Рейтинг: PG-13
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Флафф, Философия, POV
Размер: Мини, 19 страниц
Описание:
Мы очень часто забываем, что «настоящее» намного важнее «престижного». Наверно, нужно уметь жить каждым днём как первым, и тогда не будешь бояться, что внезапно он может стать последним. Нужно уметь создавать для себя новые миры и заполнять их тем, чем ты сам пожелаешь. Не нужно жалеть о прошлом, нужно уметь дорожить настоящим…
-----ЧИТАТЬ-----Срочно! Удрать из душного кабинета, из города, из страны!
Какие мысли только не приходили мне в голову в последние дни, хотелось забраться… да хоть бы и в погреб, чтобы никто тебя не доставал и не дёргал, чтобы почувствовать себя хоть на несколько минут мёртвым и насладиться тишиной. Вечный цейтнот напрягает здорово, но ты стараешься держаться до самого финиша, до предела, а потом – рывок, лента, свобода…
Сейчас, когда зарываешься пальцами в грубоватый песок пляжа, чувствуешь крупные песчинки спиной, жмуришься от утреннего солнца Будванской Ривьеры и твой слух ласкает лишь шепот рассветного прибоя, не верится, что ещё вчера вечером ты топтал раскаленный асфальт душного города. Впереди лишь отдых, немного раздражающего шума от приезжих отдыхающих и полнейшая свобода. Сегодняшний день хотелось провести подобно тюленю: тихо, мирно, сытно и на спине. Или боку. Или животе. Да, впрочем, и не важно. Главное, ни с кем не говорить, никому не улыбаться и не на кого не смотреть. Отдых. Я его, чёрт побери, заслужил! И я его купил! А купленное возврату или обмену не подлежит. Я ухмыльнулся: даже вдалеке от работы всё не могу расслабиться.
Как сам себе пообещал, так и сделал. Никаких контактов, никаких передвижений, лишь несложный алгоритм: гостиница – пляж – море – ресторан – пляж – море, море, море… К вечеру захотелось ненавязчиво приобщиться к прекрасному и всё же посмотреть ещё хоть что-то, помимо неизменного пляжного пейзажа и полуголых тел в самых живописных позах для загара.
Вернувшись в свой отель, неспешно приняв прохладный душ и переодевшись в удобную одежду, я спустился вниз и на ресепшине узнал, что для разнообразия отдыха и оживления культурной программы туристы могут прогуляться до Старого города и там окунуться в историю страны. В принципе меня мало интересовали экскурсии, да и занимательно-историческую информацию я запоминаю плохо, но просто как возможность заполнить вечер… Словом, я охотно воспринял предложение совершить небольшой поход.
Минут через двадцать неспешного хода я оказался в другом мире. Пройдя через старые городские ворота, обрамлённые потемневшей от времени ковкой, которые были гостеприимно распахнуты для всех, кто пожелает заглянуть за крепостные стены, опоясывающие исторический центр, я ступил на грубую брусчатку. Узенькие кривые улочки плавно перетекали в небольшие стародавние площади и снова лентой вились между древними, потертыми домами, построенными несколько веков назад из камнетёсных блоков. Многие улицы были довольно оживлёнными за счёт множества уютных кафе и ресторанов, но мне хотелось побродить по отдалённым «артериям истории».
Повернув за угол очередного уличного кафе, я обнаружил, что при отсутствии искусственного освещения тут довольно-таки серо, и полумрак окутывает пространство, несмотря на то, что время ещё не позднее. Террасы и балкончики, деревянные навесы и растительность «крали» вечерний свет, от этого сумеречные улочки казались немного мистическими, и временами создавалось впечатление, что я попал в сказку Андерсена. Остановившись посреди узенькой улицы, где можно было коснуться стен соседних домов, взявшись с кем-нибудь за руки, я запрокинул голову. Вид был поистине завораживающий: серо-белые блоки многовековой кладки, облизанные острыми дождями и едкими ветрами, кое-где увитые плющом или исцарапанные поколениями жителей, устремлялись вверх и обрамляли полоску аспидно-синего вечернего неба. Вдруг до меня донёсся ворчливый голос: «Право, право. Какое, к чёртям собачьим, право?!» Из-за угла вышел парень в коротких белых шортах и красной майке с белой окантовкой. Его грудь наискосок пересекал широкий тканый ремень, а на боку болтался фотоаппарат. Он устало шуршал сандалиями и, увидев меня, произнес: «Молим вас!» Я понял, что парень пытается на местном языке меня о чем-то попросить.
- Не парься, можешь на русском, - я продолжал стоять, засунув руки в карманы и рассматривая туриста.
- Ёкарный бабай! – воскликнул он, подошел быстрым шагом и проворно хлопнул меня по плечу. – Земеля! Ну, на конец-то, а то тут или местные со своим языком, или приезжие без мозгов.
Он тут же подхватил свою камеру и щёлкнул кадр, поймав мой удивленный взгляд и сразив внезапностью. Я от неожиданности сделал шаг назад и зацепился пяткой за невысокую ступеньку у одного из домов.
- Эй, не падай в обморок, - он моментально ухватил меня за локоть и придержал, хотя я всё же уселся задницей на землю. Он довольно открыто улыбнулся и тут же потянул меня вверх, поставив на ноги. – Извини, я просто всё интересное стараюсь фоткать, маленький бзик у меня. Вот, друзья подарили хороший аппарат, и я первый месяц всё подряд снимаю, - он покрутил передо мной своей фотокамерой, и было видно, что парень горд. Я, конечно, не особо разбираюсь в хорошей цифровой аппаратуре, а из приличных фотоаппаратов знал лишь Никон и Кодак, но у его агрегата был достойный вид и шильдик какой-то совсем незнакомой фирмы, впрочем я и не особо пытался рассмотреть.
- А я, по твоему, интересный экспонат? – немного смутившись такому напору, я на автомате пару раз хлопнул себя по заднице, отряхивая штаны. – И мне теперь, как в «Простоквашино», три дня за тобой бегать, чтобы фотографию забрать? – я чуть улыбнулся, стараясь скрыть неловкость. Мне совсем не хотелось дополнительных знакомств или просто разговоров, но парень был настолько непосредственным, что меня всё же одолел интерес. Уж больно странно он появился, и мне захотелось узнать, за чьи это он права так переживал. Но сказать я ничего не успел, его самого понесло, как паровоз с горы, и было очевидно, что парень нацелен на знакомство.
- А чего за мной бегать? Я и сам скажу, где остановился, и вообще, можем завтра вместе пойти пофоткать. А сейчас не мешало бы где-то приземлиться и поужинать. Я не так кушать, как пить хочу, - он снова добродушно улыбнулся и протянул руку: - Меня Даня зовут, а тебя?
- Александр, - вежливо представился и тут же подумал, что для парня в бриджах-милитари и белой майке с монстром и надписью «Iron Maiden» я какую-то неправильную манеру знакомства выбрал. Но мой новый знакомый не дал мне шанса исправиться.
- Первый, что ли, - тут же заржал он и снова поднял свой аппарат и щелкнул меня. – Или, может, Великий? – при каждой новой гипотезе я невольно менял выражение лица, и парень, словно профи, подлавливал и клацал новый кадр. – А, точно! Александр Невский тире Македонский? – он продолжал веселиться. – Извини, без коня и шлема не узнал.
- Да хорош тебе прикалываться, - мне хотелось дать ему подзатыльник и одновременно засмеяться самому, чем-то он меня купил, этот непонятный парняга. – Можешь просто Саня, - я протянул руку, и тут же моя ладонь была сжата Даней. Парень довольно интенсивно начал её трусить, а я чувствовал себя птичкой, угодившей в силок. Мне оставалось лишь подчирикивать ему и мелко потряхивать крылышками.
- Так как? Пойдём? – он всё не выпускал мою руку, продолжая сжимать её, сам же чуть наклонив голову и растянув губы в улыбке, заглядывал мне в глаза.
- А? Куда? – глуповато спросил я и снова вошел в ступор, продолжая смотреть на Даню и совершенно ничего не соображая.– За фотографиями?
- Ну, хочешь, можем и за ними, раз ты такой эстет и ценитель фотоискусства, - он рассмеялся, отпустил мою ладонь и снова поднял фотик. Я тут же запротестовал и поднял руку к лицу. Но его это не смутило, и парень всё же клацнул, добавив: - отличный кадр, живой и внезапный, мне такие нравятся.
- Чувствую себя звездой, - я хохотнул. Даня вызывал одновременно и раздражение и улыбку.
- А чем не звезда? – он отступил на два шага назад, поднял объектив и тут же скомандовал: - А ну, раздвинь ноги и раскинь руки в стороны!
- Сдурел? Чего это я должен тут раскорячиваться? – я не совсем понял эту шутку.
- Какой же ты тёмный, - снова просиял парень. – «Звёздочкой» стань, вот и будет возможность заснять тебя в роли звезды.
Я не понимал, почему подчиняюсь ему, он меня веселил, и рядом с ним было довольно комфортно. Даня снял меня еще разок и тут же переключился на перспективу улочки. Сделав ещё несколько снимков, он всё же оставил свой аппарат в покое.
- Знаешь где выход? – он упер руки в бока и подмигнул мне. – А то эти местные сами нифига не знают. Спросил их, как людей: куда мне идти, чтобы выйти к воротам? А они мне – «право, право…». Уже минут двадцать кружу, только одни домишки и тупики.
- Так ты не туда шёл, - я засмеялся. – Неужели вас не предупреждали, что местный язык хоть и похож на русский, но довольно часто можно проколоться.
- Ну, «на право» - тут и ежу понятно, не велика мудрость, но там никакого выхода нет!
- Вот и лоханулся, у них «право» означает – прямо. Как бы – правильно, то есть верно идешь по прямой.
- Вот дуралеи, - совсем беззлобно возмутился парень. – Неужели нельзя нормально говорить?
- Ну, у них много таких «странностей», - мы отправились по улице в направлении выхода. – Знаешь как у них сосиски называются? – я сделал паузу и гордо произнес: - «хреновки».
Он хохотнул и снова навел на меня камеру. Сделав снимок, он решил поделиться и своими наблюдениями.
- Это ещё что. Вот я узнал прикол, - он остановился, положил руку мне на плечо и заглянул в глаза. – Вот как думаешь, если парня характеризуют как «топлого брата», это что означает?
- Наверно, как хорошего или дружелюбного, - ответил я, не особо задумываясь. – Понятно же, что тёплые отношения бывают с хорошими или близкими людьми.
- Фиг! – радостно воскликнул Даня. – Хотя, в чем-то ты прав, говорят о «хороших парнях» и естественно о «тёплых отношениях», только между гомосексуалистами. То есть – отношения между мужчинами.
Я почувствовал себя неловко и кашлянул. Дальше мы тему не развивали, продолжали неспешно идти по тёмным улочкам, и Даня непринужденно рассказывал о всякой чепухе. Уже через десять минут мы сидели за столиком уличного кафе и поедали вкусное блюдо со странным названием «бурек»; алкоголь тут не продавали, поэтому обошлись кофе и соком.
- Слушай, Сань, а ведь на наш чебурек похоже, - прожевывая тончайшее слоеное тесто с начинкой из мяса, сыра и зелени. Чудная спиральная форма этого пирога была не менее экзотичная, чем и сам вкус.
- Ну, да, только это элитный чебурек, - сказал я и отправил в рот очередную порцию этого блюда. Мои слова почему-то очень развеселили нового знакомого, и мы продолжили наш ужин, сдабривая его смехом, разговорами, нечастым молчанием и довольным чавканьем.
Вечер пролетел незаметно, и мы уже в темноте добирались до гостиницы. Ласковый адриатический ветер приятно холодил кожу, а воздух был настолько свежим, чистым и пьянящим, что хотелось его не просто вдыхать, а ложкой кушать. Звук прибрежных волн бухты мерным шелестом доносился до нас, и вся эта идиллия дополнялась негромкой болтовней моего нового товарища Дани.
Уже проведя меня до гостиницы, он махнул рукой в направлении дороги и показал, где остановился. Назавтра мы договорились встретиться на пляже и после, когда солнце поднимется достаточно высоко, пообедать и поехать на экскурсию. Разве можно сопротивляться такому ненавязчивому напору? Естественно, что утром я проснулся с улыбкой, почему-то день показался не просто солнечным, а волшебным. Я быстро собрался, спустился в ресторан, чтобы воспользоваться своим правом на шведский стол, и, уделив завтраку не более десяти минут, направился к пляжу.
Его я увидел издали, не заметить было просто невозможно: два шезлонга, наполовину стоящих в воде, и воткнутый в песок зонт явно выделялись из стройных рядов пластиковых лежаков, стоящих как минимум в полутора метрах от кромки прибоя. На зонтике как флаг развевалась вчерашняя алая майка Дани, а сам он лежал почему-то головой внизу шезлонга, а ногами на чуть приподнятой спинке. Я, не сдержавшись, рассмеялся и направился к своему новому знакомому.
- Досыпаешь? – я кинул полотенце на соседний лежак и стянул майку. – Странная поза, или ты тут цирковыми номерами подрабатываешь?
- О! Привет! – не снимая ног, а лишь приподняв козырёк кепки, ответил Даня и протянул вверх свою руку. – А ты специалист по позам?
- Да ну тебя, - немного смутившись, я пожал его ладонь, потом полностью до плавок разделся и сел рядом на свой шезлонг. Парень был интересный во всём, это касалось и внешности, и свободы общения, и манеры поведения и даже одежды. Вчера на нем были довольно короткие шорты, а вот сегодня для пляжа он почему-то выбрал достаточно объемные и длинные шорты «гавайки». Мне стало интересно, как он собирается поверх них натянуть свои микроскопические штаны?
Мы поболтали, он рассказал, что полночи не спал из-за музыки, доносившейся с дискотеки, и о своём решении, что, по правильному, надо бы скорректировать свой режим. Пока он ездит не в профилакторий на лечебные грязи по состоянию здоровья, а по путевке для «оторваться», нужно днём отсыпаться, а ночью гульбанить. Я где-то был с ним согласен, в конце концов, ведь всего-то неделя отдыха, и не хочется вспоминать лишь обслуживание в номерах да фотки «солнышко в руке» и «я у шведского стола».
Мы всё же побыли пару часов на пляже, накупались вдоволь и даже успевали обсохнуть до следующего выкрика Дани: «Жопу вверх! В море марш!» Он оказался доморощенным дельфином и нырял с особым удовольствием и радостью. Обрызгивал всех, кто пытался подойти чуть ближе пяти метров, вечно волок меня под воду или заставлял плавать на перегонки то до «тётки в панаме», то с глубины до берега.
В очередной «выполз» на твёрдую землю я улегся на шезлонг, чтобы хоть чуть отдохнуть от усиленных водных упражнений, мышцы аж гудели и дыхание явно сбилось. Только я прикрыл глаза, как на меня снова наляпали, и я встрепенулся. Надо мною стоял Даня и держал какой-то булыжник в руках.
- Нюхай! – радостно то ли предложил, то ли приказал он.
- Делать мне нечего, - я отмахнулся. – Тебе нужно – ты и нюхай. Я предпочитаю свежий воздух, а не запах тины.
- Да ты не понимаешь, - Даня упорно не хотел отставать и бухнулся на колени возле моего лежака. – Нюхни, пожалуйста.
- Ладно, чёрт с тобой, давай его сюда, но только после этого отцепишься, - я оторвался спиной от шезлонга и наклонился над камнем в ладонях у Дани. – Ну, морем пахнет. Вот же неожиданность.
- Верно, - непонятно чему обрадовался парень. В следующий момент он кинул камень в песок, обвалял со всех сторон, поднял его в руки и снова поднес ко мне. Камень выглядел как клубника, которую обмакнули в сахар, весь в крупных кристалликах белого песка. – А теперь?
- Наверно, собачьими какашками, - пошутил я, хотя и знал, что пляж радикально чист. Но всё же снова наклонился и втянул воздух. Странное дело, камень действительно поменял запах и он был похож на…
- Скажи, похож на асфальт после дождя, как в детстве, - лицо Дани сияло, словно он выиграл джек-пот.
- Ве-е-ерно, - медленно растягивая гласные, я подумал, что именно это сравнение пришло в голову. Надо же, мы оба в морском камне уловили запах детства.
Даня уперся рукой в песок и потянулся к воде, кромка которой доставала нижних ножек шезлонга. Сполоснув булыжник в море, он снова уселся на колени и протянул мне свой камень.
- Теперь снова вдохни, - не знаю почему, но я как заворожённый сделал то, о чем он просил. Наклонившись, я шумно втянул в себя воздух и прикрыл глаза. Теперь пахло не просто соленой водой, а настоящим… Морем! Я не знал, как это объяснить, то ли этот парень так на меня действовал, то ли действительно после нехитрой процедуры макания в песок и снова омовения в море камень начинал «звучать» по-новому. – Чувствуешь? Как будто запах и воды, и солнца; вроде как улавливается шторм, и в то же время – аромат спокойствия. Есть ощущение и бурлящих волн, и тихой ряби подводного течения.
Я смотрел, не отводя глаз от этого непостижимого парня. Он мне казался таким бесшабашным, а тут вдруг поверг в полное оцепенение своими образами. Пока он рассказывал, я ещё раз решил вдохнуть запах обычного морского камня и убедиться, что я не придумал себе эти ощущения. Обхватив его ладони своими, я опять наклонился. Оказалось, что всё то, что он мне рассказывал, я действительно очень явно ощущаю. Но в следующий момент на нас начал брызгать какой-то малыш, который решил поляпаться у самой воды с надувным крокодилом. Даня тут же вскочил и, отшвырнув камень, побежал купаться, на ходу махая мне руками, чтобы и я присоединялся.
Еще поныряв и поплавав, мы несколько раз устраивали бои с надувными мечами, которые предлагали в детском бассейне для малышей. Как он умудрялся их там выпрашивать – не знаю, ведь ходил он туда без денег. Потом мы всё же полежали на берегу и обсохли, чтобы можно было на время солнцепека спрятаться где-то в ресторанчике и пообедать. Я довольно быстро стал пригоден к облачению в одежду, а Даня побежал к раздевалкам и вышел оттуда в своих белых трусах-шортах и с гавайским безумием в руке. Я подхватил его чехол с фотокамерой, своё полотенце, и мы отправились на обед.
Минут через тридцать, когда мы, сытые и довольные, закончили трапезу, Даня мотнулся куда-то, приказав мне сидеть тут и не шевелиться. Дышать и вертеть головой мне было великодушно дозволено. Вернувшись через несколько минут, он протянул две руки, сжатые в кулаки, и попросил выбрать. Я наугад хлопнул по левой, а он радостно выкрикнув: «Ха!» раскрыл правую, на которой лежали ключи.
- Это что, от квартиры, где деньги лежат? – я удивленно приподнял бровь. – Или ключи от сердца?
- Бери выше! – он надел колечко от брелка на палец и позвенел ключами. – Это от коня! Ты же Македонский?
- Ну, тогда и трон подавай, - хохотнул я и протянул руку, но Даня тут же спрятал ключи в кулак.
- Вставай, царёк, пошли, покажу, от чего ключик золотой.
Мы вышли на небольшую стоянку у ресторана, и парень тут же демонстративно подошёл к Фиату цвета молодой морковки, чем составил сочную палитру из авто и своей помидорно-красной майки. Я хохотнул от изобилия цвета, но всё же подошёл ближе.
- И где ты раздобыл сие чудо? – я начал обходить машину и тут же увидел на борту логотип отеля. Понятно, парень решил разориться на аренду авто. Мне стало неловко оттого, что он тратится на меня, и тут же предложил: - Слушай, Даня, давай я половину верну, ты же не Рокфеллер, а кататься мы оба будем.
- Не переживай, я тебя на заправке потрушу, самаритянин, - он открыл дверцу и тут же бухнулся на сидение. – Падай!
Я обошел авто с другой стороны и уселся на переднее сидение. Внутри жутко пахло фруктовым освежителем, и я мигом снял пластиковый резервуар с решетки обдува. Закинув его на заднее сидение, я потянулся к панели, отлепил присоску фигурки розового зайца с шатающейся головой и спрятал её в бардачок. Покончив с этим, я снова повернулся к водителю и обнаружил, что он, оказывается, внимательно наблюдал за мной.
- Как погляжу, ты хозяйственный, - вставив ключ в замок зажигания и провернув его, Даня завел машину и тихо тронул со стоянки. – Не любишь розовых зайцев?
- Отчего же, - я отвернулся к окну и попытался скрыть улыбку. – Люблю, но не пластмассовых, и не тех, что головой болтают.
- А чем болтать надо, морковкой? – я повернул голову и увидел, что Даня аж покраснел от попытки сдержать смех и готов был заплевать от хохота лобовое стекло.
- Да ну тебя, озабоченный, - ляпнул я, и сам уже начал смеяться.
Так мы и ехали всю дорогу, то подкалывая друг друга, то рассказывая какие-то старые шутки, которые вызывали неописуемый восторг и веселье у обоих. Мы не раз останавливались, завидев красивый пейзаж или старинные постройки, живописные холмы с буйной растительностью или склоны, на которых были «разбрызганы» ярко-оранжевые капли черепичных крыш домов. Дважды мы притормаживали у придорожных кафе, первый раз мы купили воду и пару безделушек-сувениров, а второй раз купили в дорогу фруктов. Дорога шла то спусками, то подъёмами, и мы ощущали себя как на аттракционах. Горные серпантины просто завораживали, и я был рад, что сидел на пассажирском месте, поскольку подъём шел против часовой стрелки, и водительское боковое окно постоянно смотрело на скалу, а я же мог любоваться дивными пейзажами в долине и даже фотографировать на Данин аппарат.
Куда мы едем, он так и не захотел поведать, сказал, что будет незабываемо, и что сам давно мечтал посмотреть на эту красоту. Четыре часа пути пролетели как одна минута, а когда мы, наконец-то, остановились и вышли из машины, я замер в восхищении. Мы стояли на вершине огромной скалы, покрытой невероятным количеством всевозможных деревьев и кустарников. Как зелёный водопад, растительность плавно окутывала скалистые стены каньона, но в промежутках отсвечивали сероватой лаконичностью голые каменистые бока этого гигантского ущелья. Внизу, на глубине более километра видна была ярко-бирюзовая вена горной речушки. Красота была неописуемая, и у меня просто перехватило дух.
- Нравится? – я совсем забыл о своём знакомом и немного вздрогнул, когда голос Дани раздался над самым ухом.
- Знаешь, я никогда не думал, что можно влюбиться в горы больше, чем в море, - я повернулся вполоборота к парню и заглянул ему в глаза. – Скажи, ты знал, что здесь настолько немыслимая красота, или случайно решил сюда приехать?
- Честно? – Даня надел солнцезащитные очки и посмотрел вдаль. – Я ещё дома решил, что нужно побывать в этом месте. Это самое глубокое ущелье в Европе, а если брать в целом, то уступает лишь Гранд-каньону. Мне почему-то казалось, что если побывать здесь, на самой вышине, когда у тебя под ногами такая пугающая и одновременно завораживающая бездна, можно загадать желание и оно непременно сбудется.
Он замолчал, а я продолжал смотреть на этого невероятного парня. Он второй раз за день успел меня удивить. Не ожидал я от него такой трогательности и в то же время почему-то безоговорочно верил ему. Я развернулся к обрыву и глянул на серебристую рябь бегущей воды. Какое-то время мы стояли молча, и лишь шум ветра с нами тихо разговаривал.
- Но тогда у всех людей, которые сюда приезжают, должны постоянно исполняться желания, - я махнул рукой в сторону многочисленных автобусов и машин, которые ждали своих пассажиров. Небольшие кучки людей равномерно растянулись на краю каньона и то и дело показывали пальцами вниз или на скалы, галдели и щелкали затворами фотокамер, позировали, жевали и прикрикивали на детей.
- Ну, не думаю, что им так легко удастся всё сделать, - Даня выдернул меня из созерцания и вернул к нашему разговору. – Тут еще хитрость есть.
Я чувствовал себя маленьким ребенком, которому пообещали раскрыть тайну: каким образом пузатый Дед Мороз умудряется пролазить через узкий дымоход, причём не забыв при этом свой огромный мешок с подарками.
- А ты знаешь? – мне стало смешно оттого, что я так повелся, но эта игра в доверие меня веселила, если не сказать, что мне реально стало интересно, что же Даня ответит.
- Конечно! Я ведь сам это придумал, - он рассмеялся и поднял фотокамеру. Сделав пару снимков ущелья, он переключился на меня. Я всячески удирал из объектива, но он был явно доволен результатом. – Хочешь посмотреть?
Кивнув головой и подойдя поближе, я глянул на дисплей, а Даня прижался ко мне своим боком и стал проворно перелистывать отснятые кадры. Получилось действительно чертовски здорово. Снимки очень отличались от тех, которые обычно привозят люди с отдыха, никаких тебе статичных поз и глуповатого позирования.
- Знаешь, тут, по-моему, чего-то не хватает, - я поднял голову на Даню и выжидательно посмотрел на него. Он неспешно снял очки и зацепил дужкой за вырез майки. – На фото вообще нет тебя.
- Да, ерунда, себя я и в зеркале могу каждый день видеть, - он хмыкнул и снова навел объектив на мое лицо.
- Погоди, получается у тебя будут мои фотки, а у меня твоих - нет? – я схватил пальцами камеру, прикрыв ладонью объектив. – Так не пойдет.
- Я тебе с паспортной странички подарю, - хохотнул Даня, но мою руку не отвел.
- Тогда у меня встречное предложение, - он заинтересованно посмотрел на меня и опустил фотоаппарат. - Давай сфотографируемся вместе?
- Хм. Попросим кого-то? – он сделал паузу. – Или как?
- Ты у нас профи, вот и сделай хороший кадр, как считаешь нужным, - я развёл руками, как бы позволяя ему самому принимать решение.
Даня улыбнулся, затем закусил губы и начал вертеть головой, выбирая ракурс. Буквально минуты три я наблюдал за этим новоявленным режиссером. Он то смотрел через объектив, то складывал пальцы рамкой. Наконец-то, когда удачный план был найден, он поманил меня пальцем, и я подошел. Встав плечом к плечу, я приготовился к фотосессии. Даня сначала стоял ровно и лишь левую руку оттопыривал вперед, чтобы удерживать камеру хоть на каком-то удалении. После нескольких кадров, он включил просмотр и скривился.
- Не, так не пойдет: то у тебя пол-уха нет, то я словно за углом дома стою.
- Что делать?
- Будем уплотняться, - сделал вывод фотохудожник и тут же обхватил меня за плечи свободной рукой.
Я и пискнуть или возразить не успел, как он начал свою фотоохоту. Он вертел нами то в сторону каньона, то просто к каким-то деревьям. Через минут пять мы уже вместе бегали от одной точки съёмок до следующей, обхватывали друг друга за плечи, корчили рожицы и прижимались щеками. Даня снимал нас то снизу, то сверху. Его рука моталась как корабельная рея в шторм, а парень всё старался сделать кадр поинтереснее. Когда мы отсняли кучу моментов и решили сделать перерыв, я вспомнил про диковинную историю с загадыванием желаний.
- Даня, а ты что-то про хитрость упоминал, чтобы желание, загаданное здесь, однозначно сбылось, - я уселся на землю и обхватил колени руками. День был довольно жарким, и чрезвычайно насыщенным, отчего я уже начал ощущать физическую усталость.
- Да ну тебя, ты ведь всё равно не поверишь, - махнув рукой, он подошел поближе и уселся позади меня, упершись спиной о мою спину. – Или ты веришь во всякую всячину?
- Ты разве будешь меня обманывать? – задав риторический вопрос, я сорвал у своих ног тонкий стебелек травы и зажал его зубами, продолжая созерцать природу и щурясь желто-горячему солнцу.
- Тебя? – Даня сделал паузу. После его минутного молчания, я вынужден был чуть отстраниться и повернуть голову в его сторону, пытаясь заглянуть на парня через плечо. Он тоже оглянулся на меня. – Нет, тебя не обману.
- Тогда рассказывай, мне очень нужно, чтобы желание исполнилось, - выплюнув травинку, я уселся вполоборота, подогнул одну ногу под себя и уперся локтем в колено другой ноги. Даня встал и, сделав шаг ко мне, протянул руку.
- Давай, буду тебя учить, - он помог мне подняться и подвел к скалистой площадке. Затем взъерошил себе волосы и стал внимательно смотреть под ноги. – Ищи круглый камень. Если найдешь, значит, половина дела сделана.
Я доверительно кивнул и начал усиленно рассматривать каменистые осколки под ногами. Как назло, на глаза попадались только острые сколы-пластины или какие-то булыжники. Я от усердия уперся руками в колени и стал ходить согнувшись. Через пару минут мне пришлось присесть на корточки, и я продолжил выискивать злополучный кругляшек.
- А если не найду? – выкрикнул я, продолжая упираться взглядом в землю.
- Кранты, - однозначный вердикт меня несколько смутил.
- В смысле? Хана мне? – я так и продолжал сидеть на корточках, но теперь смотрел не под ноги, а на согнувшегося Даню. – Или что ты имеешь ввиду? Может, любым камнем можно желание загадать?
- Ты так торгуешься, как будто не сокровенное собираешься загадывать, а скидку на бублики клянчить. Ищи давай!
Я продолжил утюжить взглядом сероватое плато скалы, а Даня время от времени поднимал объектив и делал очередной кадр. В какой-то момент он чертыхнулся и, назвав меня олухом, велел обернуться назад.
- Если бы не мой зум, фиг бы нашли, - он ткнул пальцем в пространство за моей спиной. – Вон же, два кругляка! Как ты мог их пропустить?
Я сам не понимал, как можно было не заметить такие камешки, и мигом подхватил их в руку. Теплые бока кругляшков сразу же согрели ладонь, но вовсе не обожгли её. Я протянул один Дане и тут же потребовал пояснений по поводу дальнейших наших действий.
- Значит так. Берешь камень в руки и подносишь его к лицу, - он сложил свои ладони ковшиком и наклонился, словно собираясь шептать камню на ушко. – Дальше ты тихонько проговариваешь своё желание.
Я повторил все действия за ним, хоть меня и раздирала улыбка, но я старался сдерживаться и выглядеть довольно серьезным. Но в следующую минуту я выровнялся и чуть отвел руки с камнем в сторону.
- Слушай. Знаешь, о чем я сейчас подумал? – я снова приблизился лицом и шумно вдохнул. – Мы сегодня уже так делали. Мы пытались почувствовать, чем пахнут мокрые камни. Может, сейчас и горячие пришло время понюхать?
- Во тебя попёрло, - хохотнул Даня, но всё же втянул носом запах согретого камня. Мы так постояли с минуту, и никто не проронил ни слова. Каждый видно пытался уловить что-то узнаваемое, еле прорисованное, прозрачное и тонкое. Может это и смешно, но мне нравилась эта забавная игра в ассоциации.
- Мне кажется…- я попытался сформулировать свои ощущения, но Даня меня перебил.
- Тсс, не сейчас. Потом расскажешь, сначала – желание. Думаю, ты ещё что-то сможешь уловить, - он шепнул что-то в сложенные ладони и тут же ракушкой их закрыл. Я повторил за ним, проговорив своё желание и тоже зажав камень между ладоней. – А теперь идем на край утеса и, размахнувшись, кидаем камешек вниз. Если он нечетное количество раз ударится о скалу, желание не сбудется, а если четное, жди скорого свершения.
Мы оба улыбнулись нашему странному шаманскому обряду, скорее похожему на представление в провинциальном цирке, но всё же сделали пару шагов к краю, и Даня замахнулся первым. Кругляшок довольно проворно начал скакать по скалистой породе, а потом затерялся в кустах.
- Мда, видно мне сегодня не фартит, - не смотря на сожаление в словах, было очевидно, что Даня совсем не расстроился, поскольку на его лице играла загадочная улыбка. – Теперь твой черёд, везунчик, - подбодрил он меня, и я размахнулся.
Камешек описал хорошую дугу и стремительно полетел вниз. Ударившись о каменистый выступ и падая дальше, он ещё несколько раз коснулся горной породы, а мы вслух пытались считать: «…два, три, четыре, пять, шесть…». Потом он просто исчез из вида, поскольку рассмотреть его на довольно большом расстоянии стало невозможно.
- По-моему, и у меня прокол, - повел я плечами, но всё равно продолжал смотреть вниз на горную речушку, на дне которой сейчас, скорее всего, и лежит мой камешек. Особо я и не верил в то, что мы сможем хотя бы ради шутки довести дело до конца.
- А мне кажется, что у тебя было четное число ударов, - проговорил Даня над самым ухом, и я почувствовал на предплечьях его жаркие ладони. Он сначала замер, а потом медленно повел руками вверх, еле касаясь кожи кончиками пальцев, пока не достиг моих плеч. – И теперь твоё желание должно обязательно исполниться, - я стоял не шелохнувшись, и лишь чувствовал, как его ладони обжигают кожу. Мне казалось, что я даже дышать перестал. В следующий миг я почувствовал его дыхание на своей шее, и затем – очень нежное касание влажных губ на сгибе плеча. – Ты это загадал?
- Не совсем, - еле проговорил я и неспешно развернулся, став к Дане лицом. Он нервно облизал губы и сглотнул. Я по инерции повторил за ним и только потом смог произнести: – Попробуй еще раз.
И он повторил... Это было как солнечный удар. А может, мы действительно очень уж много находились под палящим солнцем? Мне сложно было анализировать что-либо, я просто отдался поцелую, такому робкому и целомудренному, сладкому и пьянящему. Казалось, что мы так простояли вечность, что вокруг никого нет, лишь мы вдвоем где-то на вершине… нет, не скалы, а блаженства. Сложно описать тот лёгкий дурман после секундного касания его губ, после робкого держания меня за плечи этим невероятным парнем. Я почувствовал себя подростком, который прячется от вездесущих взрослых где-то за гаражами у школы, чтобы сделать что-то «предосудительное», но такое желанное…
Не помню, как мы сели в машину, как тронулись в обратный путь, сколько времени проехали, но вернул меня к действительности голос Дани, доносящийся сквозь тихий гул двигателя машины и неназойливую музыку, струящуюся из автомагнитолы.
- Ты, наверно, голоден, - его голос был спокойным, но очень тихим. – Может, фруктов хочешь?
- Нет, я сыт, - мне пришлось напрячь мышцы лица, чтобы не расплыться в улыбке.
- Устал? – Даня смотрел лишь на дорогу и выглядел довольно сосредоточенным.
- Отдохнул, - я всё же не сдержался и улыбнулся. Протянув руку, я накрыл ладонью его руку, сжимающую руль. – Дань, всё хорошо.
- Правда? – он мельком кинул на меня взгляд, и я заметил, как дрогнул уголок его рта.
- Разве может быть плохо, когда исполняются желания?
Он свернул с дороги, притормозил авто и выключил зажигание. Затем развернулся ко мне практически всем корпусом, согнул ногу в колене и водрузил её на сидение. Я тоже сел вполоборота к нему. Он несмело протянул руку и накрыл мою ладонь своей. Я повторил манёвр и накрыл поверху, словно намереваясь совершить детскую клятву «Один за всех!» Даня меня не подвел и короновал нашу импровизированную пирамиду своей ладонью.
- Тогда скажи, чем пахнет горячий камень? – он поднял свои глаза и пристально всмотрелся. Не знаю, чего он ожидал, но я тут же вспомнил его рассказ о мокром камне. Захотелось и для Дани рассказать крошечную историю.
- Ну, сначала я подумал о…- я сделал паузу, стараясь по выражению Даниного лица понять, верно ли я описываю, - … солнце.
Он немного сжал губы. Да, это был явно очень очевидный ответ, и вряд ли можно было им кого-то удивить. Поэтому я продолжил:
- Потом мне показалось, что я уловил запах ветра, - он улыбнулся и приподнял одну бровь. Я понял, что он заинтересован и ждет продолжения. – Наверно, так пахнут задуманные желания и ещё не сбывшиеся мечты.
Даня улыбнулся ещё шире, опустил голову вниз и провел большим пальцем по косточке моего запястья. Затем он подцепил мой браслет из плетеных ремешков и погладил по коже под ним. Было и щекотно и приятно одновременно, мурашки пробежали по руке, и я невольно вздернул плечо.
- Ещё я почувствовал запах янтарной смолы сосен, - Даня поднял взгляд на меня и, чуть наклонившись, внимательно заглянул в глаза. – Это немного напоминает ощущение томления в ожидании чего-то необычного.
Выпустив моё запястье, он медленно поднял руку и, согнув пальцы, замер у моей щеки. Казалось, что, не смотря на прохладу внутри салона, я ощущаю жар, исходящий от него; не смотря на присутствие искусственных ароматизаторов, я чувствую лишь сумасшедшую свежесть горного воздуха, а вопреки слепящему солнцу за окнами машины, я замечал лишь этого парня на фоне серой мглы.
- Наверно, так пахнет лето? - еле слышно проговорил Даня и коснулся моего лица тыльной стороной пальцев, проведя костяшками по скуле и спустившись до подбородка. Перевернув ладонь, и легонько приподняв моё лицо лишь касанием фаланги указательного пальца, он провел подушечкой большого пальца по моей нижней губе.
Я подался ему навстречу, прикрыл глаза и наши губы соприкоснулись. Он невесомо погладил кончиком языка уголок моего рта и потом робко лизнул верхнюю губу. Я замер в тихом блаженстве и лишь впитывал его нежность и сладкий восторг, боясь вспугнуть парня своим порывом и опорочить его ласки. Когда он плотно прижался своими сухими губами к моим, я тихонько вздохнул, а Даня, замерев на несколько секунд, отстранился и лишь шумно втянул воздух, будто всё это время и не дышал.
Переведя дыхание и открыв глаза, я увидел трогательный румянец на его щеках и, улыбнувшись, проговорил:
- Может быть, для кого-то это и запах лета, - взяв его пальцы в свою ладонь, я поднес их к лицу и прижал к своей пылающей щеке. – Но для меня так пахнешь ты…
Дорога назад была немного неловкая, мы всё больше молчали и лишь слушали музыку. Я потянулся на заднее сидение за фруктами, чтобы хоть чем-то заняться и не выглядеть полным истуканом. Даня сосредоточенно вёл машину. Лишь доехав до кемпинга, который расположился у горного озера, обрамленного голубовато-сизыми верхушками гор и буйной растительностью, мы чуть расслабились. Остановившись ненадолго, чтобы пройтись по прибрежной мели чистейшего холодного озера, мы снова начали вести себя, как и прежде: фотографироваться, порою прижимаясь, или обхватывая друг друга за плечи, смеяться, бегать по воде, разбрызгивая кристальные капли. Мы даже набрали по пригоршне воды из озера, чтобы попробовать ее на вкус, так как многие поступали именно так, рассказывая, что она абсолютно чистая и пригодна для питья.
Дальше наше путешествие было снова беззаботным и радостным, и никто из нас больше не вспоминал того сентиментального момента, когда оба были и взбудоражены и смущены. Мы чудесно провели день, и когда приехали в наш городок, небо над нами уже залилось закатными тонами, от амарантово-пурпурного до персидского индиго. Вдоль улиц вспыхивали фонари, люминесцентное освещение торговых точек и баров-ресторанов, неоновые вывески и разноцветные фонарики. Отовсюду звучала музыка, а на улицах было много отдыхающих, облаченных в парадную, по сравнению с пляжем, одежду.
Нам не хотелось расставаться и мы, припарковавшись, отправились в один из ярко подсвеченных ресторанов. В зале играла живая музыка, но нам предложили на выбор столик либо возле сцены, либо на пирсе. Мы, естественно выбрали открытый воздух, поскольку ни танцевать, ни смотреть представление не собирались. Деревянный пол террасы был похож на выбеленную палубу корабля, а невысокие прозрачные борта-ограждения, создавали иллюзию полного единения с морем. Мы уселись в плетеные ротанговые кресла, устеленные белоснежными чехлами-подушками, и для нас на столе тут же зажгли свечи. Обстановка была чересчур романтичной, и я тут же, смочив пальцы слюной, затушил толстенькие приземистые свечи на серебристой подставке.
- Мда, как-то очень уж помпезное местечко мы выбрали, - хохотнул я, но тут же поправился: - не-не, мне здесь очень нравится.
- Точно? – Даня недоверчиво посмотрел на меня. – Если не нравится, можем уйти.
- Все отлично, - я начал водить пальцем по скатерти. Меня немного напрягала атмосфера пафоса, я бы скорее получил удовольствие от ужина в таверне или вообще от прогулки по пляжу с пакетом местных закусок и бутылочкой сливовицы. Но это было очень уж по простому, а мне не хотелось выглядеть пацаном-подростком перед своим новым знакомым.
Мы всё же заказали нечто эффектное из морепродуктов на белоснежных блюдах из тончайшего фарфора радиусом как титановый диск автомобиля. Так же мы ткнули пальцем в винную карту, выбрав бутылочку из запасов пятилетней давности и ценой, как за пару бочек пива. Даже десерт я выбрал под стать нашему ужину, который, как пояснил официант, предполагал феерию подачи с живым огнём в тарелках, которую нам продемонстрируют прямо перед нашими глазами. Ну что же, раз уж мы затесались в интеллигенцию, то было решено, что будем полностью соответствовать, и вообще – нужно абсолютно прочувствовать радость «культурного отдыха». Вечер был прекрасный, вроде и беседа была интересная, и еда обалденно вкусная, и обстановка чувственно располагающая, но я ощущал некую скованность. Закончив неспешный ужин, мы покинули это чудесное заведение и вышли на улицу. Пройдя всего пару метров по аллее, мы с Даней, не сговариваясь, ломанулись в кусты и схватили друг друга в цепкие тиски. В первые несколько секунд мы жадно целовались, а потом, отпрянув друг от друга, начали дико хохотать, благо музыка приглушала наш смех и никто не поинтересовался, чем мы тут занимаемся.
- Вот придурки, - чуть отдышавшись от хохота, я махнул рукой на Даню. – Какого чёрта мы проторчали полтора часа в ресторане?
Даня подошел ко мне вплотную и обнял за талию. Притянув к себе одним рывком, он наклонился к моему лицу, и мы уперлись лбами.
- Ты подумал о том же, о чём и я? – шумно дыша, проговорил Даня. Его пальцы пробежались по моему тылу, и парень развил тему: - Не хочешь посмотреть, как я устроился? У меня довольно шикарный номер.
- Фиг тебе, а не экскурсию, - в шутку двинув его кулаком по плечу, я пояснил: - Не забыл? Мы, как бы, вчера вечером познакомились.
- А, ну да, - хохотнул Даня. – Тогда конечно, раз «как бы», тогда – «ни-ни».
- Эй! Развратное чудовище, я бы попросил! – мне пришлось упереться ладонями в его грудь, которой он тут же решил меня покорить, поиграв своими довольно среднестатистическими мышцами, но это было чертовски соблазнительно. – Или ты всё продолжаешь выполнять мои «заветные желания», загаданные в каньоне?
Чуть покачав головой, чтобы наши с ним носы потерлись друг о дружку, Даня хохотнул. Его явно забавляла вся несуразность нашего рандеву. Самое смешное, что и я понимал, как нелогично мы смотрелись бы сейчас, решив кто-то понаблюдать за нами. На террасе ресторана мы были степенные и немного пижонистые. Сейчас, в кустах посреди роскошной клумбы – диковатыми и возбужденными. А ещё несколько часов назад, совершая волшебное путешествие на автомобиле, трогательными и пугливыми.
- Знаешь, я даже не берусь угадывать твои фантазии, - Даня прижался щекой к моему виску и продолжал почти шепотом: - Думаю, я и так за последние сутки получил такой безумный заряд позитива, что это сравнимо лишь с ощущениями первой настоящей влюбленности.
Воспользовавшись тем, что он меня не видит, я улыбнулся и прикрыл глаза. У меня тоже пробудились немного подзабытые ощущения первых робких поцелуев, первых несмелых объятий, трогательных слов, сказанных на ушко, и той чистотой искренности, которая обычно присуща нам лишь в юности. С каждым прибавлением полосатой свечки на именинном торте, у нас всё острее проступает паническая боязнь, что мы не успеем всё, что запланировали. Поэтому начинаем урезать ненужные, как нам кажется, моменты жизни. Никому не приходит в голову выкинуть из своего ежедневного рациона такое «блюдо», как зависть или склочность. Мы боимся утратить драгоценные часы «ничегонеделанья», стараясь их разнообразить дополнительными пустыми разговорами с неинтересными нам людьми, тупому листанию бесполезных сайтов и совершенно бестолковому поеданию чипсов у телевизора. Самое смешное, что мы одновременно с легкостью отказываемся от дополнительных пяти минут для улыбки соседу или просто хорошей погоде. Мы не считаем нужным уделить десять минут для звонка родителям, чтобы поинтересоваться, как они спали или какое у них сегодня давление. Для нас считается непомерной роскошью остановиться посреди шумного города, услышав звон церковных колоколов, или притормозить на окружной, чтобы просто выйти из авто и присесть на живую, сочную, а самое главное – настоящую траву. Мы очень часто забываем, что «настоящее» намного важнее «престижного». И самая популярная «кража» у самих себя, это когда мы лишаем себя удовольствия делать простые, но такие важные вещи для любимого человека. Если конфетно-букетный период прошел, мы считаем зазорным возвращаться к романтическим отношениям: нам лень лишний раз сотворить маленький сюрприз для любимых, нам жаль нескольких минут на крошечный подвиг, мы перестаём интересоваться снами тех, кто просыпается с нами рядом, и мы искренне не понимаем, для чего в сотый раз говорить о своих чувствах…
- Эй, ты где? – шепотом позвал меня Даня и ласково провел ладонью по спине. Я вздрогнул и понял, что стою, уткнувшись ему в сгиб шеи и плеча, и, скорее всего, уже несколько минут молчу. – Ты со мной? Или я тебя усыпил?
- Прости, - я отстранился и улыбнулся ему. – Как-то незаметно погрузился в размышления.
- Ничего, мне было очень уютно, - он коснулся рукой моего затылка и снова уложил мою голову себе на плечо. – Я никуда не тороплюсь, можешь хоть всю ночь размышлять, а я тут буду тебя охранять, - Даня меня легонько обнял за талию, а второй рукой – за плечи. Было ощущение, что он держит меня как маленького ребенка и даже, вроде бы, чуть покачивает.
Матовый вечер плавно перетекал в глянцевую ночь, желтовато-белёсое блюдо полной луны выразительно подчеркивало глубину небосвода, а вокруг, как яркие осколки-огоньки, пылали звезды. Мы ещё долго бродили по укромным аллеям вдали от шумного веселья, пытались услышать тихие звуки ласкового прибоя и почувствовать чуть пряный запах сосен, уловить настроение друг друга и постараться в унисон прочувствовать эту летнюю ночь…
***
Сейчас, сидя в кресле самолета, я с легкой тоской и безмерной теплотой вспоминал свой отпуск. После нашей незабываемой поездки в каньон и первого романтического вечера, мы с Даней практически не разлучались. Гуляли едва ли не до рассвета, каждый раз встречая утро в новых удивительных местах. Мы совершили ещё несколько поездок на машине, получая удовольствие просто от совместного времяпрепровождения, останавливаясь, где вздумается, направляясь, куда пожелаем, не выбирая маршрутов или направлений. Тут все земли были похожи на заповедник, и мы могли на каждом углу, за каждым поворотом горного серпантина найти то, что восхитило бы нас обоих. Удивительное дело, но здесь припадало немыслимое количество «прекрасного» на каждый квадратный километр благодатной земли. Мы успели побывать и на обычной забойной дискотеке, и на этническом дне рождения местного парня, с которым познакомились во время посещения частной винодельни. На фотоаппарате у Дани было заполнено несколько гиг памяти, что означало – нами отснято несчётное количество кадров, где мы были на фоне старинных монастырей или полуразрушенных крепостей, озёр или гор, мостов или памятников. И это не считая мгновений, где нами были пойманы удивительные эмоции и невероятные взгляды друг друга…
Я посмотрел на свои наручные часы и вздохнул, буквально через десять минут должно было закончиться время посадки, значит, скоро улетим. Мне было немного грустно, что сейчас я попрощаюсь со своим восхитительным и одновременно загадочным летом. Внутри себя я увозил самое ценное – ощущение прозрачного и невесомого счастья. Его нельзя было попробовать на ощупь, послушать, приложив к уху или взглянуть на просвет. Но я очень явно ощущал его присутствие.
Достав жевательную резинку и взяв в рот несколько подушечек, я снова откинулся на подголовник и прикрыл глаза. Хотелось ещё раз погрузиться в тот водоворот, который вырвал меня из реальности и окунул в моего невероятного Даню. Мы как будто не могли насытиться калейдоскопом событий и общением друг с другом, постоянно куда-то устремлялись, но всё же был вечер, когда мы никуда не поехали, а остались в городке. Это была ночь перед отъездом, и её мы провели вместе. Наверно можно было бы в эпитетах и простых междометиях описать происходящее, поделиться ощущениями, используя возгласы и нецензурную лексику, но это было бы пресно, занудно, маловыразительно и уныло. Я получил намного более сильное и мощное удовольствие, по сравнению с физиологическими ощущениями. Наверно, самый безудержный экстаз и неистовое наслаждение испытываешь, когда ощущаешь, что рядом с тобой находится твой любимый человек, ты понимаешь, что единственное желание – это сделать счастливым его, что тобой движет непреодолимая жажда дарить ему себя, и ты получаешь ошеломительный взрыв эмоций всего лишь от его единственного признания: «Я тебя…»
Додумать я не успел, рядом со мной чуть скрипнул подлокотник сидения, и я ощутил, как мой локоть был нагло сброшен.
- Простите, разбудил? – голос меня не только выдернул из блаженной эйфории, но и рассмешил. Я повернул голову в сторону своего соседа и приоткрыл один глаз. На меня смотрел парень в стильной голубой рубашке, с гладко уложенными волосами и аккуратным портфелем на коленях, который он придерживал за ручку. Поправив указательным пальцем на переносице оправу очков с диоптриями, он мило улыбнулся. – Извините, впредь я буду более внимательным.
Я вяло пожевал Дирол, взлохматил волосы на макушке и выдул в сторону соседа небольшой пузырь из жевательной резинки, который тут же лопнул. Ничего не ответив, я снова отвернулся, опёрся двумя локтями о поручни, сцепив пальцы в замок на животе, и чуть съехал на сидении, стараясь дотянуться коленями до спинки впередистоящего. Прикрыв глаза, я снова начал жевать и закинул одну ногу на колено другой. В этот момент у меня над ухом раздалось: «Я сначала думал, что прибью тебя нафиг, за целую неделю воздержания».
В следующую секунду я прыснул смехом и повалился на бок, впечатавшись лицом в плечо Даньки. Он обхватил мою голову и постарался утихомирить меня, прижимая к себе всё плотнее.
- Да тихо ты, неугомонный, иначе нас с самолета ссадят, - его шёпот меня только ещё больше рассмешил. – Саня, прекрати, иначе укушу, - и он действительно поднял мою руку и куснул за палец.
- Гад, - прошипел я, но всё же слегка успокоился, и теперь на наших лицах были лишь безумные, словно нарисованные клоуном улыбки. – Учти, теперь тебе нужно будет постоянно ждать ответного удара, и жить в страхе. Ты же меня знаешь, я отомщу, и быть тебе искусанным.
В этот момент в салоне заработали динамики и начали звучать дежурные фразы. Мы на какое-то время успокоились, и все последующие минуты были всецело отданы в угоду формальностей относительно безопасности и непосредственно взлету. Как только вся феерия поднятия самолета в воздух была завершена, и самолет лег на курс, я тут же возобновил наш диалог с Даней.
- Ну, как, выспался? - подмигнул я и положил свою ладонь на поручень, поверх его.
- Очень смешно, - Даня хохотнул и переплёл наши пальцы. – А то ты не знаешь, как я спал и когда смог вырубиться.
- Понятия не имею, - скорчив удивленную мордаху и демонстративно пожав плечами, я посмотрел на его смущенное лицо. Даня был очень трогательным, на его скулах еле заметно стал проступать румянец.
- Саш, скажи, пожалуйста, - он закусил нижнюю губу и на несколько секунд замолчал. Я с искренней улыбкой наблюдал за ним, шевеля пальцами и поглаживая ладонь его руки. Наскоро облизав губы, он всё же спросил: - А я был достаточно бесшабашным и непредсказуемым?
Я лишь еще шире растянул губы и прищурил глаза, словно бы наблюдал за маленьким розовым пони, взбирающимся на пеструю радугу. Это и очаровывало и умиляло одновременно.
- Ты был просто безумным! – восхищенно проговорил я, а Даня повернул ко мне голову и внимательно заглянул мне в глаза. Он был сейчас настолько милым и трогательным, что хотелось затискать его до синяков. Но я решил и свой вопрос задать: - Теперь и ты мне скажи, душа моя. А я достаточно был скромным и покладистым?
Даня прыснул смехом, и я тут же понял, что всё же моя неугомонность и желание руководить пробивала порою через мою старательную попытку держаться в рамках, то есть – в образе.
- О, да! Ты был прекрасен, - театрально изобразив восхищение, Даня продержался ещё несколько секунд, и мы снова начали хохотать, прикрывая рты ладонями.
- Вот ты зараза, - по-доброму обозвал я своего Даню. Высвободив руку, я постарался незаметно пролезть пальцами под портфель, всё ещё лежавший его на коленях. Он тут же боднул меня в плечо и смутился окончательно, залившись алым румянцем.
- Эй! Развратное чудовище, я бы попросил! – довольно грозно прошипел он мне на ухо, стараясь убрать мою руку со своего паха и прикрываясь портфелем уже не только от меня, но и от пассажиров через проход, которые стали поглядывать в нашу сторону.
- Где-то я уже это слышал, - удивленно произнес я и всё же забрал руку, стараясь поменьше привлекать внимания окружающих. Наклонившись вплотную к Дане, я прижался к его уху. – Может, когда разрешат расстегнуть ремни, мы сходим вместе прогуляться? – Даня уронил свой портфель на пол и нервно сжал кулаки. Я же не унимался и продолжал шептать: - Ну, что, мой розовый Зайка, пошалим?
Напоследок я лизнул его ушко и отстранился, упав на свое кресло спиной. Мне очень нравилась реакция моего Даньки, он всегда в такие моменты вспыхивал, облизывал губы и неимоверно эротично смущался. В ответ я мог ожидать что угодно: от тихого и проникновенного «Да», до жутко возбуждающего матерного отказа.
- Какая же ты сволочь, Солнце. Но я тебя очень люблю.
Этих слов было достаточно, чтобы я расплескался в нежности и растаял от удовольствия. За те годы, которые мы провели вместе, мы не уставали говорить друг другу о своих чувствах. Поначалу это было каждые пять минут, и мы не мыслили нашей жизни без ласковых слов. Позже это было каждые пять дней, которые перерастали в пять недель и дополнялись уже лишь ласковыми взглядами. Прожив ещё какое-то время рядом друг с другом, мы стали замечать, что делаем признания лишь раз в несколько месяцев, а нежность осталась лишь в мыслях. Каждый из нас по-прежнему был счастлив и хранил в сердце любовь, но мы перестали создавать её, мы лишь обменивались тем, что имели, что родилось когда-то. В какой-то миг мы решили, что нужно остановиться, отодвинуть суету и попробовать нырнуть в те давние ощущения, когда мы только познакомились, когда начинали узнавать друг друга, когда каждое открытие нового ощущения было сродни открытию новой звезды…
- Я тебя снова усыпил? – Даня коснулся губами моего виска, и мурашки тут же побежали от темечка по спине, вдоль позвонка, превращаясь в тысячи тонких иголочек, которые я моментально ощутил на кончиках пальцев рук и ног.
- Нет, ты меня снова разбудил, - я не мог оторваться от него, мне хотелось оставаться настолько близко к нему, насколько это возможно. Хотелось чувствовать щекотку его ресниц на своей щеке и слышать стук сердца в его груди. Рядом с Даней хотелось всего, и одновременно не было необходимости ни в чем. - Знаешь, о чем я жалею?
- Боюсь спросить.
- Порою мне жаль, что нет реальной возможности каким-то образом выкупить у нашей жизни самое ценное для нас. Как в ломбарде.
- А ты разве хочешь что-то поменять?
- Нет, не поменять, просто я бы мог предложить хорошую сделку судьбе. Отдать целый кусок своей жизни за один единственный день, - Даня крепко сжал мою руку, и мы упёрлись лбами друг в дружку. Думаю, вот так, на расстоянии поцелуя, он прекрасно мог читать мои мысли. Ему достаточно было заглянуть в мои глаза, и он всё понимал без слов. Но всё же я прошептал: - это день, когда я встретил тебя.
Но сам про себя я подумал, что, наверно, это и к лучшему; что невозможно повторить первую встречу, первый поцелуй или первое ощущение единства. Сложно представить, что мы можем точно с таким же волнением, как и в первый раз, понять, что это и есть ТВОЙ человек, с которым хочется провести все дни, сколько бы их не осталось. Если бы я имел возможность выкупить всё это у судьбы, я никогда бы не узнал, как моя любовь будет крепка после десяти лет, прожитых вместе, как надёжны могут быть объятия родного тебе человека, и как сладок стотысячный поцелуй желанных губ. Наверно, нужно уметь жить каждым днём как первым, и тогда не будешь бояться, что внезапно он может стать последним. Намного проще создавать для нас двоих новые миры и заполнять их тем, чем мы сами пожелаем. Не нужно жалеть о прошлом, нужно уметь дорожить настоящим. Наше «настоящее» мы захотели украсить легкой поталью первого знакомства, вдохнуть в него аромат трепетности и юности, насытить красками целомудренного флирта и неистовой страсти. Именно поэтому мы сегодня купили для себя кусочек лета. Разве у любви есть преграды? Я знаю одно: если для исполнения фантазии любимого человека потребуется купить вселенную – я это сделаю. Уверен, что я, не задумываясь, продам всё, что у меня есть, ведь получу я в миллионы раз больше – его счастливые бездонные глаза и тихий шепот: «Спасибо за то, что ты у меня есть…