Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Юмор, Флафф
Размер: Мини, 14 страниц
Описание:
Порою нам совершенно не важно, что остаётся там, за стенами нашего собственного счастья, когда здесь внутри мы по-прежнему дети. И мы верим, что свой собственный мир можно запросто сохранить, достаточно лишь нарисовать его на бумаге или просто загадать желание на ночь.
-----ЧИТАТЬ-----Давай. Давай утром проснёмся и никуда не пойдем. Давай включим старый кассетник с затёртой песней и будем очень медленно и лениво просыпаться. Может, не спеша позавтракаем? Я знаю, ты бы хотел блинчиков из моих рук и сладких поцелуев. Я отлично готовлю и то, и другое! Давай…
А давай устроим дома бардак! Выбросим всё из шкафов или просто построим халабуду из стульев и покрывал, как в детстве! А может, включим на полную громкость музыкальный канал и будем вторить движениям подтанцовки, одновременно голося текст хитовой песни? Может…
Я бы хотел вырваться с тобой из дома и потеряться где-то в прошлом. Мне хочется утащить тебя на край воспоминаний и там дурачиться, пока не устанем, чтобы на какое-то время забыть, что мы взрослые. Хочу спрятаться с тобой в крошечном мире, подвешенном, как яблоко, между небом и землёй. Хочется…
P.S. Никита, если ты всё это читаешь, значит, я не порвал листок, значит, у меня было это чёртово время тебе писать, и, значит, меня уже нет. Я ушёл! Уехал. Так что не жди.
***
Мужчина продолжал сидеть на краю дивана ещё какое-то время: упершись локтями в колени, обхватив руками голову, зарывшись пальцами в волосы и безучастно глядя на исписанный отчётливым и чуть островатым почерком листок, который спланировал на пол и теперь лежал у его ног. Сколько времени прошло - он не знал. В коридоре пять раз бомкнули часы. Он словно только этого и ждал: поднялся, прошёл в спальню, наскоро переоделся, выглянул на балкон, окинул взглядом пустое нутро шкафчика, понимающе кивнул головой и пошёл в коридор. Постояв перед зеркалом в прихожей ещё пару минут и вволю наразмышлявшись, он снова кивнул головой сам себе и, подхватив ключи с тумбочки, вышел из квартиры.
Машина плавно покачивалась на неровностях загородной трассы. Как только мужчина покинул черту города, дышать стало легче. Достала уже жара, наложенная на усталость от работы, которая возникла в погожий летний день под священным названием «суббота» совершенно не вовремя и оказалась растянутой от «всего на часик» до полного упора. Именно поэтому он вернулся домой лишь к пяти, и именно поэтому призом ему было «письмо счастья», которое так и осталось лежать на полу комнаты.
Что там было? Спокойное ленивое утро? Да, такого порою очень не достает. И как прикажете его получить? Уволиться? Хотя… Иногда кажется совершеннейшей глупостью работать ради того, чтобы получить зарплату и потратить её на отдых. Может, проще не уставать до такой степени?
Дальше. Бедлам в доме? Да запросто! Он мог это себе позволить! У него был и дом, и вещи, при помощи которых можно устроить этот самый беспорядок. В принципе… Если двоим хорошо именно в бардаке, то кому нужен этот домашний уют и безукоризненная стерильность?
Что там ещё? Удрать в воспоминания? Забыть о взрослости? Да легко! Хоть сейчас! Тем более что каждый иногда мечтает вернуться в детство…
***
Ванька любил свои белые ночи, и хоть они ничем и не отличались от тех, что бывали в городе, но всё равно они его завораживали. Каждый раз, как Никита появлялся в посёлке в начале лета, парнишка в первый же день утаскивал друга из дома на долгую прогулку, отпросив у его тётки и порою пропадая до полуночи.
Дружили они не так давно, всего третье лето, с тех самых пор как младшая сестра мамы Никиты развелась со своим мужем и съехала от него, купив старенький домик в этом посёлке. Тётка поселилась на соседней улице от родителей Ваньки, та шла параллельно, и если пробежать тропкой через огород, можно было выйти на задний двор Ванькиного дома. Так что они были практически соседями, и как только Никита приезжал из города, друг тут же появлялся у ворот, а уже вечером они бежали гулять по посёлку: то забирались в колхозный сад, непонятно, зачем, но с огромным желанием посидеть на деревьях, то шли к клубу посмотреть, как танцует местная молодёжь и как зажимают за клубом девчонок, а то и вовсе подавались к окраине посёлка, чтобы, кашляя и сплёвывая, покурить за старой школой.
- Айда на речку! Тебя-то отпустят? – повиснув на заборе и упершись сбитыми коленями в доски, Ванька щурился уходящему в объятия к горизонту солнцу, которое всё ещё слегка выглядывало из-за густой кроны старой груши во дворе соседа.
- Конечно, ты ведь лучший друг! – заверил Никита, а если по правде, то и не запрещала ему тётка никогда и ничего. - А чё там на речке?
- На речке... пахнет классно. А ещё можно жечь костёр. Или на рыбалку ночную сходить! С удочками.
- Понятно, что не с динамитом, - отмахнулся Никита и улыбнулся.
Обычно они бегали купаться на колхозное озеро, там и не так глубоко, чтобы очень, да и ближе к дому, всего-то к лесочку пробежаться. Тётка отпускала туда своего племянника, а вот на реку не велела ходить, там и вода холодная, и ям подводных много, да и берег довольно заросший, чтобы там можно было пацанам безопасно купаться. Речка огибала посёлок подковкой, и чтобы до неё добраться, нужно было дойти до окраины и только там сворачивать к реке. Но мальчишки с каждым годом становились всё старше, и не мудрено, что в какой-то момент почувствовали себя совсем взрослыми, чтобы отправиться уже на «взрослую реку», а не на «детское озеро».
Так они и сделали в тот день. По-быстрому собравшись, взяли с собой две самодельные удочки да старое Ванькино одеяло, завернули в него пару сорванных с куста розовощёких помидорин и четвертинку белого батона. Накопав в саду толстеньких земляных червей и сложив их в жестянку, они отправились на рыбалку. Пробежав по улочкам посёлка до развилки с полуразваленной автобусной остановкой, парни свернули с дороги в овражек, а там уже до самого берега реки шли спокойно и всю дорогу болтали.
- Щас закинем удочки, разведём костёр, и дело пойдёт!
- Куда? В школу? – хмыкнул Никита, который никогда ещё не был на рыбалке и смутно верил в то, что на их удочки сможет попасться хоть что-то. В его понимании рыба могла быть либо в консервной банке с томатным соусом, либо селёдкой на блюде с луковыми кольцами. На крючке он её видел лишь по телевизору.
- Смейся, смейся, - снисходительно отреагировал Ванька. – Тут, знаешь, сколько рыбы водится?! Ого-го!
- Главное, чтобы не иго-го, - уже откровенно начал смеяться Никита. – Вот прям не знаю, что же нам делать-то, если тут рыбёшки сами за удочку дёргают, причём всем семейством да на одного червяка!
- Вот увидишь! Я колокольчики повешу, а сами можем спокойненько лежать около костра и…
- Звёзды считать? Я бы тогда загадал желание…
- Их ещё не очень-то и видно, - хмыкнул Ванька и поднял голову к дымчато-синеватому небу.
- А чё тогда? Помидоры лопать?
- Вот ты проглот!
- Ну, не целоваться же, - засмеялся Никита.
- А чё, нет? - вроде как совершенно спокойно проронил Ванька и подфутболил оставленную кем-то в траве пустую полторашку.
- Ну, прям-таки целоваться, - напряженно хмыкнул Никита. – Девок у вас тут мало, что ли?
- Может, и не мало, но дуры они все и выпендрялы. Без романтических свиданий или поездки в район на дискотеку и за ручку с тобой не посидят, не то что в губы дать поцеловать.
- Ну, ты даёшь, Ванька! Значит, как им, так поездка в город и посиделки за ручку, а как мне, то сразу - пошли целоваться на речку?
- А я чё? Я ничё! – огрызнулся Ванька и тут же, засмеявшись, толкнул друга кулаком в плечо. Никита тоже несильно буцнул в ответ кулаком, и мальчишки вприпрыжку побежали к берегу.
Река блестела матовой гладью и в опустившейся белой ночи выглядела довольно таинственно. Старые раскидистые ивы устало склонялись тонкими ветками к воде и выглядели огромными клетками, внутри которых мог бы прятаться кто-то неизвестный, а большие лопухи казались отпечатками ног великанов на фоне густой зелёной травы. Ярко-жёлтые кругляшки одуванчиков могли бы запросто быть золотыми монетами, которые рассыпали те самые великаны. И только одинокий куст черёмухи, усеянный белыми мелкими мухами-цветками, был совершенно обычным.
- Падаем тут? – поинтересовался Ванька и тут же бухнулся в траву, растянувшись и раскинув руки. После жаркого дня прохлада травы приятно обняла голые ноги в шортах и часть спины под задравшейся майкой. – Хорошо тут, а как пахнет!
- Жаль, в этих кустиках рыба не водится, - Никита мигом стащил свои штаны, оставшись лишь в плавках и футболке, и тоже упал рядышком, развалившись и раскинув широко руки. – Купнуться бы нужно. А ты вообще удочки собираешься ставить-то?
- Я ж обещал клёв, - немного высокомерно заявил друг и сел, глядя на вечернюю гладь тихой реки.
- Вань, скажи, а ты бы просто стал целоваться? – вдруг задал вопрос Никита, перевернувшись на живот и уставившись куда-то в гущу черёмухи, под которой парни и устроили привал.
- Нууу… - многозначительно протянул Ванька и сорвал высокую травинку осоки, чтобы взять её в рот и зажать зубами, но прежде ответил тихим голосом: - Если бы ты не настаивал на чём-то большем.
- Я?! – закашлялся Никита и тоже поднялся, сев немного в стороне от друга. - Ты готов пойти у меня на поводу?
- Угу, сам бы не решился, - немного смутившись, пробормотал Ванька и шумно выдохнул.
- Ой, скромник, какой скромник, - улыбнулся Никита.
- Но вообще это не очень хорошо, что такой, да? - озадачился Ванька.
- Почему это - нехорошо?
- Ну, не знаю.
- Это нормально и совершено естественно. Ты ж всегда таким был, правда? Сколько тебя помню, - заверил друга Никита.
- Значит, целовались бы? – парень повернулся к товарищу, и было видно, что лицо у него пунцовое, а глаза сияющие.
- Угу, обяза-а-ательно! – наиграно сообщил Никитка, растягивая гласные, и снова откинулся назад. Он упёрся локтями в землю и запрокинул голову, высматривая в сумерках летней ночи еле прорезающиеся, словно зубы у щеночка, звёзды. – Ещё и плавками терлись бы друг о дружку.
- Ух ты…
- Пока бы у кого-то из нас чего-то не выскочило из них! – он фантазировал и улыбался, болтая ногой, которую закинул на свою же ногу, согнутую в колене.
- А когда выскочило бы? - упорно продолжал допрос Ванька. – То чё?
- Чё-чё, грабли на плечо! Глупо было бы прятать назад.
- И ты бы… дал мне… потрогать?
- Неа, я бы сам попросил тебя об этом! – воодушевлённо фантазировал Никита и всё продолжал болтать ногой на колене.
- Блин...
- Ну, правда, а чего мне - самому себя трогать, что ли? – почти искренне удивился парень и замолчал.
- И чё, и чё?
- Я бы тебя как друга! Попросил, в смысле.
- Стрёмно.
- Тебе?
- Угу.
- Отказал бы?
- Нет, конечно! Взял бы... в ладонь, - сипящим голосом проронил Ванька.
- Иии? На меня сразу же глянул бы?
- Не сразу. Сначала бы смотрел на него… Когда ещё так в открытую... А потом сжал бы и тихонько качнул туда-сюда, вот тут бы и глянул.
- Тогда уже и смотреть-то было бы не нужно. Я бы тааак застонал…
- Чёооорт!
- Ты бы сразу понял, что мне это нравится.
- И откинулся бы на спину?
- Не, сначала я бы на локтях привстал посмотреть, что ты там делаешь. Как сейчас! – и они оба уставились на плавки Никитки. Они стыдливо топорщились как раз по центру.
Потом было что-то не совсем понятное им обоим, но очень уж удивительное. Смеяться почему-то расхотелось, фантазии как-то разом закончились, и Ванька как-то робко подсел к другу. Он очень медленно положил голову ему на грудь, словно на ощупь, будто опасаясь, что сейчас его столкнут на землю. Но не столкнули. Это уже было не плохо. Потом он протянул руку к плавкам Никиты и накрыл бугорок под ними ладонью. В груди буйно трепетало сердце. Причём и в своей собственной, и в той, к которой Ванька прижимался щекой. Пальцы сами собой поддели резинку голубеньких плавок друга и несмело скользнули под ткань, чтобы тут же тихонько пробежаться пальцами по горячему и мягко-упругому чему-то. Никита выдал какой-то непонятный, но очень тоненький звук, а Ванька начал неспешно подрачивать его быстро твердеющий ствол и дышать открытым ртом.
Практически сразу же, по детской наивности, Никита попросил не переставать это делать. Ему было пофиг, что это странная просьба, и должно быть стыдно говорить парню о таком, его не волновало, что это странным образом возбуждает, причём с огромной силой, а финиш приближается с ещё большой скоростью. Об этом он тут же сообщил другу.
- Я бы очень хотел увидеть финиш! - простодушно сознался Ванька, улыбнувшись и чуть ускорив движение.
Никита разрядился очень быстро. Вряд ли он тогда понимал, что нужны хоть какие-то ухищрения, чтобы продлить удовольствие подольше и получить больше. Это с возрастом люди приобретают плохие привычки – подстраиваться, изображать и казаться.
Как только всё закончилось, Никита поднялся и… убежал. Как оказалось, удочки проверять. Ванька лишь улыбнулся ему вслед и откинулся на спину, продолжая лежать в траве. А Никита бегло осмотрел снасти, не касаясь их и не понимая, что вообще в них можно поправить, отбежал чуть подальше от этого места и шумно вбежал в воду с фырканьем и стеной брызг. Ему казалось, что у него жар поднялся от всего происходящего, поэтому купание сейчас необходимо было просто катастрофически.
Наблюдая всё это и понимая, что с рыбалкой на сегодня покончено, Ванька пошёл к воде. Удочки, и правда, уже ни в какой помощи не нуждались, поскольку вся рыба была беззастенчиво распугана Никитой. Подойдя к тому месту, где купался нарушитель спокойствия, Ванька сделал шаг к воде, чтобы лишь руку ополоснуть, но купаться так и не полез. Он усиленно думал о том, что... тоже так хочет, но сказать об этом ни за что не решится, постесняется.
- Эй, там! На берегу! Чего пятки мочим? – ребячился Никита и продолжал нырять и фыркать. - Чего не залазишь в воду? Она же тёплая!
- Не хочется, - лениво отмахнулся Ванька, а сам подумал, что это ж раздеваться надо, а у него стояк в шортах.
- Не дури, залезай! - вынырнув в очередной раз и помахав руками, позвал Никита
Ванька только на секунду растянул губы в улыбке, тут же снова стал серьёзным и упёрся, продолжая повторять, что не хочет. Правда, он снова и снова улыбался, продолжая пялиться на барахтающегося в воде друга.
- Ну и дурак! Водичка классная! Может, передумаешь? - провоцировал Никита, но Ванька продолжал изображать истукана на берегу, одёргивая свою майку пониже, прикрывая шорты. - Вот ты морока... - пробормотал Никита и пошёл к берегу, разрезая воду.
Выйдя на траву, он тут же начал сам стягивать с Ваньки одежду: сначала потянул майку кверху, заставив поднять того руки над головой, а потом и за шорты дёрнул. Всё это время друг, не откровенно, но пытался всё же прикрываться ладошками, одновременно вереща – «отстань!»
- А у тебя тоже такое! - удивился и тут же обрадовался Никита.
- А чего ему другим-то быть? – пропыхтел Ванька и уже более расслабленно опустил руки по швам, но потом скрестил их невозмутимо на своей загорелой груди.
Деревенские всегда намного раньше становились «поджаристыми», и Никите это очень нравилось. Сам он загорал частями – ниже шорт и ниже рукавов футболки. Да ещё и с полосками на ногах от вьетнамок. А вот Ванька был ровненький по цвету, и Никита с улыбкой его разглядывал: плечи, руки, живот и… плавки, которые топорщились не хуже, чем у него каких-то десять минут назад.
- Лезь в воду, может, полегчает? - Никита решил по-доброму поддержать друга, поэтому ничего крамольного в этом предложении не видел.
- Гад, - буркнул в ответ Ванька, зыркнул из-подо лба как-то обиженно и полез в воду.
- Ну, вот и славно, - остался доволен Никита и тоже ринулся на глубину.
Они оба немного поплескались в речке, Никита всё целился накинуться на спину Ваньке, пытаясь повалить и потопить. Но в какой-то момент он решился и вроде как несмело предложил кое-что другу.
- Ты это… ну… я тоже могу тебя подержать… если хочешь, - начал он. - Но с уговором! Что никому!
- Ого! – то ли с удивлением, то ли с восхищением издал возглас Ванька. – Ну, раз такое дело, тогда… пошли на берег, - довольно серьёзно прошептал он, будто сообщая пароль секретному агенту.
- Серьё-о-озный какой, - протянул с улыбкой Никита, но тут же скомандовал: - Валяй! Веди!
Они друг за дружкой вышли из воды и пошли по берегу. Ванька всё оглядывался, проверяя, идут ли за ним, а когда видел, что Никита следует по пятам, довольно улыбался.
Привёл он своего друга под тот самый кустик, велел стать на коленки около себя, сам же опустился на колени напротив. Без лишних объяснений мальчишка взял ладонь друга, приспустил свои трусы и сунул Никитину ладошку туда. И уже здесь он, почему-то совершенно не стесняясь, смотрел ему в лицо. Никита же чувствовал, что сгорает со стыда, и вот сейчас ему точно не до шуток. Он был жутко сосредоточен, в отличие от своего друга.
- И чё? Чё мне с этим делать-то? – пыхтел Никита, морща лоб и сводя брови.
- Потрогай! – осмелевший Ванька расставил ноги пошире. - Яйца тоже!
- Тоже мне, командир нашёлся, - бубнил Никита, но трогал, как его просили. – Но вообще-то ты прикольный.
- Блин, я балдю! – растянул губы в улыбке Ванька.
- Даже не сомневаюсь! – фыркнул Никита.
- А теперь сделай, как себе делаешь...- наставлял довольный парнишка.
- Не выдумывай! - тут же взвизгнул Никита. - Ничего такого я себе не делаю!
- Ой ли!
- И только попробуй кому-то сказать! Прибью! - тут же пригрозил он. Всё, на что его хватало - это угрозы и жуткое сопение.
- Вот сейчас побегу на радио городское!
- Отловлю и закопаю! – добавил сосредоточенный Никита, но всё продолжал одной рукой трогать друга ниже пупка, а свободной - кулак показывать в знак подтверждения угроз.
- Никогда себе такого не делал? – вроде как искренне удивился Ванька. – Совсем?
- Не твоё дело, умник, - серьёзно и с нахмуренным лбом прогундосил Никита и всё продолжал трогать стоящий торчком приборчик друга, а второй держать его за яички.
- Ну, сейчас как раз моё, - снова разулыбался мальчишка. Он явно наглел, видя, как друг стремается. - Мне тебя учить, или сам сообразишь?
- Ну, ты у нас учёный, вот и учи, - хмыкнул Никита.
- И научу, - по-простецки ответил Ванька. Он обхватил чужой рукой свой стояк и начал неспешно надрачивать. - Вот так делай... Можно чуть крепче и быстрее, только не перестарайся…
И Никита делал. И как только друг от всего этого начал сопеть, он расслабился, начал чуть улыбаться, но, скорее, от удивления, чем от собственного удовольствия. Он снова почувствовал себя старшим и более опытным. Пусть и всего на пару месяцев.
- А почему не перестараться-то? – невинно поинтересовался он у Ваньки. - Ты не хочешь, чтобы закончилось?
- Ну, на всякий случай, - сглотнув, ответил паренёк и снова приоткрыл глаза, глянув на друга. - Вещь ценная, чтобы ты не забывал.
Потом он остановил Никиту, перехватив запястье, попросил разжать ладонь и похлопал по ней своим стояком. Затем довольно ловко залупил головку и смазал выступившую смазку ему на руку.
- Это чтобы не на сухую... - шёпотом объяснил он, водя по раскрытой ладошке друга несколько дольше, чем необходимо.
- Ты как будто всю жизнь этим занимаешься, - искренне восхитился Никита и сглотнул довольно громко, да так, что аж головой кивнул, но раскрытую ладонь продолжал держать так, как велел друг. Про его выпученные в этот момент глаза и стекающую с уголка рта слюну можно и не упоминать. Всё это было лишь ещё одним подтверждением, что самому Никите происходящее явно было интересно и приятно.
- А теперь снова сожми! – потребовал Ванька слегка осипшим голосом и ухватился за плечи друга.
- Ага! – тут же кивнул тот головой и послушно сжал.
У Ваньки было победоносное выражение лица, ему было безумно кайфово командовать Никиткой, впечатление на него производить. Именно поэтому он придержал кулак товарища и сам начал толкаться в него.
- Вот ты мелкий засранец, - хмыкнул Никита, но не отдёрнул руку.
- Ага, - довольно подтвердил Ванька.
- Напомни-ка мне - сколько годков тебе, мальчик? – издевательски подначил Никита.
- Ну... четырнадцать.
- Ври больше! Ты младше меня! – начал лыбиться Никита. – И вообще! Не отвлекайся, мальчик!
Ванька криво улыбнулся, но всё продолжал тыкаться своей сарделькой в кулак Никитки.
- Классно! – выдохнул Ванька
- Гадский ты паршивец, - снова обозвал Никитка друга.
- Ага, ругайся, а я буду пока натягивать тебя в кулачок.
- Вот ты сукин сын!
Но Ванька уже не реагировал на все обзывательства, он свободной рукой обхватил друга за шею, притянул к себе и шепнул практически в губы: «Поцелуй меня...»
- Что, сейчас? – почему-то удивился Никита. - И держать, и целовать?
- Если ты это сделаешь - я точно кончу…
- Тогда хорошо, я попробую, - очень серьёзно пообещал Никита и поцеловал. Как умел. Кусаясь и делая немного больно. Но от души.
Ванька обкончался... Моментально… Со стоном…
Никита в этот момент оторвался от неумелого поцелуя - очень уж захотелось ему посмотреть, что там, внизу, чем окончательно доконал разомлевшего и чуть подрагивающего Ваньку. Тот растягивал улыбку до боли в щеках, а Никита всё продолжал пялиться вниз и сжимать друга за обмякший прибор.
- Пусти уже! – потребовал Ванька и тут же предложил: - Пошли ещё раз искупаемся!
- Да? Думаешь, уже? Больше не нужно? – как-то с сомнением переспросил Никитка, но потом согласился: - Ну, купаться так купаться!
- А ты чё? Ещё хочешь?!
- Ещё??? Нет, но.... просто подумал, что нужно ещё чуть подержать, - наивно сознался Никитка.
- Ну, думаю, достаточно пожать и поблагодарить!
- Ага! Благодарю, ваше высочество! – дурашливо ответил Никита и смешно присел в реверансе.
- Можешь поцеловать мою руку, - включился в игру Ванька.
- А может, колено? – заржал уже откровенно Никита.
- Или ухо!
- Или пятки!
- Или пипиську!
- Дурак, - после паузы хмыкнул Никита и, развернувшись, гордо понёс свою запачканную руку к воде, продолжая улыбаться.
- Ну, попозже можно будет... – небрежно заметил вслед удаляющемуся другу Ванька.
- Дули с две! – засмеялся тот и пустился по берегу к воде, подпрыгивая на ходу и размахивая руками. – Догоняй меня, хлюпик!
- За хлюпика ответишь, пупс!
На рассвете мальчишки засобирались домой. Рыбалка получилась знатная. Они сумели наловить с десяток окуньков и пару плотвичек, весело провели время и даже кое-что новое попробовали. После произошедшего вечером они больше не возвращались к этому, как-то неловко было обсуждать, но сидеть бок о бок или класть голову на колени другу, чтобы подремать, было приятно.
Когда они вышли на поселковую дорогу как раз возле полуразрушенной автобусной остановки, неся на леске свой улов, удочки на плече и скрученное в шар одеяло подмышкой, то увидели едущую в направлении посёлка машину. Она мигнула пацанам фарами, и они остановились, чтобы пропустить, но водитель притормозил.
- Эй, пупсы, что за деревня?! – мужик в кепке и с сигаретой в зубах высунулся в окошко. Оттуда же с рёвом вырвалась какая-то музыка, которую он сам же и пытался перекричать.
- Крутые пупсы, - нахмурившись, буркнул Никита.
- Ой-ой, какие мы важные! – хрипло рассмеялся дядька. – Аксёновка-то далеко? А то сбился с дороги!
- Вам назад! – выкрикнул Ванька и поднял руку с уловом, показывая маршрут. – Там, на перекрёстке, вам на горку нужно. Когда сады начнутся, вот там и свернёте.
- Ох, ё-моё! Ну ладно, босота! – попрощался водитель и шумно, с грохотом развернулся у остановки, подняв столб пыли…
***
Никита сбавил скорость, съезжая с трассы на второстепенную дорогу. Тут покрытие было неважным, так что пришлось притормаживать машину на выбоинах. Он много лет сюда не ездил, с тех самых времён как тётка во второй раз вышла замуж и переехала с новым мужем в район. Мама за сестру очень радовалась, а вот Никите было грустно. У него тогда тут друг остался…
Доехав до развилки, Никита снова притормозил и улыбнулся новому знаку – белоснежно-блестящий, с чёрной каёмкой по краю и чёткими буквами: «Крутые Пупсы». Из юности он не припоминал этого знака, за те пару лет, что приезжал отдыхать сюда, указатель на въезде в посёлок вечно был или покорёжен местными сорванцами, или с обшарпанной краской, когда можно было прочитать лишь что-то из разряда «…ты…псы». Вместо когда-то полуразрушенной кирпичной остановки сейчас тут стоял металлический навес с деревянными лавочками и небольшим киоском, в витрине которого яркими рядами виднелись пакеты со всякой всячиной и строгие коробочки сигарет. Рядом с киоском находился торговый холодильник с напитками, который по старой традиции деревенских жителей был прикован цепью к углу киоска. А чтобы не стырили! Рядом, под лавкой, лежала большая рыжая псина и лениво подёргивала хвостом, отгоняя мух.
Никита выключил зажигание и открыл дверцу авто. Выйдя, он перешёл дорогу и направился в сторону киоска. Собака тут же взбодрилась, приветливо начав махать хвостом-метёлкой. Ознакомившись с нехитрым ассортиментом провинциального магазинчика, Никита купил большую коробку в целлофане со сладостями и бутылку с надписью «Золотой ключик». Это, конечно же, не та газировка, какую продавали в его детстве, но всё же название вызвало ностальгию.
Сам посёлок, судя по всему, так и остался не очень богатым. Даже дороги тут были как будто из Никиткиного детства, сплошь рытвины и острова асфальта, кое-где гравий или отсев, но зато природа по-прежнему радовала глаз. Вся улица утопала в зелени, и даже разнокалиберные яркие заборчики как будто соревновались с деревьями в нарядности. Тут не было новомодных бетонных заборов или каменных стен вокруг домов. Местные нувориши максимум на что сподвиглись, так это на резную деревянную вывеску «Лесоохотничье хозяйство п. Крутые Пупсы». Её Никита увидел ещё на подъезде к посёлку, а это значило, что лес и речка здесь остались по-прежнему чистейшими, а зверья тут всё также много.
Оставив машину на обочине дороги, прямо напротив киоска, Никита спустился в овражек и пошел по заросшему берегу, неся с собой под мышкой купленную провизию. К вечеру небо начало набирать яркость цветов – от фиолетово-голубого до малиново-розового над горизонтом. Словно кто-то макнул широкую плоскую кисть сразу в несколько красок, а потом провел линию на границе неба и земли.
Пройдя вдоль кромки воды по вытоптанной в траве дорожке с сотню метров, Никита вышел к старым ивам и там, на фоне спокойной воды и заходящегося заревом неба увидел чуть ссутулившуюся спину. Пугать рыбака не хотелось, поэтому Никита не спеша начал пробираться к бережку и, когда оставалась пара шагов, поинтересовался тихим голосом: «Клюёт?»
- Неа, - ответили ему, и снова на берегу воцарилась блаженная тишина.
Где-то чирикали птицы, из посёлка донеслось мычание коровы, а возле берега хлюпнула вода.
- Рыба? – почти шепотом спросил Никита.
- Лягушка, - ответили ему.
Снова тишина. Поплавок в нескольких метрах от берега еле заметно покачивался на водной глади, а ветер колыхал длинные ветви старых ив, расчерчивая ими замысловатые узоры поверх воды.
- А я зефир принёс, - он присел на корточки рядом с рыбаком, протянул упаковку и шелестнул целлофаном. В прозрачном окошке были видны круглые купола волнистого лакомства, лежащего в ячейках картонной коробки. Но Никита решил уточнить: – Белые и розовые.
- Розовые – это хорошо…
- А ещё – бурика, - и протянул зажатую в руке бутыль со сладкой водой. В детстве многие мальчишки называли «Золотой ключик» по имени самого обладателя этого предмета, то есть Буратино. Так и пошло название самой газировки.
- Угу…
Где-то далеко залаяла собака, и ей в тон тут же ответила ещё парочка. Скорее всего, где-то по улице посёлка проехал велосипедист, по крайней мере, именно на них у собак была такая реакция. Это ночью они могли облаять любого, кто двигался в темноте, а вот днем реагировали только на мелькание велосипедных спиц.
- Спина не печёт? Ты подгорел, - поинтересовался Никита, чуть отклонившись назад и рассматривая покрасневшую спину рыбака.
- Зато не сырой, - философски заметил рыбак.
- Это уж точно…
Прошло ещё минут пять тишины и созерцания водной глади. Рыбалка была очень неспешной, но двое сидящих на берегу, казалось, никуда и не спешили.
- Хочешь, останемся сегодня в ночную?
- А работа?
- Так всё, отработал уже. Даже мобильный отключил, - в доказательство своих слова Никита поднялся на ноги и вытянул из кармана брюк свой телефон. Потом опять присел на корточки и протянул руку экраном к рыбаку.
Ещё одна «рекламная пауза» была взята природой. Люди молчали, листья на иве еле слышно шелестели, изредка что-то хлюпало над водой. Где-то в высокой траве проснулся сверчок и сразу же начал выводить свои стрекочущие рулады.
- Спасибо за записку. Мне всё равно было приятно её читать, даже несмотря на то, что ты сердился на меня, когда её писал, - не поворачивая головы, Никита продолжал общаться с рыбаком. – Мне, правда, очень жаль, что пришлось ломать наши планы на выходные. Но ведь сейчас мы здесь? Так, может, всё же…
- А помнишь, чем мы тут занимались тем летом? – вдруг спросил рыбак и поднялся на ноги, оставив удочку лежать на кронштейне-подставке.
- А ты напомни, Ванька, - улыбнулся Никита и тоже встал на ноги. – А ещё лучше – покажи!
Они оба рассмеялись довольно громко, наплевав на прикормленную рыбу, на удивительно тихий берег и стыдливо краснеющее закатное солнце. Сегодня всё было не так, как тем летом, когда два друга ради спортивного интереса рискнули попробовать говорить то, что в голове, рискнули попробовать делать то, чего хотели их тела. Им обоим тогда было едва ли по четырнадцать, и удочки совсем простенькие, они думали, что это приключение, а оказалось, что начало серьёзного и очень важного. Тогда они договаривались заранее о прогулке, а теперь, не сговариваясь, могли в точности сделать то, что ожидает от него другой. Раньше их общение ограничивалось рамками школьных каникул, а теперь их отношения были совершенно безлимитными и растянулись на долгие годы. Единственное, что делало схожим этот день лета с тем, так это их искренняя заинтересованность друг в друге, желание быть вместе и не разлучаться, а ещё – зефир и бутылка газировки, которые и в то время Никита частенько привозил в посёлок, приезжая к своему другу.
- Почему я тебе всё прощаю? – Ванька жевал розовый зефир и смотрел на воду, упираясь боком в Никиту, который обнимал его за плечи.
- Любишь, может? – попытался пошутить Никитка и тут же получил тычок в бедро.
- Сомневаешься? Тогда объясни мне, почему я до сих пор живу с тобой?
- Наверное, потому что мы не хотим больше разлучаться.
- Ну да, после того как мы потерялись, я даже не представлял, где искать тебя, и вообще – кто бы мне разрешил уехать в город?
- Ты же знаешь, я сам тогда метался по городской квартире, когда мне сообщили, что в посёлок больше не вернусь, зато могу поехать на свадьбу маминой сестры. Кто ж знал, что она съедет отсюда, и у меня больше не будет возможности повидаться с тобой?
- Но ведь нашлись? – Ваня облизал пальцы от сладости и повернулся к Никите. – Знаешь, а я рад, что мы всё же вернулись сюда. Пусть и через столько лет. И рыбалка вовсе ни при чём. Мне хотелось снова почувствовать себя тем мальчишкой, который вдруг понял, что жизнь-то штука здоровская!
- Мы забываем, да? Не успеваем жить? – с пониманием кивнул Никита. – Плюём на отдых, чтобы заработать на него же. Крадём время у любимых, чтобы сделать им же сюрприз.
- А ведь всё так просто! Хочешь быть с человеком – будь! Не нужно убегать, чтобы потом эффектно появиться.
- Не убегу, - заверил Никита и привлёк к себе своего любимого мужчину, с которым прожил уже столько лет, но по-прежнему чувственно вздрагивал при его появлении, всё также млел от признаний и всё также хотел для него сотворить хоть маленькое, но чудо, как вот это возвращение в юность.
- Значит, мы всё ещё те же пупсы? – с детской бравадой спросил Ванька.
- Крутые пупсы! – заверил Никита и прижал к себе самого крутого на свете парня, который таким для него и останется навсегда.
- Тогда… - прошептал на ухо Ваня, и Никита замер. – Раздевайся!
- Ты серьёзно? – засмеялся Никита, отпрянув от друга, но всё ещё продолжая удерживать того кольцом рук за пояс. – Ты хочешь…
- Агааа… - протянул Ваня, хитро прищурив один глаз.
- Да ладно! – восхитился Никита и рывком стянул свою футболку через голову. – А как же рыбалка?
- У нас времени до утра - о-го-го!
- Значит… - вкрадчиво начал Никита, но потом замолчал, продолжая поедать своего любимого мужчину глазами.
- Да!
- Мы будем…
- Купаться!!! – взвизгнул с дикой радостью Ваня и, резко склонившись, перевалил себе через плечо Никиту, который всё ещё оставался в штанах.
Через пару секунд они оба уже падали с берега в воду, разгоняя кругами волны и редких рыб. Им было чертовски здорово! И, действительно, не важно, что остаётся там, за стенами нашего счастья, когда здесь, внутри, вы по-прежнему те же дети, которые верят, что свой собственный мир можно запросто сохранить, достаточно лишь нарисовать его на бумаге или просто загадать желание на ночь.
-
-
29.02.2024 в 12:37Посетите также мою страничку
gmcguire.digital.uic.edu/mediawiki/index.php?ti... открытие счета в иностранном банке через интернет
33490-+