверх и изобразив гримасу крайнего ошеломления, второй мужчина залился истерическим смехом и начал размахивать смятыми страницами блокнота. – Ах ты ж… грязный мальчишка! И ты хотел, чтобы я это сделал именно тогда?

- Угу, - совершенно не смутившись, махнул головой его друг, но блокнот отобрал. – А то по мне не видно было! Изверг…

- Слушай, милый, а может, именно с этим и пойдешь на свадьбу? Пусть невеста офигеет от такого пожелания из твоих уст!

- Дурак ты, и уши у тебя холодные, - засмеялся уже и второй. – Меня сеструха прибьёт за такой тост! И так скажи спасибо, что я от нас двоих буду говорить, а тебе не пришлось никакой идиотский свадебный стишок учить!

- Ты у меня прелесть! Жаль только, что таким хорошим и покладистым бываешь крайне редко. Сволочь моя любимая…

Оба мужчины обнялись и потрепали друг друга по волосам, прижавшись лбами. У них уже было не так много времени, один всё ещё был лишь в трусах и с блокнотом в руках, в котором предстояло ещё набросать хоть какой-нибудь приличный тост по поводу замужества младшей сестры, а второй, всё ещё в пиджаке и белоснежной, но порядком измятой рубахе и совершенно без портков. Им предстояло каким-то чудом привести свой внешний вид в первоначальный, каким он был минут сорок назад, ещё до того как один из них захотел кофе, а второй, соблазнившись видом любимого, затеял всю эту игру. Им нужно было ещё заклеить пластырем расцарапанную руку «подчинённого», чтобы не запачкать белую рубашку, найти ему новый, возможно, не такой уж вычурный, но выглаженный галстук, «боссу» - всё-таки сосредоточиться и помочь написать красивую заготовку свадебного тоста, а ещё пришить новую пуговицу на место улетевшей с собственных брюк и пропавшей без вести в недрах кухни. Потом им нужно спуститься на улицу, сесть в машину, заехать по дороге за букетом, добраться вовремя к невесте, поздравить, помочь, успокоить, принести, согласиться, позвонить, съездить, доставить и выдать её наконец-то замуж. А уже остаток вечера провести расслабленно и весело, чтобы далеко за полночь вернуться опять к себе домой, чтобы продолжать жить так, как им двоим этого хочется – то подчиняясь, то руководя; то заискивая, то обзываясь; то целуясь, то кусаясь; то заигрывая, то отталкивая. Главное, что в каждом слове и действии им всегда и постоянно хотелось признаваться друг другу в любви. Пусть даже и матом…

---

To be continued...

Рейтинг: G
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Психология, Философия
Размер: Мини, 6 страниц
Описание:
Такой день принято встречать сидя во главе стола в уютном месте и в окружении друзей или родственников. Но у каждого в определенный момент жизни настает миг, когда хочется одиночества, чтобы монотонно покопаться у себя в мозгах, почесать затылок и попытаться выстроить ранжир из своего богатого опыта в совершении глупостей и вывести хоть какое-то резюме. И, к сожалению, мы все чаще прислушиваемся к тому, кто сидит на левом плече, и совсем не обращаем внимания на тихий шепот справа…

-----ЧИТАТЬ-----

Выплюнув жевательную резинку, он запустил пальцы в волосы и взъерошил их. Теплый майский ветер приятно обдувал лицо и пробирался под одежду, отчего она надувалась, как парус. Пальцы покалывали, но он знал, что это просто от нервов, уж очень непривычно было видеть тонкую полоску горной речушки, с такой высоты. Шикарный вид скалистой гряды завораживал. Да и в принципе вся ситуация была довольно торжественной: такой день принято встречать сидя во главе стола в уютном месте и в окружении друзей или родственников. Но это если тебе восемнадцать. Тогда хочется напялить на себя новое и модное, получить с десяток непонятных свертков и ужраться до опупения, чтобы на следующий день тебе рассказывали, как все было круто и какой в жопу пьяный был виновник торжества.

У каждого настает момент, когда хочется одиночества. Вот и ему приспичило впасть в жалкое подобие депры, покопаться в мозгах у себя, а не как обычно – у других, почесать затылок и попытаться выстроить ранжир из своего богатого опыта в совершении глупостей и вывести хоть какое-то резюме. А если без понтов и привычных замысловатостей: расхерачить в дребезги свою говённую жизнь, чтобы в этом мусоре найти хоть что-то полезное.

Переминаясь с ноги на ногу, он нервно сглотнул и сжал руки в кулаки. Наверно именно сейчас должна была пронестись вся жизнь перед глазами. Мужчина мотнул головой, пытаясь ускорить показательные выступления, жиденьких на моменты счастья воспоминаний и напрягся, стараясь, если не усилием воли, то хотя бы напряжением мышц лица начать поскорее это обязательное представление.

Так, пошло… Детство, Есть контакт! Хм. Детство как детство, никаких найденных кладов, никаких пришельцев и даже отсутствие единственной радости всех пацанов – щенка. Как-то пресно и скучно, хотя в том возрасте казалось, что весь мир вертится вокруг тебя, что велосипед «Десна» - это чуть ли не волшебный ковер-самолет, а наличие коробки спичек с зелеными головками приравнивалось к статусу «король двора».

- Дай катнуться!
- Отстань…
- Ты жадина!
- А ты - говядина…
- Но мы же друзья!
- Были…
- Ну почему?
- По кочану…
- Мы не ссорились!
- Ты игрался с другим…
- Но я же вернулся к тебе!
- Поздно…
- Тогда и ты мне не друг!
- …
В этот момент захотелось схватить его за руку, притянуть к себе и прижать к груди, чтобы вернуть все назад, просто прокрутить, как в кино… Чтобы исправить.

***

Уже тогда он сам для себя вывел формулу: улыбайся, и тебе не посмеют дать кулаком под дых. Причем, ни в прямом, ни в переносном смысле. За долгие годы он научился этому нехитрому приёму и пользовался им виртуозно. Вокруг всегда было много людей, которые считали себя его друзьями, но он считал их приятелями, не больше и не меньше.

Мужчина шумно выдохнул и снова глянул под ноги, где всего в десяти сантиметрах от края была прозрачная пустота и несколько десятков метров до скалистых берегов речушки. Аккуратно потоптавшись на месте, он нахмурил лоб и попытался поскорее прогнать состав с немногочисленными вагонами под названием «жизнь». Складки на лбу помогли, и мужчина тут же вспомнил первый поцелуй. Потом, первый поцелуй с девочкой. Да, именно в такой последовательности. Тогда он не предавал этому значения, а чуть позже уже и не хотелось акцентировать внимание. Рассказывать друзьям было скучно, не хотелось сидеть несколько часов и доказывать, что в этом нет ничего «такого», не было желания мусолить в бестолковых разговорах то, что в принципе не должно было их касаться. У него не было страха перед разоблачением, скорее инфантильное безразличие. Когда поцелуи логично должны были перейти во что-то большее, он довольно спокойно сделал этот шаг. Парень был всего на год старше, и для них обоих это было не больше, чем развлечение.

Почему-то именно сейчас ему в голову пришла мысль, что уж как-то все очень легко и просто давалось. Может, именно борьбы и не хватало в его жизни? Бился бы головой об стену, может, и вырос бы настоящим бойцом, победителем и хозяином жизни, а не философом-потребителем с осточертевшей улыбкой на губах и оскоминой где-то глубоко внутри. Порою, мы хотим чего-то бестолкового, но, как нам кажется – жизненно необходимого.

Мужчина стоял, плотно прижав руки к бокам вдоль тела, и только его голова еле заметно наклонялась то к правому, то к левому плечу, как будто он прислушивался к кому-то. Скорее всего, находясь в таком странном состоянии, когда страх легонько покалывает в районе желудка, сердце стучит в левой пятке, а мозг просто отказывается работать, хочется поговорить с самим собой. В обычной жизни все как-то не хватает времени. Максимум – удовлетворение своих потребностей и потакание своим прихотям.

Некоторые моменты в его жизни можно было назвать – воинственными, порою – глупыми, иногда – гадкими. Почему-то вспомнился случай первой ссоры, когда причина была не так важна, как доказательство собственной правоты. При чем – обоих. Тогда, в двадцать все казалось очень остро-принципиальным и, наорав друг на друга, они разошлись. И только после нескольких часов одинокого скитания по квартире, после сбитых о кирпичную стенку балкона костяшек, после изнасилования своей души и полного онемения мозга, он понял, что, даже выстрелив, как пружина, и став натянутым, как струна он не может получить долгожданное успокоение. Тогда зачем мы делаем любимым людям больно? Почему порою извращенно проворачиваем в их сердце своими амбициями и самоуверенностью? Боимся показаться слабыми? А разве мы не такие? Куда смелее нужно быть, чтобы во время буйства скандала подойти и бережно обнять, легонько погладить по волосам и прошептать на ушко: «я тебя люблю». Это такой простой способ и абсолютно безапелляционный аргумент, что никто не сможет устоять перед ним.

Но тогда ему было всего два десятка лет, его избраннику всего на год больше, и никто из них не знал о волшебной силе простых слов. В таком возрасте ты все чаще прислушиваешься к тому, кто сидит на левом плече, и совсем не обращаешь снимание на тихий шепот справа. Именно поэтому в тот вечер он сидел сам в пустой квартире, поджав босые ноги и невидящим взглядом уставившись в стену. Именно поэтому в голову лезли сумасбродные мысли, и было желание как-то покончить с ними, причем не важно – больно или нет, с сожалением или радостью. Главное сейчас же и навсегда…

Мужчина поёжился и чуть повел плечами от прохладного ветерка. Солнце спряталось за тучу, и вдруг стало как-то зябко. Или это от воспоминаний? Даже сейчас, по прошествии двадцати лет воспоминания колючим клубком покалывали и разгоняли мурашки по телу.

В тот день он понял, что значит страх потерять самое драгоценное, когда за несколько минут до самой непоправимой в жизни глупости вбежал он.

- Не смей!
- Уйди…
- Зачем ты так?
- Я так хочу…
- Но почему?
- Так будет правильно…
- А как же я?
- Тебя нет…
- Но я вернулся!
- Но ты ушел…
- Ты это сделаешь?
- Так будет лучше…
- Кому?
- Обоим…
- Тогда и я!
- …
В этот момент захотелось схватить его за руку, притянуть к себе и прижать к груди, чтобы вернуть все назад, просто прокрутить, как в кино… Чтобы забыть.

***

Когда вся абсурдная ситуация переворачивается с ног на голову, когда чувствуешь, что ты можешь потерять, начинаешь очень четко понимать, что и тебя кто-то боится утратить. Мы снова продолжаем экспериментировать? Вот же лаборанты, блин. И никто не задумывается, что этот опыт повторить не удастся, никто не подаст новые колбочки и реактивы, учитель не напишет формулу на доске, и школьный звонок не прекратит надоевший вдруг опыт и не позволит побежать на переменку, забыв о том, что мы только что делали, над чем колдовали. Человек – уйдет, чувства – остынут, ты – останешься. И абсолютно непонятно как потом жить с этими тремя составляющими.

Покачнувшись, мужчина вздрогну. Пора было делать шаг. Сколько можно медлить? Сам решил, значит сам и должен все завершить. Он шумно втянул воздух через сжатые зубы и еле приоткрытые губы. Кислорода катастрофически не хватало. Легкие вдруг кольнули, и сердце затрепетало, как флаг на мачте корабля. Он сделал маленький шажок и опустил взгляд вниз. Лучше бы он этого не делал. Сознание эллипсом прочертило белую дымку в голове, пальцы рук начали нещадно покалывать, а ноги резко налились свинцом. Продвинувшись всего на пару сантиметров, мужчина не в силах был сдвинуться еще хоть на миллиметр. Закусив до боли губу и мысленно послав себя ко всем чертям, он сильно сжал кулаки, врезаясь полумесяцами ногтей в мягкость ладони так, что побелели бугорки сбитых костяшек. Со свистом выдохнув и зажмурив глаза, он чуть присел, согнув затекшие ноги в коленях, и резко подался вперед, выстрелив себя в пустоту бездны.

Последнее, что пронеслось в голове – это имя любимого. Он это делал ради него. А много ли в жизни приходилось делать ради любви? Сколько бы не старались, всегда будем сожалеть о том, что что-то все же не успели. Последним, замыкающим вагоном состава воспоминаний мелькнул один из многих счастливых дней.

- Ты - счастье!
- Не верю…
- Я же люблю тебя!
- Докажи…
- Хочешь, умру?
- Я воскрешу…
- Хочешь, достану звезду?
- Она бледная…
- Хочешь, подарю океан?
- Он мелкий…
- Хочешь, сотворю чудо?
- Это просто…
- Хочешь, остановлю планету?
- Это бессмысленно…
- Хочешь, поцелую?
- …
В этот момент захотелось схватить его за руку, притянуть к себе и прижать к груди, чтобы вернуть все назад, просто прокрутить, как в кино… Чтобы повторить.

***

Земля стремительно приближалась, но страх остался где-то там, на высокой площадке моста. Только гул в мыслях, стук в груди и полное непонимание: зачем??? Неужели можно вот так, в один миг решить, что ты использовал все выигрышные комбинации и отказаться от возможного бонуса? А если именно завтра тебя ждет самый счастливый день твоей жизни? То, что ты пережил все, казалось бы, радости и горести жизни не означает, что ты не будешь удивляться чему-то новому. Неужели, после удивлений и разочарований, забот и веселья, любви и ненависти человек не может испытать что-то совершенно новое? Продолжение бессмысленно? Это - конец? Или…

Вдруг резкий рывок и несильная боль в ногах. Свободное падение вниз вдруг прекратилось и мужчину рвануло в обратном направлении, стремительно удаляя от ужасающей твердыни земли и горной речки. Снова невесомость и шум ветра в ушах, бешеный пульс вколачивается в виски, и наконец-то высвобождается голос, который вырывается истерическим визгом и дичайшим хохотом. Замысловатая траектория полета - как будто кто-то невидимый рисовал диаграмму на фоне строгих зубчатых вершин и морщинистых склонов.

Когда его полеты «туда-сюда» прекратились, и мужчина счастливо повис головою вниз к грешной земле, а ногами, в бескрайнее ослепительное небо с белокурыми облаками – показалось что именно сейчас и начинается его жизнь, все что было до этой минуты – всего лишь хорошая продуманная подготовка. Именно сейчас все непонятные мысли или неразрешимые задачи вдруг получили ответы и заняли надлежащее место в голове. Неужели порою нам нужно в прямом смысле слова перетрусить свои мысли и тряхнуть тело, чтобы вся система заработала?

В это момент спустился канат, позвякивая карабинами, и мужчина пристегнулся к обвязке. Его тут же потянули вверх, и он, уже приняв вертикальное положение, медленно заскользил назад к площадке, с которой всего пару минут назад сделал шаг в пропасть совсем другой человек.

Когда его макушка достигла уровня металлической площадки, и он увидел несколько пар ног, мужчина устало откинул голову назад, продолжая висеть в снаряжении, опутанный ножными ремнями и пристегнутый карабинами к тросу. Его подхватили две пары крепких рук и притянули к благодатной тверди моста. После безрассудного полета длинною в вечность, безмятежной невесомости в эйфории, восторженного прыжка в хрустальное небо, повторного пикирующего падения и безумного выброса адреналина, все здесь казалось тусклым и ненастоящим.

Пока его отстегивали, развязывали и освобождали, он искал глазами единственного человека, ради которого и был совершен этот маленький подвиг. Глаза наткнулись на парня, стоящего чуть поодаль с букетом цветов в руках и еле заметной улыбкой на лице. Его темными волосами играл шустрый ветер, который на этой высоте вел себя, как расшалившийся мальчишка. Сложно было увидеть его глаза, даже подслеповато прищурившись, челка постоянно прикрывала часть лица, но как только мужчину освободили от снаряжения, и он сделал шаг навстречу, лицо парня тут же просияло смущенной улыбкой. Они приближались друг к другу, и на последних метрах каждый из них побежал. Мужчина буквально впечатался в парня, и они замерли в порывистых, цепких объятиях, сливаясь в единое целое. Уже через несколько секунд лицо мужчины стали покрывать беглые, робкие поцелуи. Стало безумно сладко от ощущения безграничного счастья и присутствия рядом самого дорогого человека на свете.

- Ты мой герой!
- Я просто твой…
- Ты это сделал!
- Для тебя…
- Но ты не должен был!
- Я хотел…
- Доказать?
- Показать…
- Что не боишься?
- Что люблю…
- А разве нужно?
- Чтобы знал…
- Я это чувствую все двадцать лет!
- …

В этот момент захотелось схватить его за руку, притянуть к себе и прижать к груди, чтобы вернуть все назад, просто прокрутить, как в кино… Чтобы жить.

***

Почему-то именно в этот момент мужчина заулыбался. Ему пришла в голову гениально-бредовая идея, что именно так должен был закончиться хороший фильм. Вернее – одна из серий: двое влюбленных стоят посреди высокого моста над узкой лентой горной реки, вокруг торжественно возвышается гряда скал, украшенная редкими шапками сочной зелени, сверху, светящимся нимбом красуется солнце, стыдливо прячась в пористых облаках, а под ногами рассыпь ярких весенних цветов. Где-то за горизонтом, где прозрачно-голубое небо целует скалистые верхушки – должны появиться титры, и медленно поползти вверх, исчезая в заоблачной дали. И последняя строка будет обязательно обнадеживать тех, кто проживает свою жизнь, как праздник, принимает каждый день как награду и наслаждается каждым мигом, как самым огромным чудом. Ведь продолжение следует!

To be continued...

---

Поговори со мной про дождь...

Рейтинг: PG-13
Жанры: Слэш (яой), Повседневность, ER (Established Relationship)
Размер: Мини, 14 страниц
Описание:
В какой-то момент жизни мы вдруг понимаем, что научиться дышать счастьем не сложно, ведь оно везде: в воздухе, в мелочах, и в том человеке, который рядом с тобой и степень близости между вами чаще всего определяется уютностью вашего молчания...

-----ЧИТАТЬ-----

Иногда даже дома хочется ходить в капюшоне, чтобы стены не видели твоего лица. Мысли вроде в голове, а эмоции проступают так явно, что невольно трогаешь свою кожу. Иногда выкрикиваешь слова молча, но всё равно голосовые связки так напрягаются, будто канаты на мачте в шторм. Но изо рта не вылетает ни звука...

Девушка вышагивала по кухне, выразительно молчала и очень эмоционально сжимала пальцы в кулачки, упираясь то в свои бока, то в подоконник. Она знала, что мужчины и женщины совершенно разные, абсолютно не похожие, полностью несопоставимые, в корне противоречивые друг другу. Это было понятно с самого начала, когда ещё будучи школьницей она получала знаки внимания в виде подёргиваний за косу, а признание в симпатии выглядело как школьный вазон хлорофитума в портфеле, засунутый кем-то из воздыхателей и обнаруженный ею уже дома. С годами это недопонимание между мальчиками и девочками лишь возрастало…

За стенкой заиграла музыка – кто-то в будний день, прямо посреди рабочей недели решил побаловать соседей градом децибел, и девушка от этой громогласной феерии сморщила носик. Даже музыку они слушают разную, даже фильмы любят совершенно не похожие. Что уже говорить о вкусах – они абсолютно не совпадают! Женщины не понимают пристрастия к горькому вкусу пива, а мужчины – к горькому чёрному шоколаду, да и вообще, женщины едят за разговорами, а мужчины всегда разговаривают за едой. Как вообще они умудряются сходиться, если даже в интимных вопросах у них полная несостыковка - мужчинам не нравится любовь без секса, а женщинам - секс без любви…

Зазвонил домашний телефон, и девушка, кинув в мойку чайную ложечку, которой ела из жестяной банки сгущёнку, пошла в коридор. Там, на мягком пуфе возле вешалки, лежала трубка радиотелефона, и она, подняв её и усевшись на тот самый пуф, нажала кнопку вызова.

- Марья, ну где тебя носит? Мы долго ещё будем тут торчать? – трубка разразилась возмущённым голоском подруги.

- Япооонский магнитофон… - простонала девушка и, сморщив лоб, хлопнула по нему ладонью. – Я и забыла, что мы договорились встретиться.

- Дрась!!! – заорала подруга. – Ты с дуба рухнула, мать? Мы тут как идиотки сидим посреди города и позируем прыщавым подросткам и голубям, а ты всё ещё торчишь дома?

- Мне простительно! У меня гггоре, - уверенно, хоть и чуть заикаясь, проговорила девушка.

- Так, давай колись, чего там стряслось – лишних пятьсот тридцать восемь грамм набрала?

- Типун тебе на помело! – возмутилась девушка.

- Тогда – акриловый ноготь сломала? – продолжала выдвигать варианты глобальных катаклизмов подруга.

- Серж забыл о нашей годовщине, - прикрывая трубку ладонью, прошептала она с патетикой в голосе, словно объявила о нападении монголо-татар на свой областной центр.

- Танунах! Вот это он попааал… - протянула понимающая подруга. – Не жить ему. И чё делать собираешься, Марусь?

- Вешаться, конечно, - ответила девушка и расслабленно откинула голову назад, но вместо мягкой кофты, свисающей за спиной на вешалке, попала в жесткую деревянную стенку. – Уй!

- Эй, подруга, ты не вздумай! Ты чё там, с табурета уже сиганула? – как-то вяло забеспокоилась девушка на том конце провода.

- Да нет, затылком грохнулась. В общем, козёл он.

- И не говори, - тут же поддержала подружка. - Слабые стороны у этого чувака: отсутствие мозгов, элементарного чувства страха и гончарный круг в заднице.

- Нда? – удивилась девушка. – Как-то не замечала.

- А ты его поставь в нужную позицию – и увидишь, - заржала подруга.

- Ладно, хватит его полоскать, - девушка уже улыбалась и как будто даже забыла о плохом настроении. – Я вообще думаю, что мужчины и женщины не то что с разных планет, а из разных галактик. Вот смотри, мужчина любит глазами, а женщина – ушами…

- Точно! – подхватила подруга. - Женщины в море купаются, а мужики, бляха муха, плавают!

- Что за чушь? Это ещё почему? - не поняла девушка.

- Вот ты тёмная! Ведь у баб купальники, а у мужиков – плавки! – захохотала в трубку подруга, явно гордясь собственным остроумием.

- Дурочка, - захихикала девушка. - Ещё скажи, что отличие в том, что у нас глупые фантазии, а у них глобальные планы.

- И не только! – взялась перечислять подруга. – Вот смотри, женщины обычно скрывают свой возраст, так? А мужчины, гады, свой доход…

- Ага, и путь к сердцу мужчины лежит конкретно через желудок.

- Вот именно! А к нашему - через ЗАГС. И, вообще, разведенный мужик считает себя свободным кобелём, а вот разведённая женщина посыпает голову пеплом от сожжённых надежд и считает себя одинокой.

- Да уж, разные мы... - взгрустнула девушка.

- И не говори, мать, - вздохнула подруга и тут же переключилась на собственные новости.

Всё это время в комнате на стареньком продавленном диване сидел парень. Он тихо смотрел в мельтешащий каналами телевизор и время от времени косил взглядом на малыша, увлечённо играющего на коврике деревянными кубиками. Ребёнок был одет в сочно-красный костюмчик, а тонкие беленькие волосики были собраны кверху в малюсенький хвостик на самой макушке, и из-за этого дитё было похоже на большую клубнику. Часть женского разговора была ему слышна, но вклиниваться в него не хотелось, хотя он мог бы возразить, даже примерив на себя некие высказывания. Но не доказывать же на самом деле, что практически любой среднестатистический мужчина всегда вынужден отправляться куда-то вглубь самого себя для понимания «сути мироздания». Что ему часто приходится искать некий источник опоры, легендарный луч Шивы, плотный поток концентрированной мужской энергии, и вовсе они не жвачные животные, путь к сердечной мышце которых лежит строго через кастрюлю борща.

Из мыслей его выдернула малышка. Она, пошатываясь, притопала к дивану, протянула крошечную ручку, в которой сжимала кубик, и тоненьким голоском сказала: «Ня!»

- Спасибо, милая, - улыбнулся парень и взял ребёнка на руки, а тем временем в прихожей всё ещё слышался женский голос, а значит, важнейший звонок от закадычной подруги по-прежнему был актуальнее всего на свете.

Буквально минут через двадцать, когда были перемыты кости «дуры-Катьки», поставлен диагноз «похотливый упырь» Жорику с Караваевых дач, разобраны на молекулы выпендрёжницы сёстры Шойцер и в воздухе появился странный аромат подгорающего чайника, девушка крикнула в трубку: «Атас, чайник!» и побежала в кухню, кинув трубку на базу. Когда-то блестящий пузатый чайник действительно поджарился, так как воды хозяйка налила лишь на одну чашку чая и в процессе разговора совершенно забыла о нём. Настроение снова ухудшилось. Виноват опять был ОН. А кто же ещё?

Девушка свалила погорельца в мойку, где уже громоздилась небольшая горка посуды. Ей и утром не хотелось мыть её, а ближе к обеду настроение настолько упало, что уже и не было шансов. Хотелось всё отправить в мусоропровод.

В комнате, учуяв несильный запах гари, парень поднялся с дивана. Подкинув на руках малышку, он поинтересовался: «Ну что, красотка, пойдем спасать твою маму?» Когда девочка, не совсем понимая, что от неё хотят, но, отреагировав на слово «мама», улыбнулась и сказала: «Дя!», они направились в сторону коридора.

Пока парень с ребёнком на руках неспешно шёл в сторону кухни, снова зазвонил телефон, на этот раз – мобильный. Хозяйка всё ещё была с постным лицом, и даже приторно-сладкий Иглесиас – сын того самого Хулио, напоминающий каждый раз при входящих звонках, что он и есть её «Hero», совершенно не порадовал своим голосом. Девушка отошла от мойки, махнула зашедшим на кухню парню с малышкой в сторону табурета под стенкой, взяла с кухонного стола свой телефон, кнопкой прервала сладкоголосое пение и уселась на подоконник открытого окна. Это снова была подруга, но на этот раз рассудительная и не по годам умная Лера.

- Марь, привет, я по делу, так что надолго не задержу, - сделав секундную паузу и не дав ответить подруге, она на всякий случай поинтересовалась её делами.

- Ну, в принципе, как всегда, хотя могло бы… - договорить девушка не успела.

- Вот и отлично. Значит так, слушай меня. Я договорилась на завтра, на полтретьего, хоть мне это и стоило дополнительных скидок на рекламу, но это уже мои проблемы. Главное, что я впихнула нас в группу, и нам не нужно будет ждать, - тараторила Лера.

- Погоди, куда ты нас впихнула и зачем? – попробовала уточнить девушка и прижалась лбом к прохладному стеклу окна.

- Аллё! База торпедных катеров на проводе? – возмутившись, поинтересовалась подруга с очень явными нотками издевательства.

- Пентагон на связи, - улыбнулась девушка и подмигнула парню и смирно сидящей на его коленях дочке.

- Чебуречная! – засмеялась в трубку подруга. – И, вообще, автоответчик в отпуске, с вами говорит пылесос! Короче, Машка, у нас завтра пробное занятие по беби-йоге! И не смей мне говорить, что передумала.

- Точно, беби-йога! – хлопнула себя по лбу девушка и поморщилась. – Буду готова! Вернее, будем готовы обе, да, доча? – она посюсюкала малышке, и та завозилась на коленях парня, протянув ручки к маме. - Всё, до связи, мне ребёнка пора кормить, - и отключилась.

- Что, не можете без меня? – подойдя к столу, девушка взяла на руки малышку и приподняла её над собой. – Моя ты красавица! А кто завтра с мамочкой будет гулять? Кто такой сладенький будет на коврике кувыркаться? – ребёнок радостно смеялся и лепетал «Дя-дя-дя!». – Мы с тобой оденем красивенькие одёжки, за нами зайдёт тётя Лера с маленькой лялей, и мы поедем ту-ту!

- Маша, слушай, а это не опасно? Она же совсем крошечка, вдруг…

- Отстань! Вечно вы, мужики, всего боитесь! Всё будет отлично!

- Ну, смотри, тебе лучше знать, ты же мать…

- Конечно, я мать! И не важно, что мне всего двадцать!

- Как скажешь…

- Ужас, как же я замоталась, и всё сама, сама, - молодая мамочка с дочкой на руках стала замешивать какую-то кашу в мисочке и наливать жидкость в детскую чашечку. – Если бы не наша бабуля, мы бы, вообще, не знаю, как справлялись. Правда, моя красавица? И, вообще, было бы не плохо, если бы моя мама сюда переехала. Как думаешь? – обращаясь к парню, она повернулась к детскому стульчику, посадила туда ребёнка и начала кормить малышку, не глядя на собеседника. – Точно, так и сделаю. Сегодня же позвоню маме…

Парень пересел поближе к открытому окну и выглянул во двор. По большому счёту переедет в эту квартиру мама Маши или нет, ему было всё равно. Да и вопрос к нему был чисто гипотетический, женщины обычно, когда о таком спрашивают, уже точно знают, как поступят, так что высказывать своё мнение нет нужды. Но бывают моменты, когда твоего мнения ждут. Причем не ради проформы, а реально, практически открыв рот и с неподдельным интересом в глазах. Так было с Кириллом…

***

- Тебе нравится? – его голос был тихим, но очень внимательным. – Скажи, ты бы спал на таком? Только честно.

- Кирюш, если честно, мне без разницы.

- Вот что ты за человек? – он вроде и обижался, и в то же время было приятно видеть, как его глаза вспыхивают. – Мне же хочется знать, что ты любишь, что тебе нравится, к чему привык.

- Не поверишь, но… - сделав паузу, парень наклонился к другу и шепотом признался: - Люблю только тебя, нравишься только ты, и привык я к тебе…

***

- …Так что Лерка нашла нам эту группу с детской йогой, и завтра, пусть хоть пришествие Омар Хайяма, хоть конец света, а мы идём на занятия, - девушка, сидя на табурете перед стульчиком для кормления, держала чашку-непроливайку, давая дочке попить. – Ты меня вообще слушаешь? Я же делюсь с тобой!

- Вы с Леркой молодцы. Главное, не особо усердствуйте, с вами же дети, не резиновые пупсы, - парень вздохнул и опять уставился в окно, продолжая монотонно давать нелепые советы: – И не злоупотребляйте биодобавками. И малышам не давайте витаминные коктейли. И, вообще, не усердствуйте со штангой…

Несколько секунд было тихо, видимо, молодая мамочка осмысливала шутку, а потом-таки засмеялась.

- Ты бы ещё мне в назидание сказал не нюхать в раздевалке и не ширяться в подворотне!

- Машка, ты хоть и блондинка, но вовсе не глупая, чтобы подсесть, - ухмыльнулся парень, вновь переведя взгляд на девушку.

- У меня ай кью зашкаливает! Практически подкрадывается к Эйнштейну! Считай, я старичку в затылок дышу! Так что не боись! Я баба мозговитая! И для снятия стресса мне вовсе не нужна наркота.

- Ну да, оставить ползарплаты в бутиках или заняться новомодной йогой, - пожал плечами парень, глядя, как молодая мамочка оттирает дочкины ладошки от остатков каши, которую та усердно размазывала по мисочке.

- Ничё вы не шарите, мужики. Нам, женщинам, очень легко снимать стресс на кухне. Плохое настроение? Депресняк? Ноу проблем! Достала, допустим, курицу из холодильника, назвала её именем обидчика, - она кашлянула и скосила хитрый взгляд на парня. – Взяла ножик побольше, «чик-чик» всё, что захотела, что лишним кажется, а потом взяла за крылышки и утопила курочку в водичке – «буль-буль», - малышке понравилось, как мамочка рассказывает, и та стала весело хлопать чистыми ладошками, поддерживая женскую солидарность. – Да, моя хорошая! Вот так мы потом курочку похлопаем «а-та-та», пощипаем «щип-щип», можем даже ножиком потыкать «коль-коль», а потом на порезики сольку и перчик посыпем или вообще возьмём «тушку-Серёжу» за ножку и «опля!» - медленно опустим в кипяток!

- Варвары, - улыбнулся парень и отмахнулся. – Все вы, женщины, такие, притворяетесь ангельскими созданиями, а на самом деле…

- Кто бы говорил! – засмеялась девушка и подняла дочку на руки, достав её из стульчика для кормления. – Тебе-то откуда про нас всех знать? Всё, мы спать! А ты сам поройся в тумбочке, там старая джезва должна быть, вскипятишь себе чай, ладно? Чайник-то - тю-тю. Короче, у нас самообслуживание. И, вообще, мы – за мир без наркотиков, да, доча? Так что кофе вредно! Да и всё равно его нет, - и девочки вышли с кухни.

Парень поднялся с табурета, подошёл к тумбочке и открыл её. Между допотопной ручной мясорубкой и казаном торчала длинная медная ручка джезвы. Он потянул её, сполоснул под краном и налил воды. Поставив на плиту, парень снова глянул в окно. Там весеннее солнце время от времени скрывали тёмно-фиолетовые тучи.

- Будет гроза… - еле слышно пробормотал он и опёрся о подоконник бедром.

Несмотря ни на что, кое в чём Маша, конечно же, была права – они разные. Она была тем человеком, который за считанные секунды мог у себя в голове построить очень прочную логическую цепочку из чистых домыслов, странных фантазий или придуманных иллюзий и впасть из-за неё в депрессию, но всё же и его часто уносило в свой мир. Вот даже этот, казалось бы, абсолютно дурашливый разговор о наркоте…

***

- Как же с тобой хорошо, Кирюш, - он сполз немного вниз, поцеловал парня в пупок и лёг щекой ему на чуть вспотевший живот. Ответом ему была улыбка, которую сам Кирилл называл «совершенно идиотской». - Я больше всего на свете люблю эту твою улыбку…

- Когда я как обдолбанный? – засмеявшись, спросил друг, и тут же его пальцы скользнули во влажные волосы на макушке друга.

- Обожаю тебя, обдолбанного мной!

- А когда лишь увижу тебя и сразу начинаю сиять?

- И сияющего безумно люблю!

- Я на тебе крепко сижу…

- Чёоорт, как же это звучит!

- Мне нравится двусмысленность этой фразы…

- Не поверишь, но я её сейчас всем телом прочувствовал.

- Мне дико нравится знать, что ты меня хочешь. В смысле... отыметь, - после стеснительной улыбки он добавил: - Прости за мой французский.

- Хм, продолжай…

- Когда ты говоришь, что готов сделать это в любой момент.

- Отыметь? Нет, не в любой. В некоторых случаях, когда романтика перевешивает дурость и похоть – трепетно любить тебя. Иногда трахнуть, но чаще - просто банально вые…

- Фак! А… кстати, буква «б» там не лишняя?

- И «б»анально тоже! Хотя и против вариаций абсолютно не возражаю.

Какое-то время они молча лежали, и лишь их спокойное дыхание было слышно в комнате. Но даже в такие минуты они чувствовали, что общаются и отвечают друг другу, пусть даже и без слов.

- Знаешь, эта твоя внутренняя сексуальная агрессия заставляет меня вибрировать.

- Я, оказывается, фанат вибраций, и, вообще, ты очень мелодично звучишь в такие минуты.

- Как же обалденно знать, что я для тебя так звучу, когда не надо ничего делать, просто быть собой - и этого достаточно.

- Мне нравится трогать тебя, водить кончиками пальцев от твоей ключицы через грудь, солнечное сплетение, через пресс, по животу до.... куда захочешь.

- Чёоорт…

- Хорошо, могу и туда, - но рука Кирилла тут же накрыла ладонь друга. - Понял, не буду.

Их руки передвинулись на живот и сжались плотно в замок, переплетясь пальцами.

- Нет... будь... будь всегда.

- Буду. Мне нравится твоё спокойное дыхание сейчас…

- И всё равно вибрирующая внутри струна?

- И она. А ещё твоя размеренная усталость.

- Потому что ты рядом. Обнимаешь… Бляха, для меня это уже секс! Просто лежать с тобой рядом и обниматься, говорить так откровенно.

- Секс - это ведь не "пихания в строго установленном порядке", - они оба улыбнулись. - Это то состояние, когда удовольствие накрывает с головой.

- Вы верите в любовь с первого взгляда? Нет? Ну, тогда посмотрите на меня ещё раз повнимательнее, - процитировал старую шутку Кирилл. - Ты идеальный, и твоё отношение – идеально. Так не бывает, но, тем не менее, есть. Даже говорить страшно…

- Тогда мы – шепотом, я обожаю с тобой вот так ночами шептаться.

- И я с тобой.

- А ты думаешь, я не настоящий? Меня нет? И поэтому страшно?

- Нет, я уверен, что ты есть, и что ты настоящий, я же тебя сейчас чувствую. Просто страшно сглазить.

- Тогда давай поплюём!

- Давай! И постучим!

- А может, в ладошку сплюнуть? Ну... на всякий случай…

- Чёрт… с тобой! Плюй в ладошку… хочешь меня?

- Фак! И как не обматерить этого парня?! Конечно же, хочу… и повторяю! Необязательно…этим и туда… Просто хочу…

***

- Мама говорила, что малышка в точности как я в детстве, совершенно очаровательный ребёнок, - в кухню снова вошла девушка, прошла к окну, у которого, прижавшись низом живота к краю подоконника, стоял парень, и уселась рядом. - Я ей говорю – закрывай глазки, будем бай-бай, а потом пойдем с мамочкой к кисе-мяу. Она мне отвечает «дя!» и уже через пять минут сопит, как мышонок!

- Она замечательная, - парень тоже повернулся спиной к стеклу и уселся рядом на подоконник.

- Поговори со мной, а? – вдруг совершено тихим и каким-то уставшим голосом попросила девушка.

- Что-то случилось? – озабоченно поинтересовался парень, развернувшись вполоборота и заглянув ей в глаза. – Ты из-за годовщины, да?

- Не знаю, - созналась она и шумно вздохнула.

- Ну, хочешь, я тебя сейчас поздравлю?

- Нафиг надо, - хмыкнула девушка и отмахнулась. - Да и не в ней дело, понимаешь? Хотя… хотелось бы хоть какого-то намёка, - она склонила голову и устроила её на плече парня. - Всё-таки мы разные.

- Мы с тобой? – он приобнял девушку рукой и щекой упёрся ей в макушку.

Где-то далеко прокатился глухой волной раскат грома. Из открытого окна полоснуло свежим ветерком, и занавеска качнулась, обняв спину девушки. Она чуть повела плечами и ответила:
- Я глобально, не конкретно. Такое впечатление, всем мужикам нужно поселиться в одной резервации за высоченным забором и не пускать туда никаких женщин, - она снова села ровно, но парень продолжал придерживать её за спину. - Только тогда они будут счастливы.

- Ну… возможно. Ведь кому-то это, и правда, может понравиться, - они оба переглянулись и засмеялись. - Но через неделю на подступах к этому загону всё же начнут собираться армии амазонок!

- Чтобы отхватить себе трофей поволосатее?

Ответить парень не успел, из комнаты донеслось хныканье ребёнка, и молодая мамочка, спрыгнув с подоконника, тут же побежала в детскую.

- Вот и поговорили… - он снова встал, прижался пахом к краю подоконника и, не мигая, уставился в открытое окно, где в ожидании начинали нервно шелестеть листья на деревьях во дворе от порывов ветра, который гнал собой первую майскую грозу.

Любой человек имеет своё представление о прекрасном, и каждый мечтает о чём-то своём. Для ребёнка несбыточной мечтой может быть велосипед или собака, а кто-то искренне мечтает повзрослеть и быть таким, как его отец или мама. С годами мы начинаем ждать чуда, и надеемся найти любовь всей своей жизни, создать крепкую семью, но в какой-то момент мы начинаем мечтать лишь об отдыхе и спасительном полноценном сне. Взрослые часто мечтают иметь много денег, подростки - стать знаменитыми, девушки – найти единственного и неповторимого, парни – встретить ту самую. В общем, каждый из нас хочет счастья, и именно такого, каким сам себе его представляет, и вовсе не важно, что эти мечты в течение жизни постоянно меняются. Нам просто приятно мечтать…

***

- Ой, у меня дождь начал тихонько шелестеть по подоконнику!

- Это я тебе свой отослал! – в трубке телефона голос Кирилла звенел так, словно ему, и правда, удалось совершить чудо.

- Пасиб. Он еле слышимый, но гром очень тихими раскатами тоже хорошо слышен.

- Ну, вот и майская гроза…

- Кирюш, а ты не боишься намокнуть под дождем? – в тот момент хотелось не просто руку в открытое окно протянуть под падающие капли, а свеситься через подоконник и намокнуть под дождём. Под ЕГО дождём.

- Только если он тёплый, под холодным не люблю.

- Это понятно, осенью я тоже под дождем не бегаю.

- А так - чего бояться-то, не сахарный ведь.

- Ты, наверное, милый, когда намокаешь. Я представляю, как бы ты убегал от начинающегося дождя! У тебя стёкла очков полностью бы намокли, а забежав в подъезд - запотели бы, и мне пришлось бы их с тебя снять.

- Я бы сам попытался их протереть подолом футболки и обнаружил, что она вся мокрая…

- Ты сплошное очарование, Кирюш, - еле слышно проговорил он в трубку телефона.

Было приятно фантазировать об их первом дожде, который обязательно будет, не просто над их домами в разных городах, а над их головами. А друг всё продолжал мечтательно рассказывать:
- …и что у нас обоих течёт с волос, что одежда промокла, что, стекая, капли щекочут кожу. Я бы обязательно попытался вытереть тебе лоб и щёки.

- А я бы обязательно пригладил тебе волосы, стараясь убрать мокрые пряди с лица.

- А потом бы прижал тебя к себе спиной и грел бы, обняв за плечи.

- И так и стояли бы в подъезде и смотрели из открытой двери на улицу?

- Почему бы и нет? Да, смотрели бы на ливень, на то, как лужи пузырятся, как по листьям бьёт дождь.

- Мне нравится смотреть, как с карнизов падает вода, - прижимая телефонную трубку к уху, парень зажмурился и провел влажной от дождя ладонью по волосам, приглаживая их назад. - А чуть согревшись и отдышавшись, подошли бы ближе и пытались подставить ладони под струи дождя. И он бы снова бил по рукам, брызгался бы на нас, и мы бы опять, улыбаясь, отбегали от края карниза.

- Здорово! А если бы начался потоп - пошли бы прямо по воде, босиком! Обувь в руках!

- И брюки закатали бы до колен!

- Ага!

- Здорово! Думаю, мы бы намеренно искали, где поглубже, чтобы зачерпнуть ногой и брызнуть друг на друга!

- И уже никуда бы не спешили, потому что дождь надолго, а мы уже всё равно мокрые, и он кажется тёплым, как речная вода.

- И потом побегали бы по лужам, догоняя друг друга или убегая!

- Обязательно!

- И я бы тебя непременно догнал, ведь ты бы не сильно-то и уворачивался. Уткнулся бы тебе в спину, обнял руками за пояс и потянул на себя, а ты бы обязательно согнулся и хохотал!

- Да!

- Приговаривал бы сквозь смех, чтобы я тебя отпустил.

- Именно так и вёл бы себя!

- Я бы тебе в спину говорил, чтобы ты даже не думал! Потом бы ты перестал вырываться и выровнялся, а я, не разнимая рук, позволил бы тебе повернуться ко мне лицом, и мы бы так какое-то время постояли, а потом, не сговариваясь, оба потянулись бы за поцелуем… И плевать, что дождь стеной, и что мы посреди города!

- Знаешь, кто ты?

- Мне казалось, что просто парень…

***

- Вань, ты чего у раскрытого окна загораешь? Мокнешь же! – в кухне снова появилась девушка и оттащила парня от подоконника. – Ну! Чего размечтался? Смотри, вся рубашка спереди заляпана дождем.

- Прости, Маш, действительно замечтался. И подоконник теперь у тебя мокрый.

- Да ну его к лешему! Тоже мне, проблема. Вытру! А ты как пойдёшь?

- Выгоняешь уже? – парень улыбнулся и отошел к столу. – Как дочка, спит?

- Да, что-то приснилось, наверное, вот и похныкала. А ты чего себе чай так и не сделал?

- Не хочется.

- Хреновая я хозяйка, да, Ванька? – девушка села напротив и подпёрла кулачками подбородок.

- Ага, - согласно кивнул парень, и они оба засмеялись. – Зато подруга хорошая, Машка. И отличная мать.

- Ты, правда, так думаешь?

- Даже не сомневайся. А Серёга у тебя классный мужик, и любит тебя очень. Так что ты не волнуйся. И не пили его по пустякам. А годовщина… понимаешь, нам вообще сложно держать в голове какие-то даты, мы просто ценим то, что имеем, и «дата изготовления» не так важна.

- Спасибо тебе, Вань. Ты у меня супер-пупер-мега-экстра-маги-макси-иещёвсякоетакое мужчина!

- Ого! Какое я хорошее, - засмеялся парень.

- Без тебя я бы не справилась. Спасибо, что поговорил со мной.

В квартире раздался звонок, и девушка встала, чтобы пойти в коридор. Потом она остановилась и снова вернулась, села на кухонный табурет и подпёрла кулачком щеку.

- Ты чего? Это же, наверное, твой Серёга вернулся.

- Потому и не хочу, - начала капризничать она. – Он меня не поздравил. Он не помнит.

- Машка, год назад ты точно так же злилась, что он забыл дату вашего знакомства, несмотря на то, что он чётко выполнил годовой план поздравлений из десятка важных для тебя дат, - дверной звонок ещё раз звякнул, а парень продолжал убеждать подругу: - Он даже помнит дату рождения твоей мамы и день, когда попросил твоей руки. Может, всё же позволишь ему иметь крошечный склероз, а?

Послышался шум открывающегося замка, стукнула входная дверь. Через пару минут в кухонном проёме появился муж девушки, весь мокрый, но с большим лохматым букетом сирени, который он держал обеими руками перед собой и выглядывал из-за него, как заяц из кустов.

- О, Ванька, привет! – обрадованно поздоровался хозяин дома. – Машунь, а это тебе!

Он протянул мокрый букет, девушка, пискнув, кинулась к любимому и обняла, прижав собой сирень к груди мужа. Гость тихо порадовался, глядя на свою счастливую подругу и на идиллию в её семье. Через пару минут, когда образовалась пауза в нежностях, он, сославшись на дела, протиснулся в коридор и по-быстрому обулся. Подруга тут же возникла у двери, чтобы проводить друга.

- Спасибо ещё раз, Вань, - она чмокнула его в щеку и открыла защёлку входной двери. – Я бы точно без тебя не справилась. Ты настоящий друг!

- Справилась, куда б ты делась! - улыбнулся парень и вышел из квартиры.

Спускаясь вниз и слыша, как барабанит по подъездному крыльцу весенний дождь, он вертел в руках сложенную трость зонта, которую ему перед выходом вручила Маша. Было приятно, что кто-то в тебе нуждается, и ты действительно можешь быть полезным. Особенно греет душу, когда это говорит любимый тебе человек…

***

- …Всё просто шикарно, мы просто супер! – радостно сообщил Кирилл, когда их общая затея выгорела.

- И как ты вообще без меня раньше справлялся?

- Даже не знаю…

- А знаешь, о чём я задумался? В юности-то ты, наверное, хорошо справлялся.

- С чем?! – по глазам Кирилла было видно, что он совершенно не понимал, о чём говорил Ваня.

- Да со всем! Это сейчас уже тебе помощник нужен… Стареем, брат!

- А может, сейчас просто вспоминаются именно те моменты, когда справлялся? А когда нет - засыпал розами и забыл. И вообще... мне нравится справляться вместе!

- Так-так… А розы-то где взял?!

- Так, сочинил! Думаешь, мне их поставляли в таком количестве?

- Ну.. не в таком… А в каком, кстати?

- В таком, что если бы я на поставки надеялся - вряд ли бы что засыпал.

- Но пару вёдер для красоты насобирал бы, небось. Ну, или трёхлитровых банок.

- Да я и не собирал как-то, поэтому... не знаю!

- Хитрюга. Вроде и не промолчал, но и не конкретизировал. Да и ладно, чёрт с ними - чужими розами. У нас свои!

- И свой дождь.

- И зонт.

- И дом…

В тот раз тоже шел дождь. Иван это очень хорошо помнил. Наверное, именно поэтому он и любил такую погоду. В такие моменты они всегда были вместе, даже если на расстоянии друг от друга. Дождь их соединял.

Открыв зонт и сойдя с крыльца дома подруги, парень двинулся в сторону остановки. Там он сел на подъехавший автобус, проехал шесть остановок и вышел у серого четырёхэтажного здания с большими окнами, в которых уже зажигался свет. Он себя чувствовал подростком в такие моменты: стоять под проливным дождём, прижимаясь к стене дома, который соединялся аркой с другим таким же, и глазеть на здание напротив, гипнотизируя одно единственное окно и ожидая, когда там покажется силуэт…

Рабочий день подходил к концу, и из дверей начали выходить люди. Но Ванин взгляд ловил лишь одну единственную фигуру, которую хотелось окликнуть, одарить своей до безобразия счастливой улыбкой, принять с распростёртыми объятиями, прячась под той самой аркой от прохожих, потом по-быстрому, но горячо чмокнуть в слегка покалывающую двухдневной щетиной скулу и, чуть касаясь локтями, отправиться по привычному уже маршруту...

Именно так всё и произошло, а потом, аккуратно переступая через лужи и кутаясь в воротники, парни пошли в сторону перекрёстка, прикрываясь одним большим чёрным зонтом на двоих. Люди суетились на тротуарах, стараясь увильнуть от брызг, летящих из-под проезжающих машин и автобусов, уклониться от струй воды с карнизов зданий и козырьков магазинов. Каждый старался смотреть себе под ноги и побыстрее добраться до остановки, а там уже и домой. Двое парней тоже не спеша виляли, обходя прохожих, и на носочках перепрыгивали лужи. Когда на перекрёстке загорелся зелёный сигнал светофора, они чинно перешли по «зебре» переход и как все двинулись в… А нет, не как все! Опустив свой большой зонт, они вдруг запрыгнули на высокий парапет и как дети, расставив руки в стороны и шагая друг за дружкой, пошли вдоль дороги, время от времени замирая на одной ноге в позе «ласточки», пока один не толкал легонько другого, чтобы тот потерял равновесие. Потом они спрыгнули на тротуар, прямо в центр обширной лужи, рассказывая что-то друг другу сквозь смех и показывая пальцами в сторону городского парка, и уже затем, закинув на плечо сложенную трость зонта и взявшись за руки, зашагали по тротуару уходящей вдаль улицы. Кто-то из прохожих, возможно, покрутил пальцем у виска, кто-то даже что-то обидное пробурчал им вслед, а у кого-то, сидящего в тёплом салоне автобуса, эти двое вызвали интерес и желание протереть стекло, чтобы рассмотреть получше. Но лично им всё это было без разницы. У них снова был дождь. Их майская гроза. И совершенно не важно, что она далеко уже не первая, но они всё ещё вместе, поэтому грех было не воспользоваться моментом и не намокнуть под этим дождём воспоминаний.

Просто в какой-то момент жизни мы вдруг понимаем, что научиться дышать счастьем несложно, ведь оно везде: в воздухе, в мелочах и в том человеке, который рядом с тобой.

---

Гадание на одуванчиках

Рейтинг: G
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Флафф, Философия
Размер: Драббл, 4 страницы
Описание:
Сейчас, держа двумя руками немного липкий от густого белёсого сока растения стебель нарядного одуванчика, он с закрытыми глазами загадывал желание. Ресницы немного подрагивали от ярких картинок подсознания, щёки раскраснелись от предчувствия, губы сентиментально шевелились, будто рассказывая секреты на ушко, брови грациозно сопровождали полёт фантазии, а шея медленно склоняла голову то в сторону левого плеча, то правого. Осталось лишь дождаться, когда он глубоко вдохнет и...

-----ЧИТАТЬ-----

Иногда мы превращаемся в неисправимых фантазёров и начинаем верить во все придуманные нами же сказки.
Но он был не таким.

Даже когда пытался вычислить успех завтрашнего дня по расположению звёзд, даже когда верил в удачу двух семёрок на талончике троллейбуса, даже когда обрывал лепестки ромашке, тихо шепча «любит - не любит». Он был самым настоящим романтиком, предпочитающим поменять отель пять звёзд на отель тысячи звёзд, причём – настоящих, трогательно мерцающих в ночном небе над головой, тех самых, которые могли ему рассказать о завтрашнем дне.

Когда он слышал приятные слова, то всегда переспрашивал - «Правда?». Нет, не потому что не верил, он ведь «лакировщик», как принято о таких говорить, только вместо нанесения лака на разные поверхности он лакировал свою действительность. Он просто любил переспрашивать о том, что приятно было слышать снова и снова. А появившаяся внезапно в его голове маленькая серенькая мечтулька очень быстро расцветала и превращалась в безбрежную и причудливую, блестящую и немного восторженную, часто необъятную и всегда красочную Мечту. Она являлась перед ним абсолютно живой и совершенно неукротимой, за такой можно было босиком идти на край яркого света или твёрдой земли. Но отрезвлял холодный голос: «На Вашем счету недостаточно средств для осуществления мечты». И гудки…

Можно было опустить руки и прекратить топтать дороги, просто сесть на траву и сложить крылья за спиной.
Но он был не такой.

Верить или нет в приметы – дело каждого, но когда ты сам их придумываешь, то ничего другого не остаётся, кроме как следовать тайным знакам. Для большинства будущее – это тот самый симпатичный и тяжёлый сундук в дальнем углу чулана, с чудной замочной скважиной и потускневшим ключиком на потёртом шнурке, куда люди обожают складывать мечты. Он же любил их раскладывать веером перед собой как шелестящие цветные фанты от конфет, бережно разглаживая ладонью и несмело трогая их пальцами. Тогда они казались более реальными. А ещё он умел гадать на одуванчиках. Сорвёт один, закроет глаза, представит то, что хочется до обморока в полузабытьи, до нервного скрипа зубов, до нетерпеливого хруста пальцев, и замирает на несколько секунд. В такие моменты он начинал слышать самые невероятные звуки…

Вот и сегодня, щурясь от летнего солнца, отражающегося от яркой глади сонливого озера, и прикрывая ладонью глаза, ловя в рубаху шумный ветер с растрёпанного горчичного поля и наслаждаясь широтой простора, он устроился на берегу. В руке – неизменный одуванчик и желание дождаться. Кого? Он сам пока не знал, просто верил, что непременно его узнает. И тогда… Он покажет ему свой мир, наполненный восхитительной роскошью звуков!

«… Беги, беги за мной! Я покажу тебе волшебные горы!»

И вот они вдвоем устремляются по замшевому зелёному склону вверх. Конечно, можно было бы, как и все «стайные», поехать на море, чтобы получить витамин D на всю кожу и на год вперед. Но хотелось чего-то необычного, и они, взявшись за руки, преодолевают косогор, поднимаются на вершину, проходят по хребту и спускаются в сонную долину. И словно дежавю – внутрь мягкой щекоткой вливается как будто очень знакомое, но не слышимое ранее журчание ручья, которое можно слушать бесконечно. В большом и серьёзном городе поймать удовольствие от прохладных звуков ручья практически невозможно, ведь природозаменители и звукоимитаторы - это чистая «пластмасса». Ни одна картинка, ни одна аудиозапись не может сравниться с густотой звенящей воды. Возможно, многие городские жители никогда не слышали этот звук и продолжают «очаровываться» природой через пиксели и герцы, получая эмоции и ощущения через тактильный контакт с ацетатом целлюлозы или поликарбонатом. Откуда им знать, каково это - перейти в брод каменистую бодрящую горную реку, закатав штаны выше колен и всё равно намочив край, а потом радостно хохотать от созерцания распятых на коряге мокрых штанов, бегая друг за другом по краю берега в одних трусах. Или до боли в скулах растягивать улыбку, когда солнце внезапно выбивает яркую радугу из осколка бутылки, и она парит над землёй, вызывая приступ бесконтрольного счастья.

Потом он показал бы своему спутнику небольшую поляну в ложбине, именно там, в окружении разноцветья крошечных альпийских цветов они бы слушали сухое потрескивание поленьев в костре. Невероятно, но и эти хлёсткие звуки можно действительно слушать часами. Как и стук дождя по крыше двухместной палатки, который не заканчивается мгновенно, и есть возможность вдоволь насладиться его приглушённым постукиванием. А ещё - слушать дождь, наполняющий забытый над потухшим костром котелок. Снова звук падающего дождя, но на этот раз в другом контексте, капли, падающие на воду, имеют совершенно другой «вкус», и это создаёт неповторимое пьянящее расслабление.

Многие последний раз мечтали в далёком детстве или вчера перед сном, но о чём-то непростительно мелком или попросту скучном.
Но он был другим.

Его фантазии были длиннее экватора и ярче солнца. Любимым людям хотелось дарить всю глубину вселенной. И если бы он умел моментально переноситься в пространстве, то непременно бы показал своему единственному невероятную торжественность океанского прибоя, бархатным шумом которого также бесконечно можно наслаждаться в томлении романтики. Если бы он умел переноситься во времени, то подарил бы ему тугой хруст снега. Он бы обязательно нашел в городе нетоптанный и свежий хрустящий снег и подарил бы драгоценное время расслабления. А ещё особое удовольствие прогуляться по снегу ночью, ведь так можно гораздо лучше расслышать плотный хруст подмёрзшего наста. Или вообще - вдвоём упасть на него и почувствовать ласкающее прикосновение медленно опускающихся на лицо замерзших невесомых кристалликов воды. И снова почувствовать себя счастливым до головокружения.

Случается, что звуки ввергают людей в состояние прескёвю, то есть стойкое ощущение "на кончике языка". Как будто вот-вот готов испытать прозрение, но не хватает какого-то крошечного фрагмента. В такие моменты тебя вновь начинает кружить в серпантине калейдоскоп самых невероятных звуков: дрожащих или хлёстких, шелестяще беглых или тающе вязких, иногда - магически меланхоличных, а порою, и торжественно мажорных. Когда пытаешься признаться в первый раз в любви, то звуки кажутся жадно мятыми, а когда слышишь в ответ: «И я тебя…» - такое впечатление, что в ушах жидким золотом разливается сладость слов, а на сердце тайными иероглифами проступает слово «счастье».

Люди мечтают и загадывают желания с «рoker face» - лицом игрока в покер. Зачастую они боятся показать другим свои мысли, эмоции, поэтому охотно надевают на себя утягивающую маску апатии и равнодушия.
Но он делал не так.

В нем явно жила душа величайшего мима. Марсель Марсо им бы гордился. Вот и сейчас, держа двумя руками немного липкий от густого белёсого сока растения стебель нарядного одуванчика, он с закрытыми глазами загадывал желание. Его ресницы немного подрагивали от ярких картинок подсознания, щёки расцветали румянцем от предчувствия, губы сентиментально шевелились, будто рассказывая секреты на ушко, брови грациозно сопровождали полёт фантазии, а шея медленно склоняла голову то в сторону левого, то в сторону правого плеча. Оставалось лишь дождаться, когда он глубоко вдохнет, вытянет губы дудочкой и подует на прозрачно-ажурную шапочку пушистого цветка, чтобы ветер подхватил маленькие акробаты-зонтики и разнес над землёй. Если серединка на стебле останется «голой», без единого белого хохолка, значит, желание сбудется…

- Снова гадаешь на одуванчиках? – раздается голос за спиной, и вместо выдоха на цветок он нервно икает.

- Ну тебя! – наигранно грозно сердится, но тут же расплывается в улыбке. – Напугал.

Кто-то бы удивился – гадание ещё не закончено, а желание уже исполнилось? Кто-то бы не поверил – мало ли в жизни совпадений?
Но он был не таким, как все.

Он верил в то, что придумывал сам, верил тому, что видел и слышал, и доверял тому, кого любил. Иногда он переспрашивал: «Правда?», но не потому что сомневался, а просто потому что очень часто слышал о себе прекрасные слова. И ему отвечали, что так и есть, и он действительно самый-самый, что его – очень-очень и всегда сильно-сильно, что порою крепко-крепко, а однажды даже слишком-слишком, и всё это, естественно, правда-правда! В ответ хотелось дарить во сто крат больше, шептать невероятные слова и обжигать своим дыханием, касаться нежно и в то же время сминать страстью, чтобы в какой-то момент с такой же трепетной надеждой в любимых глазах сорвать вопрос с его губ: «Правда?»

- Правда, напугал? – вопрос со смешком, и вот уже рядом приземляется тот, кого хотелось провести по горам, усадить у костра, уложить в палатку, перенести к океану или кинуть на снег. – Машина уже на ходу, так что можем продолжать путь. Куда теперь?

- А знаешь… - после нескольких секунд он выдыхает с детским азартом: - А давай в горы! К чёрту дачу и шашлыки!

- Так это же полтысячи километров?! – с задорным смехом и азартом в глазах.

Кто-то бы испугался, кто-то покрутил бы пальцем у виска, а многие записали бы в блокнот эту самую мечту и положили в тот самый старый сундук, чтобы когда-то… Возможно… Наверно… Ну, может, на следующие выходные… Или на следующий год... Или в следующей жизни…
Но они были другими.

Подскочив на ноги и дернув за руку своего любимого, он с победным кличем триумфально поднимает вторую руку вверх, устремляя её в небо. И вот они вдвоем уже несутся по волнистому горчичному полю в сторону трассы, где их ждёт автомобиль.

Сколько человеку нужно для свободы? Да всего лишь желание чувствовать себя таким! Именно поэтому сразу же после выкрика: «Беги, беги за мной! Я покажу тебе волшебные горы!» они устремляются исполнять свою Мечту – быть вместе везде. И не важно: хватит ли бензина, не заплутают ли по дороге, найдут ли пологий подъем, взберутся ли на вершину, разожгут ли костер и будет ли ночью дождь, чтобы фальшивя наиграть им ритм по крыше пока ещё несуществующей палатки. Ведь самое главное всегда остаётся с ними – они придумывают мечты и сами же их исполняют, причём свято веря - одуванчики никогда не обманывают!

---

В меню холодный мозг

Рейтинг: G
Жанры: Слэш (яой), Ангст, Драма, Психология, Философия, POV
Размер: Мини, 2 страницы
Описание:
В тебе живет две стихии: леденящий Северный Холод и жгучая Южная Жара. И всегда, заказывая блюдо в ресторане «Жизнь», проси у шеф-повора «Судьбы» самое лучшее блюдо из меню. Что это? Я тебе скажу, холодный Мозг и гарнир из горячего Сердца. Только так ты всегда будешь сыт Эмоциями, Чувствами и Счастьем.

-----ЧИТАТЬ-----

НЕ
ПРО-
ЩУ!!!


Да, это восклицание ты часто повторяешь. Когда тебя, как футбольный мяч, отбрасывают за штрафную или вычеркивают из жизни, не беря в расчет, что ты еще дышишь. Твоя злость, клокочущая, как вулканическая лава, готова фонтаном выстрелить и уничтожить все живое вокруг. Твои мысли серым пеплом покрывают все, что было так дорого и близко сердцу. Да и сердце превратилось в дупло, которое выели короеды. В твоем случае это люди-сердцееды. Причем, самое ужасное, что эти люди одной с тобой крови. И если бы ты оказался в джунглях, твои шансы на выживание возросли бы в разы, по сравнению с вероятностью быть съеденными собственными родственниками. И ладно бы это было сделано во имя спасения от голодной смерти. Нет! Здесь никому голод не угрожает! Просто кому-то захотелось десерта в виде твоего сочного сердца, приправленного горьким отчаяньем, кислым сожалением и терпкой любовью. Просто кто-то любит экзотику, ведь это сердце принадлежит…

- Ты не имеешь права!

Да, я это уже слышал. И не раз. Я не имею права любить, выбирать, чувствовать, думать, жить. Меня лишили его, как лишают родительских прав нерадивую мать. Да, я – не такой, каким вы хотите меня видеть, каким вы меня придумали. Вам казалось, что, прошуршав банкнотой, можно будет меня купить, как понравившуюся игрушку в магазине? Стукнув кулаком и повысив командирский голос, устрашить меня как призывника? Пристыдив и обозвав, – унизить, как выпускницу школы? Шантажируя и угрожая, – заставить вырвать из сердца любовь? Такую неугодную любовь к…

- Как ты мог?

Прикрыв глаза и кивая головой, слушаю женскую истерику. Да, я смог! А вам слабо наперекор всем, без поддержки дур-подружек, советов мамочки и обсуждения в контакте, сделать то, за что несешь ответственность только ты! Причем, ответственность огромную, порой непосильную! И разделить ее не с кем, поскольку из вас двоих паровоз – ты, а твой вагон - всего лишь…

- Ты не посмеешь!

Я? Это я-то не посмею? Да в эту секунду я ощущаю такое желание вырвать с корнем Эйфелеву башню, разрушить Великую Китайскую Стену и погасить Солнце, что мне сейчас все подвластно! Я готов бросить все и бежать в другую страну, на другой континент, в другую Галактику, лишь бы сделать счастливым…

- Подумай о других!

Смешно! И, главное, правдоподобно! Люди, когда врут, должны хотя бы глазом моргать, чтобы не вводить в заблуждение. Это кто говорит? Те, которые всю жизнь думали о себе и окружающих, находящихся на расстоянии не дальше трех метров? Те, кто сладко спит ночью после восьми часов тяжелой работы сволочью и тварью? Не смешите меня! Думать – прерогатива добрых людей, злые же только помышляют и обмозговывают. Сейчас в моих мыслях единственное светлое воспоминание - воспоминание о…

СТОП! ДОСТАТОЧНО! ОСТАНОВИТЕ ПЛАНЕТУ! Я ВЫЙДУ!

Что это? Почему люди замерли? Все остановилось. Водитель мира меня услышал? Ноющая раной тишина.
Как холодно. Словно кто-то открыл балконную дверь в лютую стужу и запустил снежную вьюгу внутрь.

- Да, холодно, но этот холод тебе поможет. Это твое спасение. Только холодный Рассудок. И я – здесь. Ты не имеешь права сдаваться: подчиняясь обстоятельствам, пресмыкаясь перед трудностями и игнорируя свое «Я» ты превращаешься в человеческий планктон. Сейчас ты еще можешь трепыхаться и надеяться, что не ляжешь на дно или не будешь просто плыть по течению. У тебя есть шанс. Используй его по полной. Это нужно для тебя и для…

- Одним холодом можно убить то живое, что еще теплится внутри.

Господи, помилуй! Я сума схожу! Внутри меня раздаются голоса!

- Не бойся, милый. От горячего любящего Сердца еще никто не умирал. Я помогу тебе справиться с любыми трудностями. Ведь мне ты доверяешь самое дорогое – свою Жизнь? Именно я запускаю ее, как мудрый часовщик, и останавливаю, когда Госпожа Вечность присылает приглашение на последний бал. Именно мне ты доверяешь свои самые сокровенные тайны, через меня протекают ручьем твои эмоции и, словно стайка птиц, кружатся чувства. И только я знаю ИМЯ. То ИМЯ, которое ты не смог написать, оставив многоточия. Ведь это ОН? Правда?

Сердце принадлежит - ЕМУ.
Любовь - к НЕМУ.
Всего лишь - ОН.
Сделать счастливым – ЕГО.
Воспоминание – о НЕМ.
Для тебя и - для НЕГО.

И помни, Друг мой, что в тебе живет две стихии: леденящий Северный Холод и жгучая Южная Жара. И всегда, заказывая блюдо в ресторане «Жизнь», проси у шеф-повара «Судьбы» самое лучшее в меню. Что это? Я скажу тебе, холодный Мозг и гарнир из горячего Сердца. Только так ты всегда будешь сыт Эмоциями, Чувствами и Счастьем.

Прошу к столу.